Павел смотрел на документы, лежавшие на кухонном столе, и не мог поверить своим глазам. Исковое заявление о разводе. И тут же — заявление на алименты. Его рука дрожала, когда он поднимал листы к свету, словно надеясь, что это всего лишь мираж.
— Надя? — позвал он, но в квартире царила тишина.
Тридцать пять лет брака. Тридцать пять лет! А она... Она просто взяла и подала на алименты. Даже не на развод сначала — сразу на деньги. Словно он какой-то должник, от которого нужно заранее обезопаситься.
Павел опустился на стул и закрыл лица руками. Неужели он настолько плохой муж? Да, они ссорились последнее время. Да, у него были проблемы на работе, и он часто приходил домой мрачный, усталый. Но чтобы сразу алименты...
— Ты что, думаешь, я тебя на улице оставлю? — прошептал он в пустоту.
Дверь хлопнула. Надежда вошла с сумкой продуктов, но когда увидела мужа с документами в руках, лицо её каменело.
— Увидел, — сухо констатировала она, ставя сумку на пол.
— Надя, что это значит? Алименты? Мы же еще даже не развелись!
Она развязала платок, повесила куртку и только потом повернулась к нему:
— А зачем ждать? Чтобы ты потом сказал, что денег нет? Что квартира не твоя? Что пенсия маленькая?
— Я никогда... — начал Павел, но она его перебила:
— Никогда? А когда Лена просила помочь с ипотекой для внуков, ты что сказал? "Денег нет, живите как можете"! А на рыбалку со своими дружками деньги находятся!
Павел почувствовал, как внутри всё переворачивается. Да, он отказал дочери, но не из жадности — просто боялся влезать в долги в их возрасте. А рыбалка... это же копейки, несколько тысяч в месяц.
— Так ты решила обезопаситься заранее? — голос его звучал горько. — Как от потенциального мошенника?
— От потенциального бывшего мужа, — поправила Надежда, и в её голосе прозвучала такая боль, что Павел вздрогнул.
Он посмотрел на жену внимательнее. Когда она успела так постареть? Когда появились эти глубокие морщины у глаз? И почему он раньше не замечал, как она сутулится, словно несет невидимый груз?
— Надя... — попробовал он снова, но она уже шла к плите.
— Ужинать будешь? — спросила она, как ни в чём не бывало.
— Как ты можешь думать о еде после такого?
— А что мне думать? О том, что мы тридцать лет живем как соседи? О том, что ты последний раз говорил мне что-то хорошее... даже не помню когда? — голос её дрожал, но она упрямо продолжала доставать продукты из сумки.
Павел смотрел на её спину — узкие плечи, седые волосы, собранные в простой пучок. Когда-то он считал эти плечи самыми красивыми в мире. Когда-то...
— Я думал, мы просто... стали старше, — пробормотал он.
Надежда обернулась, и он увидел в её глазах такую усталость, что сердце сжалось.
— Стали старше? — повторила Надежда с горькой усмешкой. — Паша, мы стали чужими. Ты приходишь с работы — молчишь. Я рассказываю про день — ты киваешь и включаешь телевизор. Когда мы в последний раз разговаривали? По-настоящему разговаривали?
Павел хотел возразить, но понял, что она права. Их общение действительно свелось к бытовым вопросам: что на ужин, не забыл ли купить хлеб, пора платить за коммуналку.
— А что я должен был говорить? — защищался он. — На работе сокращения, нервы на пределе...
— И поэтому ты решил, что дома можно помолчать? — Надежда резко повернулась к плите. — А я что, не устаю? Думаешь, мне легко было увольняться в пятьдесят пять, когда реорганизация началась?
Павел застыл. Увольнение? О каком увольнении она говорит? Надежда же сама ушла с работы, сказала, что устала от бухгалтерии...
— Ты же сама сказала, что хочешь отдохнуть...
— Я сказала много чего! — взорвалась она. — А ты слышал только то, что тебе удобно! Меня сократили, Паша! Меня! После двадцати лет работы просто выставили за дверь с копеечными выплатами!
Слова повисли в воздухе. Павел чувствовал себя полным дураком. Как он мог не заметить? Как мог не понять?
— Надя, я... я не знал...
