— Ты считаешь, это нормально — просить гостя оплатить еду, которую он у тебя ест? — Илья смотрел на меня с нескрываемым возмущением, даже вилку с куском лосося на полпути ко рту остановил. — Даш, честно, я в шоке. Это просто наглость.
Мы сидели на моей кухне. Был вечер вторника, за окном моросил октябрьский дождь, а у нас пахло запеченной рыбой и розмарином. Еще пять минут назад все было идеально: уютный свет бра, тихое бормотание телевизора и Илья, с аппетитом уплетающий ужин. Но я решилась заговорить о деньгах.
— Илья, это не наглость, — я старалась говорить спокойно, хотя внутри все сжалось от обиды. — Мы встречаемся три месяца. Ты бываешь у меня через день. Я готовлю, покупаю продукты. Это ощутимо бьет по моему бюджету. Я просто предложила иногда участвовать в закупках.
Он положил вилку, отодвинул тарелку, словно еда вдруг стала отравленной.
— Приглашать человека в гости и требовать, чтобы он оплатил ужин? Это называется негостеприимство, Даша. Я думал, тебе приятно меня кормить. Думал, ты заботливая женщина, а ты...
— Что я?
— Меркантильная. Из-за каких-то продуктов устраиваешь скандал.
— Я не устраиваю скандал! — голос все-таки дрогнул. — Я говорю о справедливости.
— Справедливости? — он усмехнулся. — Мы не женаты. У нас не общий бюджет. Зачем ты вообще поднимаешь эту тему? Тебе жалко для меня тарелки супа?
— Это не суп, Илья. Это стейк из лосося. В прошлый раз были креветки. До этого — говядина в винном соусе.
— Хорошо! — он резко встал, стул с противным скрежетом проехал по плитке. — Раз тебе так жалко еды, я больше не буду у тебя есть. И вообще... настроение испортила.
Он вышел в коридор. Я слышала, как он нервно шуршит курткой, как звякнули ключи. Хлопнула дверь. В квартире повисла тишина, нарушаемая только шумом дождя за окном. Я посмотрела на его недоеденный ужин. На столе осталась почти полная бутылка вина, которую я купила к рыбе. Он же принес только себя и свое хорошее настроение, которое испарилось при первом же упоминании финансов.
Я села на стул и закрыла лицо руками. Было обидно до слез. Неужели я правда неправа? Может, я действительно мелочная?
Мы познакомились в интернете. Илья мне сразу понравился: подтянутый, симпатичный, с грамотной речью. На фотографиях он выглядел уверенным в себе мужчиной. Работал менеджером по продажам, жил с родителями, но, как он сразу обозначил, «активно копит на свою квартиру». Мне тридцать, я программист, работаю удаленно, живу в своей «двушке», которую взяла в ипотеку и уже почти выплатила.
Наши первые свидания проходили по классическому сценарию, но уже тогда прозвенели первые звоночки, которые я старательно игнорировала.
Первая встреча была в небольшом, но уютном ресторанчике. Он заказал стейк рибай средней прожарки и бокал красного вина. Я ограничилась греческим салатом и чайником травяного чая — не люблю наедаться на ночь, да и волновалась немного. Мы мило беседовали, смеялись. Но когда официант принес папку со счетом, Илья замолчал и выжидающе посмотрел на меня.
— А мы же платим пополам? — уточнила я, доставая карту. — Я за современные взгляды.
— Ну да, конечно, — он тут же расслабился и закивал. — Равноправие, все дела. Я только за.
Я тогда не стала высчитывать копейки. Официант просто разделил сумму чека на двое. И только дома, засыпая, я подумала: его стейк стоил две с половиной тысячи, а мой салат — шестьсот рублей. Получается, я оплатила половину его ужина. Но тут же одернула себя: «Даша, не будь занудой. Первое свидание, человек, может, растерялся».
Второе свидание было в кинотеатре. Илья выбрал новый боевик. Билеты купила я через приложение, пока мы договаривались о времени. В фойе кинотеатра была огромная очередь за попкорном.
— Слушай, ты такая шустрая, — улыбнулся он, подталкивая меня к кассе. — Возьми нам большое ведро и колу, а я пока места займу, куртки сниму. А то опоздаем к началу.
