1934 год. Жители Нью-Йорка в нетерпении замерли, ожидая вердикта по скандальнейшему процессу. За массивными дверями зала суда судья решил выслушать показания десятилетней девочки, наедине, без родственников и адвокатов. Внезапно из-за дверей раздался душераздирающий плач. Маленькая Глория Вандербильт рыдала так, что её слышали в коридорах. Когда судья попросил её объяснить причину слёз, ребёнок произнёс слова, решившие исход «дело века»:
«Мне одиноко, когда я с мамой».
Так, в общем, и закончилось детство самой богатой девочки Америки.
Побег от матери
Реджинальд Вандербильт, магнат железных дорог, обожал свою единственную дочь. Но демоны алкоголизма оказались сильнее отцовской любви и любых светлых побуждений. Цирроз печени забрал его жизнь, когда Глория едва научилась ходить. После его смерти девочка унаследовала состояние, которое превращало её в лакомую добычу для окружающих, включая собственную мать.
На тот момент Глории Морган Вандербильт было всего двадцать один. Ослепительная, молодая, ни дня в своей жизни не работавшая красавица внезапно получила доступ к трастовому фонду дочери, и начала в ошеломительной скоростью тратить капиталы. Париж, Монте-Карло, бесконечные вечеринки и светские рауты: молодая вдова купалась в роскоши, пока её дочь оставалась на попечении ирландской няни по прозвищу Додо.
Именно Додо стала для Глории настоящей матерью. Она укладывала её спать, утешала, когда малышке снились кошмары, учила читать и писать. А биологическая мать появлялась лишь мельком, между очередными путешествиями и светскими приёмами. Бабушка девочки позже признается в суде:
«Моя дочь не обращала на маленькую Глорию абсолютно никакого внимания. Она полностью посвятила себя собственным удовольствиям. Когда я сидела с внучкой, она практически не писала мне и не интересовалась ребёнком».
Казалось бы, жизнь Глории и так была не сахар, но в одно мгновение она стала еще хуже. Однажды маленькая Глория услышала, как мать отдаёт распоряжение:
«Избавьтесь от няни».
Эти слова она описала позже как «выстрел в живот». В ужасе девочка бросилась к Додо, цепляясь за единственного близкого человека. Няня поняла, что её дни в доме Вандербильтов сочтены, и приняла очень странное решение.
«Веди себя как обычно, – шепнула она девочке. – Мы сбежим».
Побег удался. Додо тайно вывезла Глорию из дома и привезла к тёте Гертруде Уитни. Богатая, влиятельная и бездетная, Гертруда давно наблюдала за судьбой племянницы со всё возрастающей тревогой. Теперь же она решила действовать. Начиналось сражение, которое войдёт в историю американской юриспруденции.
Грязное бельё на всеобщее обозрение
Пресса окрестила это «процессом века», а широкая публика просто и от души наслаждалась скандалом в доме богатеев. То, что вскрылось в зале суда о семье Вандербильт, шокировало даже видавших виды журналистов.
Адвокаты тёти Гертруды методично разбирали жизнь Глории-старшей на запчасти. Свидетели рассказывали о любовниках, которых мать приводила в дом, не заботясь о том, что дочь может их увидеть. Компрометирующие фотографии якобы лежали на виду, доступные детским глазам. А главное обвинение так и вообще звучало почти абсурдно: мать научила семилетнюю девочку готовить коктейли, чтобы та могла развлекать гостей на вечеринках. И тому были доказательства.
Затем грянул скандал. Перед присяжными выступила горничная и во всеуслышание заявила, что застала миссис Вандербильт в постели с леди Надой Милфорд Хейвен. И в этой постели женщины не в карты играли, если вы понимаете, о чем я.
Наступила гробовая тишина, а затем последовал взрыв. Америку всегда бросало из крайности в крайность, и если сейчас они топят всё и вся в толерантности, то тогда она была пуританским болотом, где не хватало только инквизиции. Зал суда превратился в гудящий улей. Судья стучал молотком, пытаясь восстановить порядок, но его голос тонул в шуме оскорбленной в лучших чувствах толпы. Даже следующих свидетелей невозможно было расслышать.