— Потому что не спрашивал! — голос её сорвался. — Три месяца я искала новую работу. Три месяца ходила по собеседованиям, где мне объясняли, что в моем возрасте лучше сидеть с внуками. А ты даже не поинтересовался, почему я такая нервная!
Павел попытался вспомнить тот период. Да, Надежда была какая-то взвинченная, часто срывалась на него по мелочам. Он списывал это на возраст... Господи, какой же он эгоист!
— Прости... — прошептал он.
— Поздно, — сухо ответила Надежда. — Поздно просить прощения. Я устала быть невидимкой в собственной семье.
Зазвонил телефон. Павел машинально взглянул на экран — звонила дочь Лена.
— Алло? — ответила Надежда, вытирая руки полотенцем.
— Мам, как дела? Папа дома? — голос Лены звучал встревоженно.
— Дома. А что случилось?
— Можете завтра к нам приехать? Хочу с вами поговорить. С обоими.
Надежда посмотрела на Павла:
— Лена зовет завтра к ней. Видимо, узнала про развод.
— Откуда она могла узнать?
— А ты думаешь, подача документов — это секрет? Или думаешь, я ни с кем не советовалась перед таким шагом?
Павел почувствовал, как почва уходит из-под ног. Значит, все уже знают? Соседи, знакомые, дочь... Его гордость была растоптана.
— Лен, мы приедем, — сказала Надежда в трубку. — Но предупреждаю — решение принято окончательно.
После того как она положила трубку, в кухне повисла тяжелая тишина. Павел смотрел на жену и впервые за много лет действительно видел её. Не фон своей жизни, не обслуживающий персонал, а живого человека с болью в глазах.
— Ты правда хочешь развестись? — тихо спросил он.
— А ты хочешь жить как сейчас до конца дней?
Вопрос был справедливым. И ответа у него не было.
Квартира дочери встретила их запахом свежей выпечки и детским смехом. Шестилетний Артем кинулся к дедушке, а трёхлетняя Маша спряталась за мамину юбку — стеснялась бабушку, которую видела теперь редко.
— Проходите, садитесь, — Лена суетилась, накрывая на стол. — Чай? Кофе?
— Лен, мы не в гости пришли, — устало сказала Надежда. — Говори, что хотела.
Дочь присела напротив родителей, сцепила руки:
— Мам, пап... это правда? Вы разводитесь?
Павел молчал, уставившись в чашку. Отвечать пришлось Надежде:
— Правда.
— Но почему? Вы же всю жизнь вместе!
— Именно поэтому, — горько усмехнулась Надежда. — Всю жизнь рядом, но не вместе.
Лена посмотрела на отца:
— Пап, ну скажи что-нибудь! Неужели ты согласен просто так всё закончить?
Павел поднял глаза. Дочь была похожа на молодую Надю — те же карие глаза, та же упрямая складка между бровями, когда она волновалась.
— А что тут сказать? Мама уже всё решила. Даже на алименты подала заранее — чтобы я точно не передумал, — в голосе его звучала обида.
— Мам, это правда? — ахнула Лена.
— Правда. И знаешь почему? Потому что боюсь! — выпалила Надежда. — Боюсь, что он скажет: "Живи на пенсию, а я свою тебе не дам"! Боюсь остаться ни с чем после тридцати пяти лет брака!
— Да как ты можешь так думать? — взорвался наконец Павел. — Я же не монстр какой-то!
— А откуда мне знать? Мы не разговариваем уже лет пять нормально! Я не знаю, что у тебя на душе, что ты думаешь, чего хочешь!
Артем, испугавшись громких голосов, подбежал к маме:
— Мам, дедушка с бабушкой ругаются?
Лена взяла сына на колени:
— Артемка, иди с Машей в комнату поиграй, ладно? Взрослые поговорят.
Когда дети ушли, она строго посмотрела на родителей:
— Вы понимаете, что творите? Дети вас обожают! Как я им объясню, что дедушка с бабушкой больше не будут приходить вместе?
— Мы будем приходить, — пробормотал Павел. — По очереди...
— По очереди? — Лена покачала головой. — Пап, ты слышишь себя? Вы превратите семейные праздники в какую-то ротацию дежурств!
Надежда вытерла глаза платком:
— Леночка, я понимаю, что тебе тяжело. Но мы с папой... мы разучились быть парой. Мы стали просто соседями по квартире.
— А вы пробовали это исправить? — тихо спросила дочь. — Пробовали поговорить друг с другом? Не о коммуналке и продуктах, а о том, что чувствуете?
Родители переглянулись. Действительно — пробовали ли они?
— А о чём говорить-то? — развёл руками Павел. — О работе? Так мне скоро на пенсию. О здоровье? Так у кого в нашем возрасте оно хорошее?
— О том, что вы друг для друга значите! О воспоминаниях! О планах! — Лена говорила всё громче. — Боже мой, да вы же влюблялись когда-то! У вас же была свадьба, медовый месяц, совместные мечты!
Надежда вздрогнула. Медовый месяц... Сколько лет она не вспоминала о той поездке в Сочи. Как они смеялись над дождём, который не прекращался три дня. Как Павел читал ей стихи Есенина на пустом пляже...
— Это было в прошлом веке, — устало сказала она.
— И что? Чувства что, испаряются с возрастом? — не сдавалась Лена.
## Часть 4
— Может, и не испаряются, — тихо сказал Павел. — Может, просто... закостеневают. Как старые суставы.
Надежда удивлённо взглянула на него — давно он не говорил с такой печалью в голосе.
— Знаешь, Лен, — продолжал он, — я помню каждый день нашего знакомства с мамой. Она работала в соседнем отделе, носила синюю кофточку и смеялась так заразительно, что весь офис оборачивался. А я месяц собирался с духом подойти...
— Месяц? — удивилась Надежда. — Ты же сказал тогда, что увидел меня и сразу влюбился!
— Сразу влюбился — правда. А подойти боялся. Думал, такая красавица точно откажет.
Лена молча слушала, держа родителей за руки.
— А я думала, ты просто наглец, — призналась Надежда с грустной улыбкой. — Подошёл к кофе-машине и сразу: "Девушка, а не хотите в театр сходить?" Я же красная как рак была!
— Но пошла, — напомнил Павел.
— Пошла... "Чайка" Чехова. До сих пор помню.
Повисла тишина. Лена чувствовала, как что-то меняется в воздухе между родителями.
— Мам, — осторожно сказала она, — а что если... что если вы попробуете не развод, а... ну, как это называется... терапию? Семейную?
— Чтобы чужой человек копался в наших проблемах? — поморщился Павел.
— Чтобы вы научились снова говорить друг с другом, — поправила дочь.
Надежда задумчиво смотрела в окно:
— Знаешь, Паш, а ведь я и правда боюсь. Не только денег. Боюсь, что если попробуем — а не получится? Тогда уж точно конец всему.
— А если получится? — тихо спросил он.
— Ты готов попробовать? Честно?
Павел взял её руку — впервые за много месяцев:
— Надя, я не хочу, чтобы внуки помнили нас как деда и бабушку, которые не могли ужиться. Я не хочу встречать старость один. И... и я до сих пор помню запах твоих духов в том театре.
У Надежды задрожали губы:
— "Красная Москва". До сих пор ими пользуюсь.
— Знаю. Поэтому иногда просто захожу в спальню, когда тебя нет, и... помню.
Лена вытерла глаза:
— Господи, да вы же до сих пор любите друг друга! Просто забыли об этом!
Надежда и Павел смотрели друг на друга так, словно видели впервые за много лет.
— Может, отзовёшь алименты? — осторожно предложил он. — И мы попробуем... с самого начала?
— С походов в театр? — улыбнулась она сквозь слёзы.
— С разговоров. Настоящих разговоров.
— И с семейной терапии, — добавила твёрдо Лена.
— И с семейной терапии, — согласилась Надежда.
Через час они шли домой, держась за руки. Как в том далёком театральном вечере, когда вся жизнь была впереди. Только теперь они знали: иногда жизнь даёт второй шанс. Главное — не упустить его.
— А знаешь, — сказал Павел, останавливаясь у входа в их дом, — может, сходим завтра вечером в театр? "Чайку" сейчас в Малом играют.
— Только если ты сам билеты купишь, — рассмеялась Надежда. — А я новые духи куплю.
— Зачем новые? "Красная Москва" и так прекрасно.
Друзья, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал- впереди много интересного!
Читайте также: