Анжела стояла у плиты, помешивая борщ, когда хлопнула входная дверь. Дочка Лиза вернулась из школы. Последние дни перед выпускным одиннадцатиклассники только и делали, что репетировали: то вальс, то речи, то сценки. Анжела улыбнулась, представляя, как её девочка в красивом платье кружится в танце.
— Лиза, ты? — крикнула она в коридор. — Я борщ сварила, твой любимый!
Вместо ответа послышалось фырканье и стук двери в комнату дочери. Анжела вздохнула. В последнее время Лиза стала такой колючей, словно внутри неё поселился маленький ёжик.
Выключив плиту, Анжела вытерла руки о кухонное полотенце и направилась к комнате дочери. Постучала.
— Лизонька, ты голодная? Пойдём поедим.
За дверью раздалось шебуршание, потом щёлкнул замок, и на пороге появилась Лиза — высокая, тонкая, с длинными русыми волосами, собранными в хвост. Такая красивая и такая недовольная.
— Не хочу я твой борщ, — буркнула девушка. — И вообще... надо поговорить.
У Анжелы ёкнуло сердце. Когда подростки начинают фразу с «надо поговорить», жди беды.
— Конечно, милая. Пойдём на кухню, там удобнее.
— Нет. Давай здесь, — Лиза отступила в комнату, давая матери войти.
Анжела присела на край аккуратно застеленной кровати. В комнате у Лизы всегда был порядок, не то что у многих её ровесников. Учебники стопочкой на столе, одежда развешана в шкафу по цветам, никаких разбросанных вещей. Только плакат с какой-то молодёжной группой на стене напоминал, что здесь живёт подросток.
Лиза нервно ходила по комнате, явно не решаясь начать разговор.
— Что случилось? — мягко спросила Анжела. — В школе проблемы?
— Нет, — Лиза остановилась и повернулась к матери. — Выпускной послезавтра.
— Да, я помню, — Анжела улыбнулась. — Твоё платье уже отгладила, туфли начистила.
— Вот об этом я и хотела поговорить, — Лиза глубоко вдохнула, словно перед прыжком в воду. — Мама, не приходи на выпускной. Нам стыдно.
Анжела замерла, не веря своим ушам.
— Что, прости?
— Ты слышала, — Лиза отвела взгляд. — Не приходи. Пусть папа один придёт.
— Но почему? — Анжела почувствовала, как внутри что-то оборвалось. — Я же всегда была на всех твоих праздниках, с самого детского сада.
— Вот именно, — Лиза нервно заправила прядь волос за ухо. — Всегда. И всегда одно и то же. Ты со своими дурацкими песнями, стихами, танцами. Всё время выпендриваешься перед другими родителями. А нам, детям, стыдно.
— Нам? — переспросила Анжела, чувствуя, как к горлу подступает комок.
— Мне и Даньке, — пояснила Лиза, имея в виду своего парня, с которым встречалась уже полгода. — Он тоже считает, что ты странная.
Анжела сидела, оглушённая. В голове не укладывалось, что её собственная дочь может говорить такие вещи. Она всегда старалась быть не просто матерью, но и другом своим детям. С Лизой они когда-то были так близки. Вместе пели в караоке, устраивали домашние концерты, ходили на танцы.
— Лиза, я не понимаю, — тихо сказала она. — Что значит «странная»? Что я сделала не так?
Лиза закатила глаза с таким выражением, словно мать спрашивала очевидное.
— Ну как ты не понимаешь? Ты не как все нормальные мамы! На родительских собраниях вечно высказываешься, предлагаешь какие-то идиотские идеи. На прошлогоднем концерте ты вышла танцевать с учителем физкультуры! Все ржали потом. А твои наряды? Эти твои яркие платья, эти бусы, серьги. Ты как цыганка выглядишь!
Каждое слово било, как хлыст. Анжела почувствовала, как щёки заливает краска стыда и обиды.
— Я просто хотела быть... живой, — голос дрогнул. — Не превращаться в унылую тётку, как многие мамы.
— Вот! — Лиза торжествующе подняла палец. — Вот именно! Ты считаешь себя не такой, как все. Особенной. А на самом деле ты просто позоришь нас с Данькой перед всеми.
Анжела встала. Ноги дрожали, в горле стоял ком, но она старалась держать себя в руках.
— Хорошо, — она посмотрела на дочь. — Если тебе так будет лучше, я не приду на выпускной.
Лиза явно не ожидала такой лёгкой победы. Она даже растерялась на секунду.
— Правда? Ты не обиделась?
— Конечно, обиделась, — честно ответила Анжела. — Но я уважаю твои чувства. Если тебе неприятно видеть меня на твоём празднике, я не буду портить тебе этот день.
С этими словами она вышла из комнаты. Прошла на кухню, механически выключила остывший борщ и тяжело опустилась на табуретку. Из глаз потекли слёзы.
Как это могло случиться? Когда её яркая, смешливая дочка превратилась в эту холодную, стыдящуюся её девушку? Неужели все эти годы, когда Анжела думала, что они близки, Лиза на самом деле стыдилась своей матери?
Телефон на столе завибрировал. Звонил бывший муж, Игорь. Они расстались пять лет назад, но сохранили нормальные отношения ради дочери.
— Привет, — голос Анжелы звучал глухо.
— Привет, ты чего такая? — сразу заметил бывший муж. — Случилось что?
— Да так, — Анжела вздохнула. — Лиза не хочет, чтобы я приходила на выпускной. Сказала, что ей стыдно за меня.
На том конце провода повисла пауза.
— Вот оно как, — наконец протянул Игорь. — Слушай, не бери в голову. Подростки, они такие. Сегодня одно, завтра другое.
— Но она сказала, что я странная, — Анжела почувствовала, как снова наворачиваются слёзы. — Что я выпендриваюсь и позорю её перед Данькой.
— А, этот Данька, — в голосе Игоря послышалось раздражение. — Лиза сейчас под его влиянием. Он из этих... «правильных» семей. Где всё по линеечке, где никто не улыбается лишний раз.
— Ты его видел?
— Пару раз, когда забирал Лизу на выходные, — подтвердил Игорь. — Мне он не нравится. Надменный какой-то, хотя и вежливый внешне. И Лизка при нём другая совсем. Как будто боится быть собой.
Анжела вздохнула. Значит, не ей одной это заметно.
— И что мне делать? Не ходить на выпускной?
— Знаешь, — после паузы сказал Игорь, — я бы на твоём месте всё-таки пошёл. Не сейчас, конечно, а когда эмоции улягутся. Поговори с ней ещё раз. Объясни, что ты имеешь право быть там. Ты её мать, в конце концов.
Анжела слабо улыбнулась. Игорь всегда умел найти правильные слова.
— Спасибо, — искренне сказала она. — Я подумаю.
Весь вечер Лиза не выходила из комнаты. Анжела слышала, как дочь разговаривает с кем-то по телефону, смеётся. Наверное, с этим своим Данькой. И эта беззаботность после такого разговора ранила ещё сильнее.
Утром, когда Лиза собиралась в школу на последнюю репетицию перед выпускным, Анжела уже сидела на кухне с чашкой кофе.
— Доброе утро, — сказала она, когда дочь появилась на пороге.
— Угу, — буркнула Лиза, доставая из холодильника йогурт.
— Я хотела поговорить о вчерашнем, — начала Анжела.
Лиза скривилась.
— Мам, давай не сейчас. Я спешу.
— Это важно, — твёрдо сказала Анжела. — Присядь на минуту.
Девушка неохотно плюхнулась на стул, демонстративно посмотрев на часы.
— Я всю ночь думала о том, что ты сказала, — Анжела старалась говорить спокойно. — И я не согласна с твоей оценкой. Да, я не такая, как другие мамы. Я не ношу строгие костюмы, не делаю каменное лицо и не молчу, когда есть что сказать. Но это не повод стыдиться меня.
