Наталья сидела на кухне в родительском доме и смотрела в окно. За стеклом моросил дождь, серый и занудный, какой бывает только в октябре. На столе стоял чайник, остывший уже давно, и две чашки — одна её, вторая брата Игоря. Он вышел минут десять назад, сказал, что покурить, и до сих пор не возвращался.
Похороны закончились три часа назад. Мама лежала теперь на кладбище, рядом с отцом, под тяжёлой мраморной плитой. Наталья всё ещё не могла поверить, что это случилось. Ещё неделю назад мама звонила ей, жаловалась на давление, просила купить лекарство. А теперь её нет.
Скрипнула калитка. Игорь вернулся, вошёл на кухню, стряхивая капли с плаща. Сел напротив. Налил себе чай из чайника, морщась от того, что тот холодный.
— Нать, нам надо поговорить, — он не смотрел на неё, крутил ложку в чашке.
— О чём? — Наталья подняла голову. Брат был старше её на пять лет, высокий, широкоплечий. Всегда был главным в семье после смерти отца.
— О доме. О наследстве.
Наталья кивнула. Она знала, что разговор рано или поздно случится. Дом остался им двоим, нотариуса ещё не вызывали, но вопрос висел в воздухе.
— Слушай, — Игорь наконец поднял глаза, — мама оставила завещание.
— Какое завещание? — Наталья нахмурилась, — она мне ничего не говорила.
— Мне тоже не говорила, — Игорь полез в карман, достал сложенный листок, — нашёл у неё в комоде сегодня утром, когда вещи разбирал. Вот, читай.
Он протянул бумагу. Наталья взяла, развернула. Почерк мамы, знакомый, чуть дрожащий — последние годы руки у неё тряслись. "Я, Громова Анна Ивановна, завещаю дом и всё имущество сыну Игорю Петровичу..."
Наталья прочитала до конца. Потом ещё раз. Медленно подняла глаза на брата.
— Это что, шутка?
— Какая шутка? — Игорь отпил чай, поставил чашку на стол, — мама решила так. Дом мне.
— Игорь, ты серьёзно? — голос Натальи дрогнул, — почему? Почему она оставила всё только тебе?
Игорь помолчал. Потом вздохнул и тихо сказал:
— Потому что ты была приёмной.
Наталья замерла. Несколько секунд она просто сидела, не в силах пошевелиться. Потом медленно покачала головой.
— Что? Игорь, ты вообще о чём?
— Нать, — он смотрел в стол, — мама перед смертью сказала мне. Ты не родная. Они тебя удочерили, когда тебе было два года.
Наталья встала. Подошла к окну, уперлась лбом в холодное стекло. За окном дождь усилился, капли барабанили по крыше веранды. Где-то в глубине двора лаяла соседская собака.
— Игорь, это бред, — она говорила, не оборачиваясь, — мама бы мне сказала. Я бы знала.
— Она не хотела тебе говорить. Просила меня тоже молчать. Но теперь... ну, теперь уже не важно, наверное.
Наталья резко обернулась.
— Не важно? Ты мне только что сказал, что я приёмная! Что всю жизнь прожила с чужими людьми! И говоришь, что не важно?!
— Нать, успокойся, — Игорь поднял руку, — я понимаю, что это шок. Но факт остаётся фактом. Мама оставила дом мне. И это её воля.
Наталья подошла к столу, схватила завещание. Перечитала ещё раз. Дата — три года назад. Подпись мамы. Всё выглядело настоящим.
— А где свидетели? — спросила она, — завещание же должно быть заверено?
— Это домашнее завещание, — Игорь пожал плечами, — мама написала от руки. Вполне законно.
— Игорь, — Наталья села обратно, положила бумагу на стол, — даже если это правда. Даже если я правда приёмная. Мама меня растила. Тридцать восемь лет я была её дочерью. Она меня любила.
— Любила, — кивнул брат, — но дом оставила мне. Нать, я не виноват. Я не писал это завещание.