С этого момента процесс стал закрытым. Публику выставили за двери, но, разумеется, людское любопытство не стихало. Всякий раз, когда судья оставался наедине с маленькой Глорией, из зала доносились рыдания. Девочка плакала навзрыд, и этот плач слышали все, кто дежурил в коридорах.
Вердикт был предрешён. Тётя Гертруда получила опеку над племянницей, а мать – лишь ограниченные права на свидания под строгим надзором. Казалось бы, справедливость восторжествовала – во всяком случае, так казалось со стороны.
Однако много лет спустя Глория признается в душераздирающей правде: тётя Гертруда натаскивала её перед встречами с судьёй, подсказывая, что говорить. Девочку использовали как оружие в войне между взрослыми за контроль над наследством.
Новая бархатная тюрьма
Переезд к тёте не принёс ребенку облегчения. Десятилетняя Глория быстро поняла, что обменяла одного тюремщика на другого. Гертруда Уитни была женщиной властной и педантичной. Она окружила племянницу роскошью, но буквально задушила ее строгими правилами и бесконечным контролем.
Девочка росла под неусыпным надзором в огромном особняке, где каждый её шаг отслеживался, расписание ее было регламентировано до минуты. Элитная школа Мисс Портер в Коннектикуте, где учились будущие светские львицы вроде Жаклин Кеннеди, также стала для Глории подобием золотой клетки.
Но подростки есть подростки, и в какой-то момент Глория стала прощупывать границы дозволенного. Во время одних из школьных каникул, когда подруга осталась у неё на ночь прямо под носом у тёти Гертруды, между девочками вспыхнули не очень дружественные отношения.
«Честно говоря, это было прекрасно, – вспоминала Глория много лет спустя. – Конечно, я не совсем понимала, что это, но я не хотела, чтобы это заканчивалось».
Журналисты утверждают, что подругу Глория выбрала неслучайно – та якобы напоминала ей Додо, единственного человека, который когда-то действительно любил её.
К семнадцати годам терпение молодой девушки лопнуло. Глория мечтала о Голливуде, о свободе, о жизни вдали от контролирующей тёти. Она собрала вещи и уехала к матери в Беверли-Хиллз, не подозревая, что вновь совершает весьма сомнительный выбор.
Хищники Голливуда
Мать Глории за 10 лет ничуть не изменилась: это была та же легкомысленная, та же безответственная женщина, неспособная уследить за дочерью-подростком. Глория оказалась предоставлена сама себе в городе, где опасности поджидали красивых наивных девушек на каждом углу.
Сначала она познакомилась с Говардом Хьюзом – легендарным продюсером, авиатором и одним из самых известных соблазнителей Голливуда.
Ему было тридцать шесть, ей – всего семнадцать. Разница почти в два десятилетия мужчину нисколечко не смутила. Глория вспоминала, что влюбилась в него с первого взгляда. Впрочем, уже скоро Хьюз отбыл в неизвестном направлении, а в жизни юной миллионерши появился Пэт ДиЧикко.
Пэт был на двенадцать лет старше едва достигшей совершеннолетия Глории и обычно представлялся кастинг-агентом. В реальности же это было лишь прикрытие для его настоящего занятия: ДиЧикко имел глубокие связи с мафией.
По уши влюбленная Глория почти мгновенно выскочила за него замуж, но их медовый месяц закончился быстро. Очень быстро.
«Когда у него было неважное настроение, он брал меня за голову и бил о стену», – признавалась Глория позже.
Физическое насилие было не единственным оружием ДиЧикко. Он мастерски играл на психике молодой жены, разрушая её самооценку. Своё любимое прозвище для стройной красивой девушки он выбрал с особой жестокостью, зная ее комплексы и слабости – «Толстуха Рю».
Четыре года ада закончились разводом в 1945 году. К счастью, детей у них не было. И практически сразу после развода Глория совершила новую ошибку – в апреле того же года вышла замуж за дирижёра Леопольда Стоковски.
Друзья, продолжение этой не очень приятной истории опубликовано тут: