Света вошла в подъезд в одиннадцатом часу вечера, усталая, как собака. На каблуках гудели ноги, в сумке лежал неподъёмный ноутбук, а в голове крутилась только одна мысль: скорее бы лечь. Лифт, как назло, не работал уже третью неделю, и она, чертыхаясь, потащилась по лестнице на пятый этаж. На площадке между четвёртым и пятым пахло жареной картошкой и чем-то сладким, приторным. Откуда-то из-за двери 42-й квартиры доносились приглушённые голоса и смех. Света замерла на секунду: смеялась женщина. Очень знакомо.
Дверь 42-й была приоткрыта. Из щели падала тонкая полоска света, и в этой полоске Света увидела руку мужа. Точнее, рукав его любимой клетчатой рубашки, которую она сама гладила утром. Рукав обнимал чью-то тонкую талию в красном платье. Света узнала платье сразу: соседка Лена носила его летом на все дачные посиделки, чтобы все видели, какая у неё фигура после двух детей.
Света не закричала. Она вообще ничего не сказала. Просто стояла и смотрела, как её муж Сергей, наклонившись, что-то шепчет Лене на ухо, а та хихикает и отталкивает его ладошкой, но как-то слишком ласково, слишком по-домашнему. Потом дверь захлопнулась, и в подъезде стало тихо.
Она поднялась домой механически. Ключи в замке щёлкнули громче обычного. В квартире было темно и пусто. На кухне на столе стояла одна чашка из-под кофе. Света включила свет и увидела: чашка была с Лениной помадой на ободке. Ярко-алая, как то платье.
Телефон Сергея лежал на зарядке. Света взяла его в руки и открыла чат с Леной. Последнее сообщение было отправлено в 21:47: «Иду, открой тихо, чтоб никто не слышал». Перед этим — сердечки, смайлики с поцелуями и фраза: «Ты моё спасение, Светка сегодня до ночи на работе».
Света поставила телефон точно туда, где он лежал. Включила чайник. Села на табуретку и стала ждать.
Сергей вернулся в начале первого. Вошёл на цыпочках, снял ботинки, прошмыгнул в ванную. Через минуту вышел в пижамных штанах, с мокрыми волосами, пахнущий Лениным гелем для душа — она покупала его в «Л’Этуаль», Света помнила запах.
— О, ты дома? — удивился он слишком громко. — А я думал, опять за полночь.
— Дома, — сказала Света спокойно. — Кофе будешь?
— Да не, я уже… пил.
— У Лены, что ли?
Сергей замер в дверях кухни. Лицо у него стало такое, будто ему внезапно вылили на голову ведро ледяной воды.
— В смысле? — выдавил он.
— В прямом. Ты у неё был. Я видела.
Он молчал секунд десять. Потом подошёл, сел напротив.
— Свет, это не то, что ты думаешь.
— А что я думаю?
— Ну… что у нас там роман-шмоман. Просто поговорили. Она одинокая, муж в командировке третий месяц, дети у бабушки. Пожаловалась, я выслушал. Всё.
— С обнимашками в дверях и с её помадой на твоих губах?
Сергей машинально вытер рот тыльной стороной ладони. Помада, конечно, уже стёрлась, но жест был красноречивее любых слов.
— Свет, я клянусь…
— Не надо клятв, — перебила она. — Я не собираюсь устраивать сцен. Просто хочу понять: давно?
Он опустил глаза.
— Полгода, — сказал тихо.
Полгода. Света почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Не громко, не с криком — просто тихо щёлкнуло и отвалилось.
— Полгода ты мне врёшь, что задерживаешься на работе, что едешь к матери, что у тебя «пацаны позвали». Полгода ты ходишь к ней, пока я на своих совещаниях выбиваюсь из сил. И всё потому что она «одинокая»?
— Свет, я люблю тебя, — быстро сказал он. — Это… это просто так вышло. Усталость, рутина. Ты всё время на работе, мы почти не видимся. А Лена… она рядом, всегда дома, всегда улыбается. Я не хотел. Правда.
— Ты не хотел, но полгода хотел, — уточнила Света. — Классно.
Она встала, налила себе чай, хотя чайник даже не вскипел. Просто чтобы руки были заняты.
— И что теперь? — спросил Сергей.
— Теперь ничего. Живи как знаешь. Только не здесь.
— Ты выгоняешь меня?
— Нет. Я ухожу. Квартира твоя, оформлена на тебя, я помню. Я соберу вещи и завтра вечером уйду к маме. А ты можешь остаться. Или к Лене переехать — там, говорят, диван удобный.
Сергей вскочил.
— Света, ты что, серьёзно? Из-за какой-то глупости…
— Полгода — это не глупость, Серёж. Это выбор. Ты выбрал. Я просто принимаю твой выбор.
Она прошла в спальню, открыла шкаф, достала чемодан. Сергей стоял в дверях и смотрел, как она аккуратно складывает свои вещи: платье, в котором они были на свадьбе подруги, свитер, который он ей подарил на прошлый день рождения, её любимые джинсы.
— Свет, ну не надо, — сказал он почти шёпотом. — Давай поговорим нормально.
— Мы и так нормально говорим. Ты выбрал Лену — живи с Леной. Я не собираюсь делить мужа с соседкой по площадке. Это как-то слишком по-деревенски даже для нашего спального района.
Наутро весь подъезд знал. Лена вышла выносить мусор в халате и с бигуди — и наткнулась на Свету, которая спускалась с чемоданом.
— Светочка, привет, — начала Лена привычно сладким голосом.
— Здравствуйте, Елена Викторовна, — ответила Света так же сладко. — Сергей дома. Можете больше не притворяться, что у вас трубы текут или кошка на дерево залезла. Заходите открыто. Я уехала.
Лена открыла рот, потом закрыла. Потом открыла снова:
— Ты всё не так поняла…
— Я всё так поняла. Полгода — это долго. У вас уже, наверное, и любимые позы есть, и песня «ваша». Не переживайте, я не в обиде. Просто мне с такими людьми не по пути.
Она прошла мимо, не дожидаясь лифта, спустилась пешком. На улице вдохнула холодный ноябрьский воздух и вдруг почувствовала, что дышать стало легче.
Через неделю Сергей звонил, писал, приходил к маме Светы с цветами и виноватым лицом. Просил прощения, клялся, что всё закончил, что Лена для него теперь пустое место. Света слушала молча и клала трубку.
Лена тем временем начала избегать подъезда. Выходила только рано утром или поздно вечером, в тёмных очках, хотя солнце давно скрылось за тучами. Соседи шептались: кто-то видел, как Сергей ночью стучал к ней в дверь, а она не открывала. Кто-то слышал, как он кричал под окнами: «Лен, ну прости, я не могу без Светы!»
А Света тем временем сняла маленькую студию в центре, купила новый диван и начала жить. Сначала тихо, потом всё громче. Записалась на йогу, сходила на свидание (не понравилось, но сам факт), купила красное платье — ярче, чем у Лены, и надела его на корпоратив. Коллеги ахнули: «Света, ты светишься!»
Сергей приходил ещё пару раз. Последний раз — в марте, пьяный, с огромным букетом роз.
— Я всё понял, — говорил он, шатаясь в дверях маминой квартиры. — Я дурак. Вернись, пожалуйста.
— Серёж, — сказала Света спокойно, — ты уже выбрал. Теперь я выбираю. И выбираю себя.
Она закрыла дверь. На каблуках. В красном платье. И впервые за полгода улыбнулась по-настоящему.
А в их подъезде до сих пор рассказывают, как тихая Света из 43-й одним чемоданом и одним холодным «здравствуйте» разнесла в пух и прах двух взрослых людей, которые думали, что их маленькая тайна останется тайной навсегда.
И никто уже не помнит, кто первый пустил сплетню. Потому что правда, как ни странно, оказалась громче любой сплетни.