— Раз ты две недели не работаешь и живёшь за мой счёт, пойдёшь бесплатно разгружать мешки у моей начальницы, — без предисловий заявила Тамара Игоревна своему зятю Александру.
Саша сидел за кухонным столом, сжимая в руках чашку остывшего чая. В воздухе витало напряжение — такое густое, что, казалось, его можно было резать ножом.
— Сашенька, ну ты же пока всё равно новую работу не нашёл, сидишь дома как сыч, за мой счёт, между прочим! — продолжала теща, уперев руки в бока. Её голос звенел металлом, а глаза сверкали недобрым огнём.
***
Всё началось полгода назад. Саша, свежеиспечённый выпускник вуза с красным дипломом, перебрался в этот город вслед за любимой девушкой — Аленой. Он мечтал о карьере по специальности, представлял, как будет обеспечивать семью, как они с Аленой купят собственную квартиру… Но реальность оказалась суровее мечтаний.
После нескольких месяцев поисков Саша наконец устроился в небольшую фирму. Работал усердно, вникал во все тонкости, строил планы на будущее. А через три месяца компанию неожиданно ликвидировали. Начались бесконечные собеседования, отказы, бессонные ночи…
Алена с матерью жили в трёхкомнатной квартире. Когда Саша потерял работу, они предложили ему пожить у них — «пока не встанешь на ноги». Тогда это казалось благом. Теперь же…
— Тамара Игоревна, ну что вы в самом деле, как надзиратель? — не выдержал Саша. — Вы действительно думаете, что я мечтаю сидеть на вашей шее? Нет пока в городе работы по специальности, а я всё же пять лет учился не зря. На следующей неделе в одном отделе кадров обещали…
— Ладно, пока ты в творческом поиске, поможешь моей начальнице Ираиде Дмитриевне, — перебила его Тамара Игоревна. — Она дочке квартиру купила, хочет сразу ремонт сделать. Я уже договорилась, что ты поможешь ей пару мешков сухих смесей поднять на этаж!
— Хорошо, — выдохнул Саша, чувствуя, как внутри закипает злость. — Сколько хоть платит ваша начальница?
— Саша, моя начальница мне платит достаточно, чтобы я уже две недели тебя содержала! — повысила голос Тамара. — Если сама предложит чаевые — бери, а так чтобы рот на замок и всё с улыбкой! Понял?
Вечером, когда Алена вернулась с работы, Саша попытался найти у неё поддержку:
— Вот как так можно, Алён? Твоя мама — тяжёлый человек. Нет бы помочь в тяжёлой ситуации…
— А чего ты хотел?! — резко оборвала его жена. — Мама и так согласилась, чтобы мы пожили у неё, пока ты нам на собственное жильё не заработаешь! Но, судя по твоей скорости в поисках работы, произойдёт это ох как нескоро!
Сердце Саши сжалось. Он смотрел на жену и не узнавал её. Где та нежная, заботливая девушка, ради которой он переехал в чужой город?
На следующий день Саша ехал в сторону новостройки. В голове крутились мысли: «Променял малую родину на переезд к любимой… А теперь что? Бесплатно работаю на тёщу, которая только и знает, что пилить меня?»
***
Когда Саша подошёл к дому, он на мгновение замер, не веря своим глазам. Перед ним раскинулся настоящий оазис среди городской суеты — элитный жилой комплекс с продуманным ландшафтным дизайном.
Аккуратно подстриженные туи выстроились вдоль вымощенной плиткой дорожки, миниатюрные фонтанчики журчали в небольших скверах, а между клумбами с экзотическими цветами петляли извилистые пешеходные дорожки.
У входа в подъезд дежурил охранник в безупречной форме, внимательно наблюдавший за происходящим. Всё здесь кричало о достатке и респектабельности: от массивных стеклянных дверей до бронзовых ручек и табличек с номерами квартир.
«Начальница у Тамары Игоревны — человек небедный», — мысленно отметил Саша, пытаясь приободриться.
Он невольно провёл рукой по потрёпанным джинсам, чувствуя себя неуместно в этом царстве роскоши. Но делать было нечего — раз уж он согласился, нужно доводить дело до конца.
Подойдя ближе к подъезду, он заметил Ираиду Дмитриевну. Женщина выглядела лет на сорок пять, но держалась так молодо и энергично, что возраст угадывался лишь по едва заметным морщинкам у глаз.
На ней было стильное льняное платье пастельного оттенка, идеально сочетавшееся с изящными босоножками на низком каблуке. В руке она держала дизайнерскую сумку, а на запястье поблёскивали дорогие часы.
Рядом с ней, у самого подъезда, стояли три массивных паллета, буквально заваленные мешками с сухими строительными смесями. Мешки были внушительных размеров, с чёткими маркировками производителя.
— А вы точно не должны мне всё это на этаж поднять и в квартиру занести? — с раздражением в голосе вопрошала Ираида Дмитриевна у троих грузчиков, которые только что выгрузили паллеты. Её тон был резким, почти обвинительным. — У меня же в договоре прописано: доставка до квартиры!
Грузчики переглядывались, явно не желая вступать в долгий спор. Один из них, постарше, терпеливо объяснял:
— Уважаемая, в накладной чётко указано: доставка до подъезда. Если вам нужен подъём на этаж, это отдельная услуга, которая оплачивается дополнительно. У нас тариф — сто рублей за мешок на каждый этаж. А у вас, извините, лифт не работает, придётся всё вручную тащить…
— Что?! — Ираида вскинула идеально уложенные брови. — Это какой‑то абсурд! Я плачу немаленькие деньги за доставку, а вы теперь хотите ещё сверху? Это же обман чистой воды!
Спор затянулся. Ираида то повышала голос, то пыталась взывать к совести грузчиков, но те стояли на своём. В конце концов, после получасовых препирательств, они собрали инструменты и, бросив напоследок: «Если передумаете — звоните, но цена будет выше», — уехали на своём грузовике.
Оставшись одна перед горой мешков, Ираида Дмитриевна заметно растерялась. Она нервно теребила ремешок сумки, оглядывая паллеты с явным ужасом. И тут её взгляд упал на Сашу, который всё это время стоял в стороне, не решаясь вмешаться.
— Сашенька, это вы?! — в её голосе мгновенно появились тёплые, почти родственные нотки. — Ой, как хорошо, что мир не без добрых людей! Я уж думала, придётся самой всё это тащить… Вы же поможете мне?
Она подошла ближе, лучезарно улыбаясь:
— Я оставлю дверь открытой, а вы как закончите — наберите мне за минут двадцать, я подъеду! Вот моя визитка, там номер указан.
Саша молча взял карточку, чувствуя, как внутри растёт глухой протест. Перед ним высились три паллета мешков — не меньше пятидесяти штук, каждый весом килограммов пятнадцать‑двадцать.
В голове пронеслось: «Да она серьёзно? Это же не „пара мешочков“, как говорила Тамара Игоревна! Это целая стройка!»
Он посмотрел на свои старые кроссовки, на потрёпанную рубаху, на часы, которые уже третий год нуждались в ремонте. Вспомнил вчерашний разговор с тёщей, её презрительный взгляд и слова: «Ты у меня на содержании!»
И тут в нём что‑то щёлкнуло. «Нет, я не слабак. Я смогу. Хотя бы себе докажу, что чего‑то стою», — твёрдо решил он, сжимая кулаки.
— Хорошо, — произнёс он вслух, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Я всё подниму.
Ираида Дмитриевна радостно всплеснула руками:
— Вот и отлично! Я знала, что на вас можно положиться. Вы такой молодец, Сашенька!
Она ещё раз лучезарно улыбнулась и, подхватив сумку, быстро направилась к ожидавшему её автомобилю. А Саша остался один перед горой мешков, чувствуя, как первые капли пота стекают по спине. Впереди его ждал долгий, изнурительный день.
**
Работа оказалась куда тяжелее, чем Саша мог представить. Первые мешки он поднимал почти бодро — мысленно прикидывал, что, если поторопиться, управится за пару‑три часа и вернётся домой не слишком поздно. Но уже после десятого мешка эйфория рассеялась, словно дым.
Каждый подъём по лестнице превращался в испытание. Ступени казались бесконечными, а лестничные пролёты — всё более узкими и душными. Мешки, хоть и весили «всего» по 15 кг, с каждым новым заходом становились словно тяжелее. Саша старался брать их правильно — сгибая колени, держа спину прямо, как в становой тяге, — но мышцы уже начинали предательски дрожать.
На пятом этаже он впервые остановился передохнуть. Прислонился к холодной стене, тяжело дыша, вытер пот со лба рукавом рубашки. Мокрая ткань прилипла к спине, кроссовки скользили по полированному граниту ступеней. «Ещё семь этажей… И это только первый паллет», — с тоской подумал он, глядя на оставшиеся мешки.
Солнце клонилось к закату, заливая лестничную клетку оранжевым светом. Тени удлинялись, а усталость нарастала лавинообразно. На восьмом этаже Саша почувствовал, как заныла поясница — сначала едва заметно, потом всё сильнее, будто кто‑то вкручивал раскалённый винт в позвоночник. Он сделал ещё один перерыв, присев на ступеньку, и с ужасом осознал, что руки начинают дрожать.
Последний мешок с первого паллета он тащил уже почти на автомате. Мозг отключился, работали только мышцы — из последних сил, на чистом упорстве. Оставив груз в прихожей квартиры, он опёрся о дверной косяк, пытаясь восстановить дыхание. В висках стучало, перед глазами плыли разноцветные пятна.
Перекур длился минут десять. Саша выпил полбутылки воды из принесённой с собой фляги, провёл ладонью по лицу — ладонь осталась мокрой от пота. «Ещё два паллета… — подумал он с отчаянием. — Но если не сделаю сейчас, завтра придётся начинать заново».
Второй паллет дался ещё тяжелее. Теперь каждый мешок казался вдвое тяжелее, а лестница — вдвое длиннее. На десятом этаже он чуть не упал, поскользнувшись на ступеньке. Сердце колотилось как бешеное, в горле першило от сухости. Он вспоминал слова тёщи, её презрительный тон, и это подстёгивало его идти дальше — не ради неё, а ради себя, чтобы доказать, что он не слабак.
Когда последний мешок был доставлен, часы показывали без пяти двенадцать. Саша стоял в прихожей квартиры, едва держась на ногах. Мышцы дрожали так, что казалось, вот‑вот откажут. Спина горела огнём, в голове стучала одна мысль: «Хоть бы заплатили… Хоть что‑то…»
Он опёрся о стену, пытаясь отдышаться. В ушах шумело, перед глазами мельтешили чёрные точки. «Ещё надо убрать поддоны… Но сначала хоть глоток воды», — подумал он, доставая флягу.
В этот момент в подъезде раздался звук открывающейся двери, и в квартиру вошла Ираида Дмитриевна. Она выглядела свежей и отдохнувшей — видимо, провела вечер в ресторане или гостях. Аромат дорогих духов ударил в нос, контрастируя с запахом пота и строительной пыли.
— Ой, Сашенька, как же я тебе благодарна! — воскликнула она, оглядывая гору мешков. — Не осталось сейчас людей, которые вот так, за идею, помогут женщине в трудной ситуации…
Она порылась в сумке и достала две холодные бутылки пива и пакетик с сушёной рыбой.
— По пути в магазин заехала, взяла тебе. Наверное, пить хочешь? — протянула она «подарок» с улыбкой, в которой не было ни тени смущения или осознания нелепости ситуации.
Саша молча взял бутылки и пакетик. Пальцы едва сгибались от усталости, а в горле стоял ком. Он хотел что‑то сказать — может, напомнить о договорённости, о том, что он потратил почти весь день на эту работу, — но слова застряли где‑то внутри. Вместо этого он лишь кивнул и пробормотал:
— Спасибо…
Ираида махнула рукой:
— Ну, я побежала! Ещё раз огромное спасибо, ты просто спаситель!
Дверь захлопнулась, оставив Сашу одного на лестничной клетке новостройки, наполненной запахом цемента и разочарования. Он посмотрел на пиво в руках, на пакетик с рыбой, и внутри что‑то надломилось. Это было не вознаграждение — это было подачка, жалкий жест, призванный успокоить совесть.
Не раздеваясь, не смывая пот, он побрёл к выходу. Каждая ступенька давалась с трудом, ноги подкашивались. В голове пульсировала одна мысль: «За что? За что я это терплю?»
На улице было прохладно. Ночной воздух немного освежил его, но усталость никуда не ушла — она осела в костях, в мышцах, в самой душе. Он шёл, шатаясь, мимо светящихся витрин, мимо смеющихся парочек, мимо жизни, которая будто проходила мимо него.
В кармане лежали две бутылки пива — единственное «вознаграждение» за адский труд. Саша сжал их в руке, чувствуя, как ногти впиваются в стекло. Где‑то глубоко внутри зрело решение — твёрдое, неизбежное. Но сейчас ему просто хотелось добраться до дома, упасть на раскладушку и забыться хотя бы на несколько часов.
***
Ровно в полночь Саша медленно поднимался по лестнице старого пятиэтажного дома. Каждый шаг отдавался тупой болью в натруженных мышцах. Лестница казалась бесконечной — стертые ступени, обшарпанные стены, тусклый свет одинокой лампочки под потолком.
Тело ныло так, что казалось, будто каждая косточка отдельно кричит от усталости. Плечи горели после часов подъёма тяжестей, ноги подкашивались, а в голове пульсировало — то ли от физического перенапряжения, то ли от двух бутылок пива, выпитых на пустой желудок. Он шёл, опираясь на стену, с трудом переставляя ноги, мечтая только о том, чтобы наконец лечь.
Перед дверью квартиры он остановился, пытаясь собраться с силами. Глубоко вдохнул, выдохнул, достал из кармана ключи… Но дверь распахнулась прежде, чем он успел вставить ключ в замок.
На пороге возникла Тамара Игоревна — в тёплом халате, с накрученными на бигуди волосами, с выражением брезгливого неодобрения на лице.
— О! Явился, зятек, не запылился? — её голос резанул, как нож. — Я смотрю, ты время даром не терял, уже успел надраться в лоскуты!
Саша замер. В горле пересохло. Он хотел ответить резко, но сил не было — ни физических, ни моральных.
— Я разгрузил три поддона сухих смесей, Тамара Игоревна, — с трудом выговорил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. — А ваша богатая подруга вместо гонорара отдала две бутылки пива. У меня даже на воду денег не было…
Он смотрел на неё, надеясь увидеть хоть каплю понимания, но в глазах тёщи читалось только презрение.
— Конечно, рассказывай сказки! — буркнула Тамара, махнув рукой. — Всё вы, бездельники, так: то начальник плохой, то работа не та, то ещё что-нибудь…
Она развернулась и ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью.
В этот момент из спальни вышла Алёна. В халате, с сонным, раздражённым лицом. Она окинула мужа взглядом, в котором не было ни капли сочувствия.
— А что дальше будет, Саш? — её голос звучал холодно, отчуждённо. — В грузчики пойдёшь, а по вечерам вот так будешь приходить? Я не желаю спать в одной кровати с пьяницей. Сегодня спишь в коридоре!
Она резко развернулась, вытащила из кладовки старую раскладушку — ту самую, советскую, с проржавевшими пружинами и провисшей сеткой — и с грохотом поставила её посреди коридора.
— Вот, устраивайся. И чтобы к утру от тебя не пахло! — бросила она и захлопнула дверь спальни, повернув ключ в замке.
Саша остался один в тёмном коридоре. Он медленно опустился на раскладушку, которая тут же жалобно заскрипела под его весом. Тело отказывалось двигаться, но сон не шёл. Он лежал, уставившись в потолок, на котором играли тени от уличного фонаря.
