Дача "Уют" в садоводстве "Сосновка"» была не просто шестью сотками с щитовым домиком.
Это был плотно мир, созданный руками покойного деда Степана. Каждая скамейка, каждый куст жасмина, розарий из старых, пахнущих настоящими розами сортов, и та самая антоновка у забора — всё было частью семейной летописи.
Главным праздником здесь всегда было день рождения Веры Степановны, когда под её руководством три поколения собирались за длинным столом под яблоней. Споры были только о том, чей маринад для шашлыка лучше.
*****
Неожиданное объявление прозвучало на одном из таких обедов. Денис, звонко стуча ножом о стекло, возвестил:
— Дорогие! Особенно ты, бабуля. У нас с Катей важная новость. Мы определились с датой и… местом!
Все заулыбались в предвкушении. Катя сияла.
— Мы будем праздновать нашу свадьбу здесь! — Денис широко взмахнул рукой, очерчивая пространство. — Свадьба в загородном стиле, на лоне природы, в месте, где прошло моё детство. Это же гениально!
Тишина повисла на секунду дольше, чем ожидалось. Первой заговорила Татьяна:
— Сынок, это… неожиданно. Здесь? Но ведь гостей много, сервис, туалеты…
— Мама, не волнуйся! — перебил Денис. — Всё продумано. Будет шатер на лужайке, кейтеринг, мобильные биотуалеты премиум-класса, даже танцпол. Мы всё организуем.
Вера Степановна медленно отпила чай из кружки. Её голос был тих, но все услышали:
— А мои розы? И яблоня? Под шатер и танцпол нужно много места.
— Бабуль, не переживай! — вступила Катя, жизнерадостно. — Мы с дизайнером уже смотрели фото. Розарий, конечно, милый, но он совсем заросший и в тени. Мы его перенесем куда-нибудь к забору. А яблоню… ну, она старая уже, почти не плодоносит. Освободим пространство — будет светлее и просторнее.
Слово "перенесем" прозвучало как приговор."Освободим пространство" — как кощунство. Вера Степановна побледнела.
— Эта яблоня, Катюша, — голос бабушки дрогнул, — её Степан, мой муж, посадил в день рождения Денискиной матери. Она с него падала в траву и смеялась.
Алексей, почуяв запах грядущего конфликта, промолчал, но нахмурился. Света сжала бабушкину руку под столом.
Денис, восприняв молчание как согласие, взял быка за рога. Через неделю на дачу, где Вера Степановна и Света пили утренний чай, въехал микроавтобус с логотипом "Grand Wedding Design" и из нее вышла энергичная девушка в джинсах и с планшетом.
— Здравствуйте! Мы от Дениса. Замеры делаем, планировку рисуем.
— Без меня? На моей даче? — Вера Степановна встала, блокируя вход в свой дом.
— Да нет же, всё согласовано! — парировала дизайнер. — Денис сказал, главное — успеть к субботе, когда приедут ребята подготовить площадку.
В субботу приехали "ребята" — бригада разнорабочих с бензопилами и ломами. Под предлогом "расчистки пространства под коммуникации" они начали выкорчевывать кусты смородины и ту самую, заросшую сирень, что росла у крыльца.
Вера Степановна, не в силах смотреть, ушла в дом. Но когда бензопила заурчала у ствола антоновки, она вышла на крыльцо.
— Живого места от моего сада не оставите? — её голос, негромкий, резал воздух острее пилы. — Вон! Все вон отсюда!
Рабочие замялись. Завязался телефонный скандал с Денисом.
— Бабуля, ты ничего не понимаешь! Это моя свадьба! Я хочу, чтобы было красиво! Ты хочешь испортить мне самый важный день в жизни? Ты эгоистка!
— Твой важный день, — прошипела она в трубку, — ты устраиваешь на костях моей памяти. Больше ты здесь ничего не испортишь.
Она позвонила Алексею. Через час он был на месте, а рабочие, получив звонок от начальства, уехали, оставив после себя вывороченную землю и пеньки.
Семейный чат "Родня" взорвался. Денис выложил фотографии шикарных шатров и текст: "Я предлагал сделать здесь место, которым мы все будем гордиться. Но, видимо, для некоторых важнее гнить в прошлом. Я всё равно проведу здесь свадьбу. Я имею право".
— Денис, ты имеешь 1/6 долю в праве общей долевой собственности, как и твоя мать, я, твоя бабушка и другие. Любые действия, изменяющие имущество, требуют согласия всех. Порча имущества — основание для судебного иска, — сухо и юридически ответил Алексей.
— Мальчики, прекратите! Мама, Денис, можно же договориться! Денис, извинись перед бабушкой! — запричитала Татьяна.
— Мы просто хотели сделать красиво. Вы не представляете, сколько мы уже вложили в депозиты — за шатер, кейтеринг, фотографа. Переносить сейчас — значит потерять все деньги и остаться без свадьбы. Вы хотите этого? — впервые написала в чат Катя.
Вера Степановна в чат не писала. Она действовала. На следующий день женщина собрала всех в городской квартире. Лицо её было пепельным.
— Я всю жизнь хранила этот дом для всех, для вас, — она обвела взглядом сына, дочь и внука. — Но я вижу, что для некоторых это просто площадка для тщеславия. Хорошо. Забирайте свою площадку. Но моего благословения не будет. И моего присутствия — тоже.
— Бабуля, это шантаж! — крикнул Денис.
— Нет, Денис, это последствие. Ты решил, что твоя правда — единственная. Ты не спросил, а приказал! — она посмотрела на него с бесконечной усталостью.
Её слова повисли в воздухе. В этот момент Денис понял, что теперь свадьба не будет столько радостной.
*****
Свадьба была похожа на странное представление. Белоснежный шатер, действительно, роскошно смотрелся на лужайке.
Гости веселились, не подозревая о повисшем между родственниками напряжении.
Вера Степановна не приехала. С ней осталась Света, заявив, что "не может праздновать, видя бабушкины слезы".
Алексей появился только на церемонию, сухо поздравил и уехал. Татьяна была там, но её улыбка казалась нарисованной, а глаза бегали по сторонам, будто выискивая фигуру матери.
Самым страшным моментом стал вынос торта. В это время к калитке подъехал старенький "Москвич".
Из него вышла Вера Степановна, под руку с ней — пожилой мужчина в очках. Они молча прошли сквозь толпу гостей, недоуменно расступавшихся перед этой парой.
Бабушка была в своем самом простом платье, но держалась с достоинством королевы.
— Бабуля! Ты всё же приехала! — крикнул Денис, и в его голосе прозвучала надежда.
Она посмотрела на него пустым, отрешенным взглядом.
— Я приехала не на твою свадьбу, Денис. Я приехала в свой дом, чтобы при свидетелях, — она кивнула на мужчину, — зафиксировать свою последнюю волю.
Она достала из кармана лист бумаги.
— Это дополнение к моему завещанию. Нотариус уже заверил его в городе, теперь нужно вручить вам, наследникам, — женщина протянула лист Алексею, как самому беспристрастному. — Я завещаю свою долю в праве собственности на дачный участок тому из моих наследников, кто в течение пяти лет после моей смерти сохранит дом и сад в их нынешнем виде, без перестроек, без вырубки деревьев, без коммерческого использования. Если таких не найдется или начнутся споры, дом продается с торгов, а все вырученные средства перечисляются в фонд восстановления исторических усадеб.
Она повернулась и пошла к выходу. На пороге женщина обернулась и её взгляд упал на Катю в белом платье, на яркий шатер, на смеющихся чужих людей.
— Живите как знаете. Вы теперь хозяева. Но дом этот вас больше не примет. Он умер сегодня вместе со мной.
Тишина после её ухода была оглушительной. Даже диджей на секунду остановил музыку.
Праздник был безнадежно испорчен. Катя расплакалась, а Денис стоял рядом с ней, сжимая бокал.
*****
Прошло два года. Дача "Уют" стояла пустой большую часть года. График пользования, составленный Алексеем, висел в семейном чате, который теперь назывался "Дачные вопросы".
Ее посещение было расписано по дням с категоричной точностью: "Семья Алексея (сад, полив)", "Семья Татьяны (проветривание дома)", "Денис и Катя (техобслуживание)".
Пересечения они старались не допускать. Каждое 9 мая (день рождения Веры Степановны) Татьяна и Алексей приезжают на дачу.
Татьяна садится под яблоней и тихо плачет, а Алексей ходит с секатором, подрезает ту самую сирень, которая чудом уцелела, и молча курит.
Каждый надеется на то, что дача по истечении пяти лет достанется именно их семье.
Вера Степановна переехала в маленькую квартирку в городе со Светой. На все расспросы о даче она отмалчивается или говорит одну фразу: "У меня больше нет дачи. Она осталась там, в прошлом, со Степаном и антоновкой".