Дача в кооперативе "Рассвет" была ухоженной. Грядки — под линеечку, цветы — без единого сухого листка, инструменты в сарае висели по размерам.
Все ключи от калитки и дома были только у одного человека — у тети Люды. Приезд родни был возможен только по предварительной заявке и утвержденному графику.
— Леночка, ты приезжаешь 12-го, поливаешь георгины. Сережа, ты после 20-го, косишь траву. Антоша… ну, ты как хочешь, но предупреди за неделю, я тебе постель постелю.
Все смирились. Это была дань уважения её труду и одиночеству. Она сберегла этот дом после смерти брата и все делала "для семьи".
Но с каждым годом правила становились жестче, а её право собственности — всё более абсолютным.
Идея возникла у Кати за ужином, когда восьмилетний Марк, крутя в руках шоколадного Деда Мороза спросил:
— Мама, а мы в этом году увидим на даче фейерверк?.
— Знаешь, — сказала Катя мужу, — а что, если нам встретить Новый год на даче? С санками, мандаринами и шампанским под звездами, без этой городской суеты?
Антон сначала нахмурился. Мысль о тете Люде витала в воздухе.
— Это… смело. Людмила Семеновна…
— Антон, это же наша дача тоже! На четверть! — горячо сказала Катя. — Мы не предлагаем пригласить толпу гостей или сломать теплицу. Мы хотим приехать всей семьей в наш дом, на праздник. Мы же будем убирать, готовить, всё за собой приберем.
Идея зажгла и Антона. В этом был вызов, возможность наконец почувствовать себя хозяином, а не просителем. Он позвонил тете Люде.
— Алло, тетя Люда, мы с Катей и детьми думаем… встретить Новый год на даче. Хотим предложить вам тоже приехать, вместе…
— Ты с ума сошел? — голос в трубке был ледяным. — Какой Новый год? Дом не для зимнего жилья. Трубы замерзнут и лопнут! Печь ты растапливать не умеешь, спалишь всё дотла! И дети… они же всё в грязи изваляются, ковер в гостиной испортят, на горке сломают что-нибудь. Нет. И даже не думай.
— Но тетя, мы же…
— Нет, Антон. Ключа я тебе не дам. Это моя ответственность. Приезжайте лучше летом, как все нормальные люди.
Она положила трубку. Отказ, прозвучавший так безапелляционно, стал последней каплей.
В Антоне вскипела многолетняя обида: на выговор за разбитую чашку в десять лет, на запрет пускать друзей в домик в пятнадцать, на чувство, что он вечный лишний.
— Всё, — сказал он Кате. — Мы будем там встречать Новый год.
Он не стал спорить или уговаривать тетю Люду. В последнюю субботу декабря, когда тетя Люда уехала в город за продуктами, на дачу подъехал аккуратный микроавтобус.
Через двадцать минут старый висячий замок на калитке и врезной на двери были заменены на новые, современные.
Антон получил три комплекта ключей. Он оставил один комплект в почтовом ящике для дяди Сергея с запиской: "Дядя Сережа, ключ от нового замка у нас. Приезжайте на праздник. Антон".
Тетя Люда вернулась вечером. Её попытка вставить родной ключ в скважину закончилась ничем.
Она дернула калитку — та была заперта. Она обошла участок — высокий забор, ворота на цепи.
Впервые за 30 лет она оказалась за пределами своей крепости. Её звонок Антону был похож на раскат грома:
— Антон! Это что за безобразие?! Ты сменил замки в моем доме?!
— Не в вашем доме, тетя Люда, а в нашем! — спокойно ответил Антон. — И да. Мы будем отмечать Новый год в нашей долевой собственности. Ключ для вас у дяди Сергея. Приезжайте, будем рады.
— Ты… ты грабитель! Самоуправщик! Я сейчас же позвоню в полицию! Это же взлом!
— Пожалуйста, — сказал Антон и положил трубку.
Полиция приехала, выслушала тетю Люду и проверила документы. Участковый, уставший от семейных разборок, развел руками:
— Гражданка, дом в общей долевой собственности. Другие собственники сменили замки, права не нарушив. Это гражданский спор. Мириться или судиться — ваше дело.
В тот же день в общем семейном чате появился длинный, пафосный пост от тети Люды.
Она писала о черной неблагодарности, о годах бескорыстного труда и о том, как "молодежь, не обремененная никакой моралью, отбирает у старухи последний кров".
Пост сопровождался фотографиями идеального порядка на даче и цитатами о семье.
Ответом Антона стала его собственная публикация в социальных сетях, без указания имен, но с хорошо узнаваемыми деталями: "Тридцать лет в роли гостя на своей же даче, или как тотальный контроль убивает все семейные ценности".
Пост-размышление собрал сотни лайков и комментариев поддержки от друзей, оказавшихся в похожей ситуации.
*****
Несмотря ни на что, 31 декабря, в 18:00, Антон, Катя и дети, нагруженные продуктами, гирляндами и подарками, радостные и взволнованные, все-таки приехали на дачу.
Дядя Сергей и тетя Лена, после долгих уговоров и внутренних терзаний, тоже приехали — они привезли с собой тетю Люду.
Она вошла с каменным лицом, не поздоровавшись. Дом встретил их ледяным холодом.
— Папа, почему тут так холодно? Мы же замерзнем! — спросила София, поежившись.
Антон щелкнул выключателем в прихожей, но свет не загорелся. В доме стояла темнота. Он подошел к батарее и потрогал ее — она была ледяная.
Мужчина открыл кран на кухне — ни капли. Тетя Люда, не снимая пальто, села на стул в гостиной и посмотрела в окно, на которое Катя безуспешно пыталась повесить снежинки из бумаги.
— Вода, — сказала она ледяным тоном, — отключена. Вентиль в колодце перекрыт на зиму. Электричество — автомат в щитке вырублен. Газовый баллон… убран в сарай, на замок, чтобы дети или посторонние люди, не дай бог, не баловались тут.
— Ты… ты это специально сделала? — прошептал Антон, чувствуя, как кровь стучит в висках.
— Я берегу имущество, — парировала она. — От дилетантов и хапуг. Хотели праздник? Вот и празднуйте.
Дети начали хныкать от холода. Катя попыталась растопить камин, но дрова были сырыми.
Дядя Сергей молча курил на крыльце, а тетя Лена плакала в углу. Всем было понятно, что Новый год справить не удастся.
Перекинувшись многозначительными взглядами друг с другом, родственники покинули дачу.
Новый год они встретили в городе, в квартире Антона, по пути завезя тетю Люду домой.
*****
Через неделю, по инициативе дяди Сергея, состоялся разговор между родственниками.
Его результатом стали договоренности по поводу пользования дачей. Они занимал три страницы:
Пункт 1.1: График пользования. Каждая семья имеет приоритетное право на 2 недели в летний сезон. Бронирование — за 3 месяца.
Пункт 1.2: Использование газового баллона и печки допускается только в присутствии Л.С. (Людмилы Семеновны) или после прохождения ею инструктажа.
Пункт 1.3: Дети до 10 лет могут находиться в гостиной только под присмотром взрослых. Ковер должен быть накрыт защитной пленкой.
Пункт 1.4: Полив цветочных клумб осуществляется по графику, утвержденному Людмилой Сергеевной.
Тетя Люда формально вернула себе статус хранительницы дома. Она приезжала на дачу первой, в мае, и уезжала последней, в октябре.
Антон с семьей приезжали по своему графику. Они пересекались редко и, если пересекались, то общались только по делу:
— Людмила Семеновна, у нас по графику завтра шашлык. Разрешите взять решетку?
— Разрешаю, — коротко отвечала женщина.
Несмотря на то, что родня вроде бы и общалась, хоть и коротко, но радости от дачи не осталось ни у кого.
Для детей это было место строгих правил, где нельзя бегать и шуметь. Для Кати — источник постоянного стресса.
Для Антона — символ поражения, потому что даже отвоевав право войти, он не смог вернуть себе ощущение дома.
Для тети Люды — крепость, которую она отбила у родного племянника, но которая теперь была постоянно пуста.