В последнее время мне часто прилетает в комментариях: «Алексей, вы путаете термины! Гордыня – это грех, это плохо. А гордость – это чувство собственного достоинства, это нормально и даже нужно».
И ведь действительно, современный мир нас так «перепрошил». Мы привыкли дробить целое на удобные части. Вот тут у нас «гордыня» – нечто архаичное, злодейское, из сказок про царей. А вот тут, на светлой полочке – «гордость». Гордость за страну, за детей, за профессию, за себя любимого.
Мы провели эту черту, чтобы оправдать своё Эго. Но если честно вглядеться в суть языка и человеческой природы, то окажется, что эта черта проведена по воде.
Лингвистика не лжет
Давайте посмотрим на корни. Есть слова «Милость» и «Милостыня».
Милость – это внутреннее свойство души. Милостыня – это проявление этого свойства вовне (действие). Однокоренные слова, описывающие одну сущность в разных фазах. Нельзя сказать, что милость – это добродетель, а милостыня – порок, или наоборот...
Точно так же работают «Гордость» и «Гордыня».
Гордость – это состояние души.
Гордыня – это реализация этого состояния в действии.
Когда мы носим в себе гордость (то самое «чувство собственного достоинства», возведенное в абсолют), она неизбежно ищет выход. И как только нам подворачивается случай – например, мы встречаем человека, который, как нам кажется, уступает нам в мастерстве или статусе (или, наоборот, превосходит и мы этому завидуем и пытаемся его достижения обесценить), – мы тут же превозносимся. Гордость переходит в фазу Гордыни. Это механика, работающая как часы.
Онтологическая глухота
Древние аскеты, такие как Евагрий Понтийский или Иоанн Лествичник, не играли в эти словесные прятки. Для них гордость была страшна не тем, что человек «задирает нос», а тем, что он становится онтологически глухим.
Гордость – это отказ от Первопричины. Это иллюзия, что источник света находится внутри тебя самого. «Я сам всего добился», «Это мой талант», «Это моя заслуга».
В этот момент человек замыкается. В его мире не остается места для Другого. И уж тем более не остается места для Бога.
Лествичник называл это «бесовским изобретением» и «корнем хулы». Почему? Да потому что гордый человек, по сути, обкрадывает реальность, приписывая себе то, что ему не принадлежит. Даже с сугубо материалистической точки зрения – наши таланты, условия рождения, генетика – это не наша заслуга. Это данность. Присваивать её себе – значит жить во лжи.
Парадокс Сальери
Самый яркий и страшный пример этой «хорошей гордости» – пушкинский Сальери.
Заметьте, он ведь не был карикатурным злодеем. Он был человеком долга, человеком служения, человеком, полным... того самого «чувства собственного достоинства». Он гордился своим трудом, своим путем, своей жертвой музыке.
Но именно эта «благородная гордость» заставила его взять яд.
Почему? Потому что рядом появился Моцарт. Живое, «гуляка праздный», который получил дар даром. И «достоинство» Сальери не выдержало столкновения с несправедливой, как ему казалось, реальностью.
Гордость, столкнувшись с чужим даром, мгновенно превратилась в гордыню-убийцу.
В музыкальном мире я вижу это постоянно. Мы, музыканты, – люди, профессионально деформированные гордостью. Нас с детства учат быть «лучшими», «первыми». И очень часто эта гонка за успехом приводит к тому, что мы теряем способность слышать музыку, как целое явление. Мы зачастую слышим в музыке только набор своих навыков и гордимся этим...
Разделение на «плохую гордыню» и «хорошую гордость» – это великая подмена понятий. Попытка отбелить фасад здания, у которого прогнил фундамент.
Можно сколько угодно называть яд «лекарством», но его химический состав от этого не изменится.
Подробнее об этом, с разбором цитат и примеров в моем небольшом новом видео.
Вот ссылка: https://youtu.be/A9ZsfH13E38