Всю ночь он ворочался, пытаясь найти хоть какое‑то удобное положение. Жёсткие пружины впивались в спину, старая сетка прогибалась, заставляя принимать нелепые позы. Но дело было не в раскладушке — дело было в том, что внутри всё горело от обиды.
Слёзы накатывали сами собой, и он стыдился их, стыдился своей слабости, но ничего не мог с собой поделать. В голове крутились одни и те же мысли:
«Неужели это моя жизнь? Жить на птичьих правах, терпеть унижения, работать за пиво? Я же не бездельник… Я хотел работать по специальности, обеспечивать семью, строить будущее. А вместо этого — ночую в коридоре, как посторонний человек».
Он вспоминал, как полгода назад переезжал в этот город с горящими глазами, с мечтами о счастливой семейной жизни. Как верил, что Алёна — его опора, его тыл. Как надеялся, что Тамара Игоревна, хоть и строгая, но всё же примет его как члена семьи.
Но реальность оказалась куда жёстче.
К утру он так и не сомкнул глаз. Тело ломило, голова гудела, но внутри зрело твёрдое решение.
Когда первые лучи солнца пробились сквозь грязные окна подъезда, Саша тихо собрал свои немногочисленные вещи. Достал телефон и набрал номер родителей.
— Пап, мам, я… я возвращаюсь, перешлете мне денег на билет? — его голос дрогнул, но он тут же взял себя в руки. — Здесь… здесь у меня ничего не получилось. Я хочу домой.
Мама ахнула, отец что‑то спросил, но Саша уже не слышал — слёзы застилали глаза. Он быстро проговорил:
— Я куплю билет, приеду. Только… не спрашивайте ничего сейчас, ладно? Потом всё расскажу.
Положив трубку, он на мгновение закрыл глаза, пытаясь унять дрожь в руках. Потом глубоко вдохнул и направился в спальню к Алёне.
Она ещё спала, укрывшись одеялом с головой. Саша постоял в дверях, глядя на неё, и вдруг осознал: перед ним не та девушка, в которую он когда‑то влюбился. Это чужой человек.
— Алёна, — негромко позвал он. — Я подаю на развод и уезжаю во Владивосток. Там меня ждут работа, друзья, родные.
Она медленно приподнялась, сонно моргая. Несколько секунд смотрела на него, потом пожала плечами:
— И хорошо. Скатертью дорожка!
Эти слова стали последней каплей.
Саша почувствовал, как внутри что‑то окончательно обрывается. Но вместе с болью пришло и странное облегчение — как будто тяжёлый груз, который он тащил на себе месяцы, вдруг упал и рассыпался в пыль.
Он молча вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и, не оглядываясь, направился к выходу. В кармане лежал билет до Владивостока — билет в новую жизнь.
**
Через месяц Саша устроился на работу по специальности. Зарплата — в три раза больше, чем он мог рассчитывать здесь. Коллеги — дружные, начальство — вменяемое. А ещё он встретил Лену — добрую, умную девушку, которая ценила его за то, какой он есть.
Спустя полгода Саша получил неожиданный звонок:
— Ты это специально сделал? Ты хотел мне насолить, негодник! — кричала в трубку Тамара Игоревна. — Из‑за тебя меня с работы уволили!
Оказалось, плита перекрытия в новостройке не выдержала веса стройматериалов. Обвалилась, травмировав рабочих. На Ираиду завели уголовное дело, а она, в свою очередь, уволила Тамару.
Саша слушал и не испытывал ни злорадства, ни жалости. Просто понимал: иногда жизнь сама расставляет всё по местам.
А ещё он осознал главное: настоящая семья — это не те, кто даёт крышу над головой, а те, кто поддерживает, верит и любит безоговорочно. И теперь у него была такая семья — там, во Владивостоке, рядом с Леной и родителями.
Мораль проста: не стоит терпеть унижения ради иллюзорной стабильности. Порой самый болезненный разрыв становится началом новой, счастливой жизни.
Ставьте 👍Также, чтобы не пропустить выход новых публикаций, вы можете отслеживать новые статьи либо в канале в Телеграмме, https://t.me/samostroishik, либо в Максе: https://max.ru/samostroishik