И я снова послушно достала кошелек. Он встретил меня у входа в зал, забрал ведро и весь сеанс с аппетитом хрустел, комментируя спецэффекты. После фильма он проводил меня до метро и даже не предложил возместить стоимость билетов или закусок.
С третьего свидания началась «домашняя эра».
— Даш, у тебя так уютно, — сказал он, когда я впервые пригласила его на чай после прогулки. — В кафе вечно шумно, музыка орет, поговорить нормально нельзя. А у тебя — рай. Можно я буду иногда приходить просто так, посидеть?
— Конечно, — растаяла я.
Илья стал приходить. Сначала раз в неделю, потом два, потом через день. Он всегда приходил к ужину. Всегда голодный.
— Ох, на работе завал, маковой росинки во рту не было, — вздыхал он, разуваясь.
И я, как гостеприимная хозяйка, метала на стол. Я люблю готовить, мне нравится кормить людей. Но одно дело — угостить гостя раз в месяц, и совсем другое — обеспечивать полноценным питанием взрослого мужчину три-четыре раза в неделю. Он ел много, с удовольствием, нахваливал. Потом перемещался на диван, включал телевизор и отдыхал, пока я мыла посуду.
Продукты он не приносил. Иногда мог захватить шоколадку к чаю или самую дешевую бутылку вина по акции, которую сам же и выпивал за ужином.
Я долго терпела. Сама себя уговаривала, что мне не сложно, что у меня зарплата больше, что для любимого человека (а я уже начала считать его любимым) не жалко. Но когда в конце месяца я подвела итоги и увидела, что моя статья расходов на продукты выросла в три раза, мне стало не по себе.
И вот этот разговор. И его реакция. «Наглая». «Меркантильная».
Три дня он не звонил и не писал. Я тоже молчала, хотя рука тянулась к телефону. Было пусто и одиноко, но гордость не позволяла первой пойти на примирение. Я ведь правда ничего плохого не сделала.
В пятницу вечером раздался звонок в дверь. Я посмотрела в глазок — Илья. Стоит с виноватым видом, в руках букет желтых хризантем. Те самые, что продаются в круглосуточном ларьке у метро по три штучки в целлофане.
Я открыла.
— Даш, прости меня, — он протянул цветы. — Я погорячился. Был неправ. Просто день тогда был тяжелый, на работе достали, а тут ты с этими деньгами...
Я взяла цветы. Хризантемы были немного увядшими, но пахли горьковатой осенью.
— Проходи.
— Я понимаю, тебе тяжело готовить постоянно, — продолжал он, разуваясь. — Давай так: ты готовишь, а я беру на себя всю грязную работу. Посуду мою, со стола убираю. Идет?
Это было не совсем то, о чем я просила, но хоть какой-то шаг навстречу.
— Хорошо, — кивнула я. — Идет.
— Мир? — он улыбнулся своей обаятельной улыбкой, от которой у меня всегда теплело внутри.
— Мир.
Вечер прошел замечательно. Я приготовила пасту с тигровыми креветками в сливочном соусе — его любимое блюдо. Мы пили чай, болтали, смеялись, вспоминая какие-то глупости. Напряжение спало. Илья действительно помыл посуду после ужина, правда, долго ворчал, что я использую слишком много сковородок, но все оттер до блеска.
Уже собираясь уходить, он вдруг хлопнул себя по лбу:
— Слушай, Даш, а можно я возьму с собой немножко пасты? Завтра на работу обед взять не успеваю, а в столовой у нас кормят отвратительно. Там же осталось?
— Конечно, бери, — я махнула рукой в сторону кухни. — Контейнеры в нижнем ящике, а паста в сковороде на плите.
Он ушел на кухню. Я осталась в прихожей, поправляя прическу перед зеркалом. Слышала, как он гремит посудой, как открывает холодильник, чтобы, видимо, убрать остальное или что-то проверить.
И вдруг тишина.
Звуки прекратились. Ни звона посуды, ни шагов, ни шуршания пакета.
— Илюш? — позвала я. — Ты там что, уснул?
Молчание.
Я пошла на кухню.
Илья стоял перед распахнутым холодильником. Он замер, как статуя, держа в одной руке пустой пластиковый контейнер, а другой опираясь на дверцу. Он просто смотрел внутрь. Не двигаясь.
— Илья? — я подошла ближе. — Что случилось?
Он медленно повернул ко мне голову. В глазах читалось полное недоумение, смешанное с каким-то испугом.
— Даш... — тихо произнес он. — А что это?
— Что? — я заглянула через его плечо.
— Холодильник.
— Ну, холодильник. И что?
— Он... он пустой.
Я пожала плечами. Действительно, полки сияли девственной чистотой. Одиноко стояла начатая бутылка минералки, лежала половина пачки сливочного масла, сиротливый тюбик кетчупа, три яйца в ячейке на дверце и забытая баночка йогурта, у которого, кажется, вчера истек срок годности. И всё.
— Ну да, пустой, — спокойно подтвердила я. — Я же сегодня все приготовила. Креветки, сливки, сыр, овощи для салата — все ушло на ужин.
Илья перевел взгляд с пустых полок на меня, потом обратно на полки.
— Подожди, — он нахмурился, словно решая сложную математическую задачу. — Ты купила продукты специально на сегодня?
— Да.
— А обычно что?
— Обычно то же самое.
— В смысле?
— В прямом, Илья. Я живу одна. Я работаю из дома. Мне не нужно закупать еду тележками впрок, чтобы она портилась. Магазин у меня в соседнем доме. Захотела есть — вышла, купила куриную грудку или творог, съела.
Он все еще не закрывал дверцу, продолжая гипнотизировать пустоту. Лампочка холодильника освещала его растерянное лицо.
— То есть... каждый раз, когда я прихожу, ты идешь в магазин и покупаешь продукты? — медленно проговорил он.
— Да. Перед твоим приходом я иду в супермаркет.
— Специально для меня?
— Ну да. Я знаю, что ты придешь голодный после работы. Что тебе нужно мясо или рыба, гарнир, салат. Я составляю меню, иду и покупаю.
— Сколько это стоит? — его голос стал совсем тихим.
— По-разному, — я прислонилась к столешнице, скрестив руки на груди. — В среднем, нормальный ужин на двоих с хорошим мясом или морепродуктами — это две-три тысячи рублей.
— Три тысячи... — повторил он как эхо.
— Ну смотри сам. Килограмм хороших креветок — тысяча с лишним. Сливки, пармезан, помидоры черри, хороший салатный микс. Бутылка вина, если мы пьем. Иногда десерт. Три тысячи — это еще скромно, если без изысков.
Он медленно, очень медленно закрыл холодильник. Щелчок дверцы прозвучал в тишине как выстрел. Илья повернулся ко мне и практически рухнул на стул.
— И ты это делала каждый раз?
— Каждый раз, когда ты приходил. Мы встречаемся три месяца. Последние два месяца ты у меня бываешь регулярно. Раза три в неделю точно. Это где-то двадцать пять тысяч в месяц только на наши ужины.
— Господи... — он закрыл лицо ладонями. — Двадцать пять тысяч...
— А сама ты что ешь? — вдруг спросил он, глядя на меня сквозь пальцы.
— В дни, когда тебя нет? Что-нибудь простое. Гречку с овощами, омлет, творог. Я не люблю заморачиваться готовкой для себя одной. Могу вообще кефиром обойтись.
— Ты покупаешь дорогие продукты, стоишь у плиты по два часа, а сама готова есть гречку... — он проговорил это как приговор самому себе.
— Ну да. А что такого?
Илья молчал долго. Я видела, как у него ходят желваки. Впервые за все время нашего знакомства я видела его таким — не уверенным в себе, не самодовольным, а раздавленным.
— А почему ты так делаешь? — наконец спросил он, подняв на меня глаза. В них стояли слезы.
— Потому что хочу, чтобы тебе было вкусно. Чтобы ты пришел с работы, расслабился, поел домашней еды. Чтобы ты был доволен. Мне казалось, это нормально — заботиться.
— Но это же дорого! — почти выкрикнул он. — Это огромные деньги!
— Дорого, — согласилась я. — Поэтому я и попросила тебя на той неделе помочь с продуктами. Просто разделить расходы.
— А я назвал тебя наглой.
— Да.
В кухне повисла тяжелая тишина. Было слышно, как гудит компрессор холодильника, того самого, пустого холодильника, который вдруг рассказал обо мне больше, чем я сама могла бы объяснить словами.
— Господи, какой же я идиот, — прошептал Илья. — Какой же я феерический кретин.
— Не идиот, — мягко сказала я. — Просто не знал.
— Не знал?! — он вскочил и начал мерить шагами мою маленькую кухню. — Даша, это не оправдание! Ты тратишь на меня треть средней зарплаты по городу, кормишь меня как в ресторане, а я... Я говорю, что ты меркантильная! Я жрал, лежал на диване, смотрел футбол и думал, что тебе это ничего не стоит!
Он остановился напротив меня, схватил себя за волосы.
— Я думал, у тебя там этот холодильник ломится от еды всегда. Думал, ну достала кусок мяса из морозилки, подумаешь. А ты... ты специально ходила в магазин. Каждый раз! И я даже спасибо толком не говорил. «Вкусно, Даш, ага», и снова в телефон.
Меня тронула его реакция. Я не ожидала такого раскаяния. Думала, он снова начнет искать оправдания или обидится.
— А еще, — он горько усмехнулся, — я делил счет пополам в кафе. Помнишь? Первое свидание. Я съел стейк, а ты салат. И я позволил тебе заплатить половину. И попкорн в кино... Я даже не купил тебе нормальный букет! Припер эти веники из перехода...
— Илья, перестань.
— Нет, не перестану! — он ударил кулаком по ладони. — Потому что я вел себя как свинья. Самая настоящая, неблагодарная свинья. Ты зарабатываешь больше меня, да. Но это не значит, что ты должна меня содержать. Я мужик или кто? Я должен был хотя бы свои расходы покрывать. А я... «Негостеприимство»! Тьфу!
Он резко развернулся и побежал в коридор. Я за ним.
— Ты куда?
Илья уже лихорадочно натягивал ботинки, путаясь в шнурках.
— В магазин. Сейчас. Куплю продуктов. Забью этот чертов холодильник. Завтра приду и приготовлю сам. Нет! Лучше позову тебя в ресторан. В нормальный, дорогой ресторан. Оплачу всё!
— Илья, сейчас ночь, куда ты пойдешь? Не нужно...
— Нужно! — он выпрямился, уже одетый. Лицо у него было красным, глаза блестели. — Мне стыдно, Даша. Мне физически стыдно находиться здесь после того, что я увидел. Я должен это исправить.
Он вылетел из квартиры. Я не успела даже слово сказать.
Вернулся он через час. Я услышала, как открывается дверь (я дала ему ключи неделю назад, но он ими почти не пользовался). Илья ввалился в квартиру, увешанный пакетами так, что его самого было почти не видно.
Он прошел на кухню, сгрузил все на стол и на пол. Пакеты шуршали, звякнуло стекло.
— Вот, — он тяжело дышал. — Разбирай.
Я заглянула в пакеты. Там было всё: охлажденная семга, крупные креветки, овощи, фрукты, сыры трех видов, хорошее вино, стейки мраморной говядины, яйца, молоко, йогурты, какие-то деликатесы.
— Илья... — я не знала, что сказать. — Это же на месяц хватит.
— Пусть будет, — отрезал он. — Чтобы он не был пустым. Никогда.
Он полез во внутренний карман куртки и достал конверт.
— И вот еще.
Он положил конверт на стол.
— Что это?
— Деньги. Здесь тридцать тысяч. Это за все ужины. И компенсация. С процентами. За мое свинство.
— Илья, ты с ума сошел? — я отшатнулась. — Я не возьму. Это слишком много. И вообще, это выглядит как... как плата за услуги.
— Нет! — он схватил меня за руки. Ладони у него были холодные с улицы, но дрожали. — Даша, пожалуйста. Это не плата. Это попытка восстановить справедливость. Ты потратила двадцать пять тысяч. Плюс твое время. Плюс моральный ущерб от того, что твой парень оказался слепым эгоистом. Тридцать — это справедливо. Даже мало.
Я смотрела в его глаза. В них было столько мольбы и искреннего раскаяния, что я поняла: если не возьму, я его обижу еще сильнее. Для него это способ смыть вину.
— Хорошо, — тихо сказала я. — Спасибо.
— И еще, — он глубоко вздохнул, словно сбрасывая груз. — Отныне у нас новые правила. Мы делим счета по-честному. Каждый платит за свое. Если я ем больше — я плачу больше. Если ты готовишь дома — продукты покупаю я. Полностью. Договорились?
— Договорились.
— И прости меня, пожалуйста. За всё. За жадность. За эти слова про наглость. За то, что не ценил. Я правда не понимал.
— Прощаю, — я улыбнулась и обняла его.
Он уткнулся носом мне в макушку и крепко прижал к себе.
— Спасибо, что не выгнала меня сразу. Я постараюсь быть лучше. Обещаю.
И он действительно старался.
Следующие два месяца я забыла, что такое стоять у плиты после работы. Илья принципиально не приходил с пустыми руками. Он либо вел меня в ресторан (и всегда перехватывал счет, не давая мне даже достать кошелек), либо приносил полные пакеты еды.
Более того, он начал готовить сам.
— Я учусь, — бормотал он, сражаясь с рецептом ризотто на моей кухне и пачкая мукой все вокруг. — Хочу быть полезным. У меня получается?
— Очень вкусно, — честно говорила я, пробуя его стряпню. У него действительно был талант, просто раньше он ленился его развивать.
Цветы теперь в доме не переводились. И это были не увядшие хризантемы, а красивые букеты роз, пионов или тюльпанов.
Мы поженились через год. Свадьба была небольшой, но очень теплой. Когда пришло время тостов, Илья встал, держа бокал шампанского, и посмотрел на меня с такой нежностью, что у меня защемило сердце.
— Я хочу поднять этот бокал за мою жену, — начал он, и голос его слегка дрожал. — Хочу поблагодарить её за бесконечное терпение. За то, что не выгнала меня, когда я вел себя как полный идиот. За то, что показала мне, что такое настоящая забота. И... за то, что у неё был пустой холодильник, который открыл мне глаза.
Гости переглянулись. Кто-то хихикнул, кто-то недоуменно пожал плечами — мол, странная метафора. Мама Ильи удивленно подняла бровь. А я знала, о чем он.
Я вспомнила тот вечер, дождь за окном и его растерянное лицо в свете лампочки холодильника. Тот момент истины, когда он увидел, что моя любовь — это не слова, а действия. Что мои просьбы разделить расходы были не жадностью, а необходимостью. Что я тратила на него ресурсы не потому, что должна, а потому, что хотела сделать ему приятно. И что он принимал это как должное, пока не столкнулся с пустотой белых полок.
Теперь у нас холодильник всегда полный. Мы заполняем его вместе. По субботам ездим в гипермаркет, катим тележку, обсуждаем меню на неделю. Готовим тоже часто вместе, под музыку и бокал вина.
Иногда, когда я по привычке хочу что-то быстро перехватить и открываю дверцу, Илья подходит сзади, обнимает меня и смотрит на полки, забитые сырами, овощами и кастрюльками.
— Никогда больше не хочу видеть твой холодильник пустым, — шепчет он мне на ухо.
— Почему? — спрашиваю я, хотя знаю ответ.
— Потому что пустой холодильник — это напоминание о том, каким я был. Скупым, слепым и глупым. Я не хочу быть таким никогда.
Я разворачиваюсь в его объятиях и целую его.
Иногда людям действительно нужно увидеть абсолютную пустоту, чтобы понять, сколько сил и средств стоило её наполнять. Увидеть изнанку «легкости» и «уюта», который создается чужими руками. И только тогда они начинают ценить не еду, не комфорт, а Человека, который стоит за всем этим. Человека, который тратил на них время, деньги и заботу.
И как же хорошо, когда это понимание приходит вовремя. Когда еще не поздно все исправить, сбегать в ночной магазин, купить продукты и попросить прощения. Потому что не каждая женщина будет терпеть, объяснять и давать второй шанс.
Мне повезло. Он увидел. Понял. Изменился. И тот пустой холодильник стал началом не конца, а настоящих, взрослых отношений. Отношений, где оба отдают, где оба вкладываются, где никто не паразитирует на другом. Где любовь — это не только слова, но и поступки. И полный холодильник вкусной еды для двоих.
Если вам понравилась история просьба поддержать меня кнопкой палец вверх! Один клик, но для меня это очень важно. Спасибо!