— Мама, — Лиза закатила глаза. — Ты не понимаешь...
— Нет, это ты не понимаешь, — перебила Анжела. — Я воспитывала тебя одна последние пять лет. Я работала на двух работах, чтобы ты ни в чём не нуждалась. И я имею право быть на твоём выпускном. Не ради других родителей, не ради твоего Даньки, а ради тебя и себя.
Лиза молчала, теребя ложку в руках.
— И ещё, — добавила Анжела, — если твой парень стыдится меня только из-за того, как я выгляжу или веду себя, то мне жаль. Жаль, что ты выбрала человека, который судит о людях по таким поверхностным вещам.
— Данька не такой! — вспыхнула Лиза. — Он просто... просто привык к другому. У них в семье все такие сдержанные, правильные.
— И ты теперь тоже хочешь быть «правильной»? — мягко спросила Анжела. — Даже ценой отречения от собственной матери?
— Я не отрекаюсь, — Лиза опустила глаза. — Просто... мне правда неловко, когда ты начинаешь петь или танцевать при всех. Или когда приходишь в этих своих ярких платьях.
Анжела внимательно посмотрела на дочь. В первый раз за долгое время она увидела в её глазах не подростковый вызов, а растерянность. Лиза действительно разрывалась между любовью к матери и желанием соответствовать ожиданиям своего парня и его окружения.
— Знаешь что, — Анжела положила руку на плечо дочери. — Я обещаю, что не буду петь или танцевать на выпускном. И я могу надеть что-то не слишком яркое. Но я приду. Потому что это важный день в твоей жизни, и я хочу быть его частью.
Лиза подняла взгляд.
— Правда? Ты не будешь выпендриваться?
Анжела поморщилась от этого слова, но кивнула.
— Правда. Я буду самой обычной мамой. Но я приду.
Вечером Анжела перебирала свой гардероб в поисках чего-то достаточно сдержанного для выпускного. В конце концов она остановилась на лавандовом платье с вышивкой по краю — не кричаще яркое, но и не безлико-серое.
На следующий день, в день выпускного, Анжела взяла отгул на работе. Ей хотелось всё сделать правильно: и причёску уложить, и макияж нанести, и платье отгладить. Не слишком ярко, но и не совсем серо.
Когда она вышла из своей комнаты полностью готовая к торжеству, Лиза уже ждала в коридоре. Дочь выглядела потрясающе в нежно-голубом платье, с уложенными в элегантную причёску волосами. Настоящая принцесса.
— Ты очень красивая, — искренне сказала Анжела.
Лиза окинула мать оценивающим взглядом.
— Ты тоже ничего, — сказала она, и это был первый комплимент за много месяцев. — Только... — она подошла и сняла с шеи матери бирюзовый кулон, — это лишнее.
Анжела проглотила возражение. Кулон был её любимым, с ним связаны особые воспоминания. Но сегодня она обещала быть «как все».
Церемония была торжественной и немного нудной, как большинство официальных мероприятий. Анжела сидела тихо, сложив руки на коленях, и старалась не выделяться. Ни разу не вскочила с места, чтобы сфотографировать дочь, хотя очень хотелось. Ни разу не зааплодировала громче других. Ни разу не выкрикнула ободряющие слова, как делала на всех предыдущих праздниках. Она была... обычной. Как все. Как хотела Лиза.
После официальной части начались танцы. Анжела смотрела, как её дочь кружится в вальсе с Данькой, и чувствовала странную смесь гордости и печали. Её девочка выросла, стала красивой юной женщиной. Но при этом где-то по дороге потерялась та непосредственная, яркая Лизонька, которая не боялась быть собой.
— Пойду подышу воздухом, — сказала она Игорю и вышла в школьный двор.
Вечерний воздух был напоен ароматом сирени. Анжела присела на скамейку и достала из сумочки свой бирюзовый кулон. Этот кулон ей подарила мать, а той — бабушка. Семейная реликвия, передававшаяся от матери к дочери. Когда-нибудь он должен был перейти к Лизе. Но захочет ли она его носить? Или это будет слишком «странно» для неё и её новой компании?
Скрипнула дверь, и на крыльцо школы вышла Лиза. Оглянувшись, она заметила мать на скамейке и направилась к ней.
— Ты чего тут сидишь? — спросила она, присаживаясь рядом. — Папа сказал, тебе нехорошо стало.
— Всё в порядке, — Анжела улыбнулась. — Просто захотелось тишины.
Лиза кивнула. Они сидели молча, глядя на звёздное небо. Потом дочь вдруг спросила:
— Мам, а почему ты такая... другая?
Анжела повернулась к ней.
— В каком смысле?
— Ну, не такая, как мамы моих одноклассников, — Лиза теребила край платья. — Они все такие серьёзные, правильные. А ты всегда смеёшься, поёшь, танцуешь. Как будто тебе не сорок два, а двадцать два.
Анжела задумалась.
— Знаешь, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас, моя мама умерла, — тихо сказала она. — И я поклялась себе, что буду жить полной жизнью. Не буду откладывать радость на потом, не буду прятать свои чувства. Потому что жизнь может оборваться в любой момент.
Лиза молчала, глядя на мать с каким-то новым выражением.
— Я понимаю, что это может казаться странным, — продолжала Анжела. — Особенно твоему парню, который привык к другому. Но это я, Лиза. Настоящая я.
Она достала из сумочки кулон.
— Это наша семейная реликвия. Моя мама носила его, а до неё — её мама. Я хотела подарить его тебе на выпускной, но...
— Но я сказала, что он лишний, — закончила за неё Лиза. — Прости.
Анжела удивлённо посмотрела на дочь.
— За что?
— За то, что стыдилась тебя, — Лиза опустила глаза. — Даньке действительно казалось странным, что ты такая... яркая. И я хотела ему понравиться. Но сегодня, когда ты сидела там, такая тихая и незаметная... это было неправильно. Ты была как будто не ты.
Анжела почувствовала, как к глазам подступают слёзы.
— Так ты не стыдишься меня?
— Стыжусь, — честно призналась Лиза. — Иногда. Когда ты начинаешь петь посреди улицы или отплясывать на родительском собрании. Но... — она улыбнулась, — в этом есть что-то классное. Ты не боишься быть собой. А я вот боюсь.
Анжела молча протянула дочери кулон.
— Он твой. Носи его, когда будешь готова.
Лиза взяла кулон, повертела в руках, потом надела на шею.
— Я готова прямо сейчас.
Они вернулись в зал, где всё ещё продолжались танцы. Данька сразу же заметил кулон на шее Лизы и что-то сказал ей. Анжела не слышала разговора, но видела, как дочь твёрдо покачала головой. Потом Лиза подошла к диджею и что-то прошептала ему на ухо. Через минуту заиграла песня — та самая, под которую они с Анжелой когда-то танцевали дома, стоя на диване.
Лиза подошла к матери и протянула руку.
— Потанцуем?
Анжела колебалась только секунду. Потом улыбнулась и взяла дочь за руку.
— С удовольствием.
Они танцевали, как раньше, — смеясь, подпевая, не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Анжела краем глаза заметила, как Данька стоит у стены с кислым выражением лица. Ну и пусть. Это их с дочерью момент.
Ночью, лёжа в постели, Анжела размышляла о том, что ждёт их с Лизой дальше. Дочь поступает в университет, начинается новая глава её жизни. Будут новые друзья, новые увлечения, возможно, новые парни. Лиза будет меняться, взрослеть, искать себя. И наверняка ещё не раз пройдёт через периоды отрицания, когда будет стыдиться своей «странной» матери.
Но теперь Анжела знала, что где-то глубоко внутри дочь понимает и принимает её такой, какая она есть. И этого достаточно, чтобы пережить любые подростковые бури.
❤️❤️❤️
Благодарю, что дочитали❤️
Если история тронула — не проходите мимо, поддержите канал лайком, подпиской и комментариями❤️