— Ты слышала?! — дверь хлопнула так, что по стене дрогнула старая рамка с вышивкой, и Валентина Петровна почти влетела на кухню к Раисе Захаровне. — Я ж тебе говорю, молчи только…
Раиса стояла у плиты, помешивала борщ. Красная пена лениво собиралась у края кастрюли, телевизор в комнате бубнил какой‑то предновогодний концерт, голоса сливались в один шум.
— Что опять случилось, Валя? — не оборачиваясь, спросила она. — Успокойся, сядь.
— Да как тут сядешь, — соседка поставила на стол помятую сумку, из которой выглядывала батон, — когда у тебя такое творится, а ты… борщ. Спокойно.
Раиса вздохнула, убавила газ.
— Говори уже, только без этих… театров.
— Я, между прочим, как лучше хочу, — обиделась Валентина Петровна, но голос у неё все равно дрожал от азарта. — Иду сейчас мимо вашей двери. Остановилась, сумку поправляю. Слышу — твоя Светка с этой… как её… Алиной.
— С подругой? — Раиса моргнула. — Ну, с Алиной.
— Вот. И, значит, я слышу, как та, малолетка твоя, говорит: «Он будет со мной Новый год встречать, у него жена всё равно ни о чём не догадывается. Ему со мной интересно, не то что с этой старой».
Раиса сняла кастрюлю с плиты, поставила на другую конфорку.
— С какой «старой»? — спокойно уточнила она.
— А вот ты подумай, с какой, — значительным тоном произнесла Валентина. — Потом твоя Светка шёпотом: «Мама узнает — инфаркт». А эта: «Да что она, она там своим борщом живёт, ничего не замечает. Он сегодня у меня ночевать останется».
Раиса прислонилась к столу ладонью, глядя на крахмальную занавеску у окна.
— Валя, — она говорила медленно, — ты точно всё правильно расслышала?
— Раиса, я не глухая, — всплеснула руками та. — Я, между прочим, рацию слушаю без слухового аппарата. Всё отчётливо. Про тебя, про Колю. Про кого ещё? У кого тут муж и жена? У Алины что — муж есть?
Из комнаты донёсся звук телевизора — там уже вовсю кричали про «предновогоднюю суету», бегущую строку с рекламой лекарств перебивал смех ведущего.
Раиса пошла к окну, тронула стекло пальцами: оно было холодное, запотевшее снизу, на подоконнике стояла тарелка с остывшим борщом — её обед, до которого так и не дошли руки.
— Сядь, — наконец сказала она. — Чай будешь?
— Я тебе сейчас не про чай, — Валентина Петровна придвинула стул, но сесть не решилась, как будто от этого всё станет правдой. — Я про то, что твой, по всему выходит, с девчонкой этой молодой. Девятнадцать ей всего! И он…
— Коля сегодня до вечера у Лёшки, — тихо перебила Раиса. — Проводку им там чинит.
— Ну да, конечно, — соседка фыркнула. — Они все так говорят. Сначала «проводка», потом «работа задержала», а сами…
Раиса резко повернулась к ней.
— Валя. Ты сейчас что от меня хочешь? Чтобы я побежала, устроила скандал? Вломилась к дочке и стала орать при соседях?
— Я хочу, чтобы ты не оказалась дурой, — искренне сказала та. — Я же вижу, как он туда‑сюда шмыгает последние дни. То с мешками какими‑то, то с ключами. Все двери знает, все девчонки его «дядей Колей» зовут. А ты думаешь — он у тебя домашний.
Раиса посмотрела на часы. Было только четыре, а за окном уже темнота, как поздним вечером. Во дворе неярко горели фонари, мокрый асфальт отсвечивал тускло, редкие прохожие спешили, прижимая к себе пакеты.
— Сегодня двадцать девятое, — сказала она, будто себе. — Все бегают, готовят.
— Вот именно, — подхватила соседка. — Готовят. Одни — салат, другие — себе молодую жизнь.
Раиса молча налила чай в две кружки.
— Сядь уже, — повторила она. — Руки трясутся.
Валентина наконец опустилась на стул, придвинула кружку.
— Я не хотела тебя ранить, — смягчилась она. — Но ты пойми, я мимо не пройду, когда такое слышу. У нас подъезд — как деревня. Все всё знают. Потом скажут — «что, соседка рядом жила и молчала?»
— А ты не думала, что можно не всё знать? — устало спросила Раиса. — Иногда оно и спокойнее.
— Нет, — отрезала та. — Так недолго и рога на голове вырастить. Ты лучше иди, к Светке. Как раз дома, я видела, как она с этой Алиной поднималась. И дверь у них приоткрыта была, поэтому и слышно всё.
Раиса вспомнила: действительно, минут двадцать назад хлопнула дверь на площадке, послышался девичий смех. Она тогда как раз кастрюлю ставила, махнула рукой: «После зайду, борщ отвезу».
Теперь борщ так и остывал на плите.
— Ладно, — сказала она. — Допьём чай — и пойду.
— Какой чай? — Валентина вскочила снова. — Ты что, ждать будешь, пока они там по-молодёжному уже всё…
— Валя, — спокойно, но твёрдо повторила Раиса, — сядь.
Тон был такой, что соседка решила всё‑таки сесть. Несколько секунд они молча пили чай, слушая, как за стеной у кого‑то гулко работает стиральная машина.
— Ты же знаешь своего, — не выдержала Валентина. — Он у тебя мужик видный, не старик ещё. А девки сейчас…
— Знаю, — кивнула Раиса. — Тридцать лет вместе живём.
Она произнесла это без пафоса, как факт.
— И что, думаешь, за тридцать лет всё одинаково было? — с вызовом спросила Валентина.
— Нет, — спокойно ответила та. — Разное было.
Валентина посмотрела на неё внимательнее.
— Так, ты меня пугать начинаешь. Может, я поздно пришла?
— Нет, — Раиса встала, сняла фартук. — Пошли, раз уж пришла. Разберёмся, что там за «старую» они имели в виду.
На площадке пахло то ли сыростью, то ли чем‑то из мусоропровода. Где‑то наверху хлопнула форточка, по лестнице протянуло холодом.
— Стой, — шепнула Валентина, когда они подошли к двери Светкиной квартиры. — Не стучи сразу. Послушаем.
Раиса посмотрела на неё так, что та чуть не отступила, но в этот момент из‑за двери послышался смех.
— Да ну его, — голос Алины. — Сказал, что придёт пораньше, а сам вечно в последний момент. Мужики.
— Успеет, — ответила Света. — Ты его знаешь. Сначала сто раз всех оббежит, всем поможет, потом к тебе.
— Главное, чтобы жена не вычислила, — снова засмеялась Алина. — Представляешь, если нагрянет?
— Да она не такая, — уверенно сказала Света. — Да и вообще, если уж кто и должен беспокоиться — так это он. Ты же у нас девочка.
— Девочка… — фыркнула Алина. — Девятнадцать лет девочке.
— Ну не сорок же, — отозвалась Светка.
Валентина победно посмотрела на Раису и выразительно приподняла брови.
— Слышала? — прошептала она.
Раиса молча нажала на звонок.
Внутри что‑то зашуршало, шаги. Дверь приоткрылась, и в щёлку выглянула Света, в растянутой домашней кофте, с заколотыми на макушке волосами.
— Мама? — удивилась она. — Ты чего без звонка?
— Я звонила, — спокойно ответила Раиса. — Открывай нормально.
Света открыла шире, выпуская их в коридор. Из комнаты пахло мандаринами и мишурой, на полу валялись коробки с игрушками. Алина сидела на полу, перебирая гирлянду.
— Здравствуйте, — растерялась она, вскакивая.
— Здравствуй, — Раиса кивнула. — Украшаетесь?
— Да, мы… — Света посмотрела то на мать, то на Валентину Петровну. — Что‑то случилось?
— Да ничего особенного, — вмешалась соседка, не выдержав. — Просто я мимо проходила и кое‑что услышала. Думала, может, помочь вам… разобраться.
Света напряглась.
— В смысле?
— В смысле, — Валентина вошла в комнату, не дожидаясь приглашения, — когда молодые девушки собираются встречать Новый год с чужими мужьями, неплохо бы хотя бы потише об этом шептаться.
Наступила тишина. Алина застыла с гирляндой в руках, маленькая лампочка горела у неё между пальцев.
— Что? — наконец выдохнула Света.
— Вон, Алиночка пусть нам объяснит, — не унималась соседка. — Кто это у нас тут «будет встречать Новый год», у кого «жена старая, ничего не понимает», кто «остался у неё ночевать»?
— Валя, — тихо сказала Раиса. — Давай без спектакля. Девчонки, расскажите нормально, о чём вы тут.
Света смотрела на мать растерянно.
— Мама, мы… ты о чём вообще?
Алина покраснела, но взяла себя в руки.
— Это про моего, — сказала она. — Про парня.
— Конечно, — ядовито заметила Валентина. — У всех сейчас «парни». А у некоторых — мужья.
— У меня парня зовут Игорь, — спокойно сказала Алина, и в голосе её неожиданно прозвучала твёрдость. — Ему двадцать два, если вам интересно. Мы с ним снимаем комнату, но официально не расписаны. Я и говорила, что его «жена ничего не понимает», потому что он всё никак не может уйти от матери. Она к нему как… ну… как к мальчику.
Света закатила глаза.
— Да, я ей говорила, что «мама узнает — инфаркт», — подхватила она. — Потому что его мама реально такая. Не моя, — она посмотрела на Раису. — Я про его говорила.
Валентина моргнула.
— Подождите, — сказала она. — Я же… слышала…
— Вы слышали куски, — устало ответила Алина. — Я ещё сказала, что он «будет со мной встречать Новый год», «жена ничего не поймёт», потому что его мама считает, что он должен сидеть с ней у телевизора. А он хочет со мной.
Раиса опустилась на табуретку у стены.
— То есть вы… — начала было Валентина.
— Мы про Игоря говорили, — повторила Света. — Про какого ещё?
— А при чём здесь Коля? — спросила Раиса.
— При том, что он сейчас у меня проводку проверял, — вздохнула дочь. — Чтоб мы тут ничего не спалили этими гирляндами.
Алина кивнула.
— Да, он ещё сказал, что к брату поедет Новый год встречать, — добавила она. — Мы ему уговаривали у нас остаться, но он сказал: «Нет, девчонки, у меня свой план».
Валентина Петровна медленно повернулась к Раисе.
Та посмотрела на неё спокойно, но пальцы на коленях сжались в тонкую линию.
— Видишь, — только и сказала.
— Я… — сбилась соседка. — Ну…
— Валя, — вмешалась Света, — вы правда подумали, что мы с мамой сидим и обсуждаем, как мой отец будет встречать Новый год с моей же подругой?
Валентина замялась.
— Ну а что, — после паузы буркнула она. — Сейчас чего только не бывает.
Раиса поднялась.
— Ладно, — сказала она. — Я, значит, зашла посмотреть, как вы тут. Борщ вам принесла, но уже не актуально.
— Почему не актуально, — возразила Света. — А ну несите, мы как раз голодные, пока тут гирлянды эти…
— Остыл он уже, — отмахнулась Раиса.
— Ну и что, — Алина улыбнулась. — Остывший борщ — это же классика. На второй день вкуснее.
— Вот именно, — поддержала её Света. — Мама, не обижайся.
Раиса посмотрела на неё чуть дольше, чем обычно, и кивнула.
— Сейчас принесу, — сказала она. — Только вы тут… аккуратнее с выражениями. У нас стены тонкие, а у некоторых фантазия богатая.
— Да ладно вам, — проворчала Валентина, но без прежней уверенности.
Когда они вышли на площадку, дверь за их спиной закрылась, в замке щёлкнул ключ.
— Ну, — Раиса повернулась к соседке, — довольна?
— Я ж из добрых побуждений, — тут же снова собралась та. — Мало ли…
— Из добрых, — повторила Раиса. — Только, Валя, в другой раз, когда «мимо проходишь», сначала целиком дослушай, а потом уже беги спасать.
— Так я ж… — начала была та, но замолчала, поймав её взгляд.
Они молча дошли до двери Раисиной квартиры.
— Зайдёшь? — спросила она.
— Зайду, — вздохнула Валентина. — Раз уж начала. Надо хоть до конца досидеть.
На кухне было тепло, стекло окна запотело сильнее. Раиса поставила борщ на газ, включила погорячее.
— Наберу Коле, — сказала она, вытирая руки о полотенце.
— Вот, правильно, — оживилась соседка. — Пусть отчитается, где он там.
Раиса нажала на кнопку вызова. Длинные гудки. Потом хрипловатый голос:
— Ну, Рая, ну чего ты? Я на лестнице стою, руки заняты, ключи в карман не достать. Открой, а?
Она помолчала секунду.
— Ты у двери?
— Ага. И не один, — усмехнулся он. — Тут меня, видишь, за шкирку держат.
— Кто это «держат»? — насторожилась Валентина, подаваясь вперёд.
Раиса ничего не ответила, пошла в коридор.
Валентина зашлёпала за ней в тапках.
Когда Раиса открыла дверь, на пороге действительно стоял Коля — в старой куртке, с заснеженными ботинками, в руках два огромных пакета, почти до пола. Щёки красные, нос тоже, за спиной торчала мужская фигура помоложе — Лёшка, брат.
А ещё чуть сбоку, держа одной рукой перила, а другой цепляясь за Колину куртку, стоял худой парень лет двадцати с чем‑то, в тонкой куртке и без шапки.
— Вот, знакомьтесь, — бодро сказал Коля, будто ничего особенного. — Это Игорь, жених нашей Алины. Я его по дороге встретил, думал, замёрзнет насмерть, пока до их общаги дойдёт, — он повернулся к Валентине. — А вы чего такая… как будто лимон съели?
Парень виновато кивнул.
— Здравствуйте…
Раиса молча отошла в сторону, пропуская их внутрь.
— Мы, Рая, только пакеты поставим — и дальше к Лёхе, — продолжал Коля. — Я девчонкам тут завтра стулья привезу, стол помогаю перетащить. Сказал, что НГ всё равно у брата, пусть хоть нормально сидят, как люди.
— Ага, — глухо отозвалась Раиса.
Валентина стояла, прижав к груди сумку, как щит.
— Это… — она кивнула на Игоря. — Это тот самый?
— В смысле «тот самый»? — не понял Коля.
— Тот, у которого мама… — подсказала Раиса, глядя уже прямо на парня.
Тот смутился ещё больше.
— Она… да, — пробормотал он. — Она думает, что я до сих пор в школе.
— Двадцатидвухлетний школьник, — фыркнул Лёха. — Пошли уже, а то я с голоду умру, пока вы тут разбор полётов.
Коля поставил пакеты у стены.
— Рая, я вечером ещё забегу, скажу, как там, — быстро произнёс он. — У Лёхи батареи еле греют, надо ещё с краном разобраться…
— Иди, — перебила его Раиса. — Замёрзнете.
Он хотел что‑то добавить, но передумал, только кивнул и вышел в подъезд вместе с братом и Игорем.
Дверь захлопнулась, в коридоре стало тихо.
— Ну? — наконец сказала Раиса, повернувшись к Валентине.
Та сглотнула.
— Ну… — выдавила она. — Выходит, я… немного…
— Немного? — подняла брови Раиса.
— Ну хорошо, сильно, — призналась соседка. — Погорячилась.
На кухне закипел борщ, крышка задёргалась.
— Ой, — спохватилась Раиса, — опять убежит.
Она рванула к плите, сдвинула кастрюлю. На плиту плеснулось немного, растеклось красным пятном.
— Сядь, — попросила она, не глядя. — Всё равно уж пришла.
Валентина осторожно опустилась на стул.
— Ты не обижайся, Рая, — начала она, — я ж…
— Не обижаюсь, — перебила та. — Я давно привыкла, что у нас подъезд лучше любого телевизора.
Соседка неловко хмыкнула.
— Но всё равно, — продолжила Раиса, — иногда чужие фантазии больнее, чем правда.
— А у вас какая правда? — не удержалась Валентина.
Раиса посмотрела в окно. Там по‑прежнему была ранняя темнота, фонари, редкие прохожие.
— Правда в том, что мой муж помогает чужим детям Новый год встречать, — сказала она. — Потому что свои уже выросли, а чужим всё равно кто табуретку подставит.
— И тебе это нормально? — удивилась соседка.
— Нормальнее, чем если бы он дома по телевизору на девиц смотрел, — сухо отозвалась Раиса.
Несколько секунд они молчали.
— Знаешь, — медленно произнесла Валентина, — я вот подумала… если бы ты сейчас на меня накинулась, орала, я бы как‑то проще перенесла. А ты вот так говоришь, спокойно, и мне от этого хуже.
— Значит, хорошо говорю, — устало усмехнулась Раиса.
Она разлила борщ по тарелкам.
— Ешь, — сказала. — Потом пойдём к девчонкам. Надо же как‑то этого Игоря спасать от его мамы.
— В смысле? — не поняла Валентина.
— В прямом, — ответила Раиса. — Раз уж ты меня сегодня чуть в обморок не свела, я теперь, получается, должна кому‑то жизнь наладить. Баланс.
Соседка фыркнула от неожиданного смеха.
— Это как же ты его собралася «наладить»?
Раиса задумалась, перемешивая суп в своей тарелке.
— Не знаю пока, — призналась она. — Но если у него мама такая, как ты её нарисовала, то там без посторонней помощи не обойдётся.
— Там психиатр нужен, а не помощь, — буркнула Валентина. — Я таких видела.
— Ты многих видела, — заметила Раиса. — И не всегда попадала.
Она это сказала без злобы, констатацией.
Валентина покраснела.
— Ладно, — пробормотала она. — С этим я, выходит, промахнулась. Но насчёт мужиков с молодыми…
— Валя, — перебила её Раиса, отложив ложку, — давай без этого. Не сегодня.
Соседка кивнула.
— Не сегодня так не сегодня, — вздохнула она. — Хотя тема, конечно…
Телефон на подоконнике пискнул от входящего сообщения. Раиса машинально взяла его, глянула.
— Ну надо же, — она усмехнулась.
— Что там? — тут же потянулась Валентина.
— От Светы, — ответила Раиса. — «Мам, если Валя у тебя, скажи ей, что стены тонкие не только у нас. И что иногда лучше в телевизор смотреть, чем в замочную скважину».
Валентина дернулась.
— Вот наглая, — возмутилась она, но в голосе слышался не гнев, а смущение. — Я ей в детстве конфет носила.
— Вот поэтому и может себе позволить, — спокойно сказала Раиса. — Свои.
Они ещё немного посидели в тишине.
— Ладно, — первой поднялась Валентина. — Пойду. Ты, если что… ну… скажи.
— Скажу, — кивнула Раиса.
Соседка уже вышла в коридор, когда Раиса её остановила:
— Валя.
— А?
— А если бы всё оказалось правдой?
Та обернулась.
— В смысле?
— Ну вот, если бы действительно был роман, — продолжила Раиса, глядя прямо. — Что бы ты делала?
Валентина поёжилась, хотя в квартире было тепло.
— Я… — она замялась. — Я бы тебе сказала.
— Ты уже сказала, — не отводя взгляда, произнесла Раиса. — Я спрашиваю — что бы ты делала со своей жизнью, если бы это было про тебя.
Соседка открыла рот, но так и не нашла, что ответить.
— Я пойду, — только и сказала.
Дверь за ней закрылась.
Раиса ещё немного постояла в коридоре, потом вернулась на кухню. Села.
Телефон снова пикнул. На этот раз — сообщение от Коли: «Мы доехали. Не замёрзли. Я потом всё расскажу, ты не серчай».
Она долго смотрела на экран, не отвечая. Потом убрала телефон в карман халата.
Борщ остыл во второй раз.
Через час она всё‑таки взяла кастрюлю, надела куртку и пошла к дочке. На лестничной площадке стоял слабый запах хлорки — видно, дворник мыл полы.
Света открыла почти сразу.
— О, — удивилась она. — Мы как раз про тебя вспоминали.
В комнате на полу сидели Алина и тот самый Игорь. Перед ними лежали какие‑то листочки, маркеры, мандариновые корки.
— О, здравствуйте, — Игорь поднялся, неловко пригладил волосы.
— Здравствуйте, — ответила Раиса. — Я борщ принесла.
— Вот, — обрадовалась Света. — А мы как раз составляем план.
— Какой ещё план? — насторожилась Раиса.
Алина хихикнула, глядя на Игоря.
— План спасения одного взрослого мужика из лап любящей матери, — торжественно объявила она.
Игорь смущённо пожал плечами.
— Мама меня не отпускает никуда, — объяснил он. — Думает, если я не с ней Новый год встречу, то… не знаю, конец света будет.
— А он, — вставила Света, — уже вторую неделю трясётся, как ей сказать, что в этом году будет с нами.
Раиса посмотрела на листки. На одном было коряво написано: «Вариант 1. Честный разговор». Ниже — пунктами.
— И как, — спросила она, — продвигается?
— Никак, — вздохнул Игорь. — Я каждый раз, как представляю её лицо, думаю — да ну его.
Раиса присела на стул у двери.
— А если не представлять, а сделать?
Он пожал плечами.
— Я пытался. Она начинает плакать. Говорит, что я неблагодарный, что она всё ради меня, а я…
— Знакомо, — тихо сказала Раиса.
Света посмотрела на неё внимательнее.
— Мам, — сказала она, — ты чего?
Раиса помолчала.
— Ничего, — ответила. — Давайте так. Сегодня вы дописываете свой «план», завтра я иду к его маме.
— В смысле? — в один голос удивились трое.
— В прямом, — сказала Раиса. — Если уж мне сегодня устроили спектакль про «старую жену, которая ничего не понимает», — она покосилась на Свету, — пусть будет польза.
— Мама, ты серьёзно? — растерялась дочь.
— Серьёзнее некуда, — кивнула Раиса. — Только сначала Игорь мне всё расскажет. Как он живёт, как она его держит. Без украшений.
Игорь опустился обратно на пол.
— Это надолго, — честно сказал он.
— У меня времени хватит, — ответила Раиса. — До Нового года ещё два дня.
В коридоре послышались шаги и знакомый скрип половиц у входной двери.
— О, — подняла голову Света, — похоже, к нам гости.
В ту же секунду раздался звонок. Резкий, настойчивый. Не как у своих — два коротких, а один длинный, требовательный.
Игорь побледнел заметнее любой сметаны.
— Это она, — прошептал он. — Мама.
Света с Алинкой переглянулись.
Раиса встала.
— Точно она?
— Я её звонок нигде не перепутаю, — выдохнул он.
Звонок повторился — на этот раз дольше.
— Так, — тихо сказала Раиса. — Никто не паникует.
Она пошла в коридор.
Света метнулась за ней.
— Мам, подожди, может…
Но Раиса уже взялась за ручку двери.
За дверью кто‑то шумно выдохнул, словно проделал длинный путь по лестнице, и раздался голос, в котором сразу угадывалась та самая интонация, от которой взрослые дети снова чувствуют себя школьниками:
— Светочка, это вы? Открывайте, пожалуйста. Нам надо очень серьёзно поговорить об одном человеке.
Раиса на секунду задержала руку на замке, встретилась взглядом с дочерью. Та только шевельнула губами: «Не открывай», но вслух сказать не успела.
Щёлкнул поворот ключа...
Конец 1 части, продолжение уже доступно по ссылке, если вы состоите в нашем клубе читателей.