— Ты его нашёл очень вовремя, — Наталья смотрела на брата, пытаясь понять, врёт он или нет, — прямо сегодня утром. После похорон.
Игорь нахмурился.
— Ты хочешь сказать, что я его подделал?
— Я не знаю, что думать, — Наталья закрыла лицо руками, — это всё так внезапно. Мама умерла три дня назад, мы её только что похоронили, а ты уже с завещанием. И ещё говоришь, что я не родная.
— Нать, я понимаю, тебе тяжело, — голос Игоря смягчился, — но давай будем честными. Мама последние годы со мной жила. Я за ней ухаживал, врачей возил, лекарства покупал. Ты приезжала раз в месяц.
Наталья сжала кулаки под столом.
— Я работаю, Игорь. У меня двое детей. Я не могла бросить всё и переехать сюда.
— Я не упрекаю, — он поднял руки, — просто говорю факты. Мама была со мной. И она приняла решение.
Наталья вышла на веранду. Нужен был воздух, в кухне стало душно. Дождь почти прекратился, только капли падали с крыши на деревянные ступени. Она села на старую скамейку, на которой когда-то сидела с мамой летними вечерами, пила чай с малиновым вареньем.
Приёмная. Неродная. Всю жизнь она считала Анну Ивановну мамой. Помнила, как та учила её читать, водила в первый класс, сидела ночами, когда Наталья болела. Помнила мамины руки — тёплые, натруженные, пахнущие мылом и пирогами. Помнила голос, колыбельные, которые мама пела ей перед сном.
И всё это было ненастоящим?
За спиной хлопнула дверь. Игорь вышел, встал рядом.
— Нать, не злись. Давай решим всё по-хорошему.
— По-хорошему? — она подняла голову, — как это по-хорошему? Ты забираешь дом, а мне что?
— Я не выгоняю тебя, — Игорь присел рядом на корточки, — можешь приезжать, когда хочешь. Это же всё равно родной дом. Для тебя тоже.
— Но уже не мой, — Наталья усмехнулась, — теперь это твой дом. А я просто гостья.
Игорь молчал. Потом встал, полез в карман за сигаретами.
— Нать, послушай. Я могу компенсировать. Ну, деньгами. Не знаю, сколько там по закону полагается, но мы договоримся.
— Мне не нужны твои деньги, — Наталья встала, — мне нужна правда. Почему мама мне ничего не сказала? Почему я узнаю об этом от тебя, после её смерти?
— Она боялась тебя ранить, наверное, — Игорь прикурил, выдохнул дым, — думала, что так лучше.
Наталья посмотрела на брата. Он стоял, отвернувшись, смотрел в сад. Плечи напряжены, челюсть сжата.
— Игорь, а ты уверен, что это правда? Может, мама просто... не знаю, может, она бредила перед смертью?
— Нать, она была в сознании, — он обернулся, — говорила чётко. Сказала, что пора мне знать. Что ты не родная сестра. Что они с папой удочерили тебя в девяносто втором году.
— В девяносто втором, — повторила Наталья, — мне было два года.
— Ага.
— И почему они меня удочерили?
Игорь пожал плечами.
— Не знаю. Мама не рассказывала подробностей. Сказала только, что так было надо.
Наталья уехала вечером. Игорь предложил остаться на ночь, но она отказалась. Хотела домой, к своим детям, к мужу. Хотела уйти из этого дома, который теперь был не её.
Ехала молча, муж не спрашивал. Он и так всё понял по её лицу.
Дома Наталья достала старые фотоальбомы. Листала до глубокой ночи. Вот она маленькая, на руках у мамы. Вот с Игорем на качелях. Вот в школьной форме, первое сентября. Вот свадьба, мама в светлом платье, улыбается.
На всех фотографиях мама смотрела на неё с любовью. Обнимала, целовала, гладила по голове. Никакой разницы между ней и Игорем. Оба дети. Оба любимые.
Так почему же дом только ему?
Через неделю Наталья поехала к нотариусу. Показала завещание, спросила, законно ли оно.
Нотариус, пожилая женщина в очках, долго изучала бумагу.
— Завещание написано от руки, подпись похожа, — она подняла глаза на Наталью, — но без свидетелей и нотариального заверения оно может быть оспорено в суде. Особенно если есть сомнения в подлинности.
— А если я действительно приёмная? — Наталья сжала сумку на коленях, — это что-то меняет?
— Приёмные дети имеют те же права на наследство, что и родные, — нотариус вернула бумагу, — если вас официально удочерили. У вас есть документы об удочерении?
— Нет, — Наталья покачала головой, — я даже не знала, что приёмная, до прошлой недели.
— Тогда вам нужно запросить документы в архиве ЗАГСа. Если удочерение было, там должны быть записи.
Наталья подала запрос. Ждала две недели. Когда пришёл ответ, она долго не могла открыть конверт. Сидела на кухне, смотрела на белый конверт с печатью, и руки дрожали.
Наконец открыла. Прочитала.
"По вашему запросу сообщаем, что в архиве ЗАГСа не обнаружено записей об удочерении Натальи Петровны Громовой..."
Наталья перечитала ещё раз. Потом ещё.
Никакого удочерения не было. Она родная дочь. Игорь солгал.
Она приехала к брату в тот же вечер. Не звонила заранее, просто приехала. Игорь открыл дверь, удивился.
— Нать? Что случилось?
Наталья молча протянула ему бумагу из ЗАГСа. Игорь взял, прочитал. Лицо побледнело.
— Откуда это?
— Из архива, — Наталья смотрела на брата в упор, — меня никто не удочерял, Игорь. Я родная дочь мамы и папы. А ты солгал.
Игорь отступил на шаг, прислонился к стене.
— Нать, я... я думал, что мама говорила правду.
— Ты думал? — голос Натальи был холодным, — или ты придумал эту историю, чтобы забрать дом себе?
— Я не придумывал! — Игорь повысил голос, — мама правда говорила мне, что ты приёмная! Перед смертью!
— И завещание тоже правда? — Наталья достала из сумки ту бумагу, — или ты его сам написал?
Игорь молчал. Смотрел в пол.
— Игорь, отвечай, — Наталья шагнула ближе, — ты подделал завещание?
— Нать, — он поднял голову, в глазах стояли слёзы, — дом нужен мне. У меня долги. Я взял кредит, не смог выплатить. Если я не продам дом, меня в суд подадут.
Наталья застыла.
— То есть ты всё придумал? И про удочерение, и завещание?
— Мама правда говорила про удочерение, — Игорь вытер глаза, — клянусь. Я не знал, что это неправда. А завещание... да, я написал сам. Думал, ты поверишь.
Наталья развернулась и пошла к выходу.
— Нать, подожди! — Игорь бросился за ней, — давай поговорим!
— О чём говорить? — она обернулась у двери, — ты солгал мне. Обманул. Использовал смерть мамы, чтобы отобрать у меня дом. Что тут обсуждать?
— Я верну! — Игорь схватил её за руку, — продам дом, расплачусь с долгами, и верну тебе твою половину. Честное слово!
Наталья высвободила руку.
— Не надо мне ничего возвращать. Делай что хочешь с этим домом.
Она вышла, хлопнула дверью. Села в машину, завела двигатель. Игорь стоял на крыльце, смотрел вслед.
Наталья поехала. В зеркале заднего вида она видела, как брат стоит, потом медленно разворачивается и заходит в дом. В тот самый дом, где они росли вместе, где мама пекла пироги, где отец мастерил им деревянные игрушки.
Теперь этот дом был полон лжи.
И Наталья больше не хотела туда возвращаться.
❤️❤️❤️
Благодарю, что дочитали❤️
Если история тронула — не проходите мимо, поддержите канал лайком, подпиской и комментариями❤️
Рекомендую прочесть: