Это началось не с гула аппаратуры и не со сводок данных. Это началось с цитаты, выведенной нервным почерком на обложке потрёпанного полевого дневника. Её автор, парапсихолог с многолетним стажем, чьё имя сейчас известно лишь узкому кругу, написал однажды: «Есть тишина пустоты, а есть тишина насыщенной пустоты. Первая — отсутствие звука. Вторая — присутствие Безмолвия. И это Безмолвие способно поглотить». Тогда, много лет назад, я счёл это поэтической метафорой, игрой уставшего от странностей разума. Теперь я знаю: это было точное техническое описание. И самое страшное предупреждение, которое мы проигнорировали.
Прежде чем наша экспедиция отправилась в зону Малёбка, я провёл месяцы в архивах, беседуя с теми, кто остался в живых после столкновения с непознанным. Одним из них был доктор Армин, немецкий учёный, волею судеб осевший в России. В 90-х он возглавлял одну из первых крупных экспедиций в те края.
«Мы тогда искали геопатогенные зоны, — рассказывал он, его руки, несмотря на возраст, слегка дрожали, когда он наливал чай. — Но то, что мы нашли на той поляне... это было нечто иное. Наши приборы, настроенные на регистрацию инфразвука, зашкалили. Но не от избытка сигнала, а от его... отсутствия. Это был не ноль. Это была абсолютная, идеальная тишь. Как если бы мы измерили температуру и получили «абсолютный ноль», что в природе невозможно».
Он описал ощущение: «Представьте, что вы входите в комнату, а там не просто пусто. Там никогда и ничего не было. Ни пылинки, ни молекулы воздуха. Это и есть та «насыщенная пустота». Она не пассивна. Она, как вампир, высасывает из пространства всё: звук, свет, саму жизнь. Мы тогда пробыли там не больше десяти минут. У двоих членов группы потом неделю шла кровь из носа, а наш хронометрист так и не смог больше работать — у него развилась необъяснимая афазия. Он забыл слова, обозначающие время: «секунда», «час», «вечность»...»
Научная справка: Гипотеза информационного вакуума.
Профессор В. Казначеев выдвинул теорию о существовании зон с аномально низким уровнем энтропии и информационной плотности. В таких местах, по его мнению, законы термодинамики работают «наоборот»: энергия и информация не рассеиваются, а поглощаются неким подпространственным «коллектором». Практическим следствием является полное подавление любых волновых излучений и нарушение нейронных связей в мозге человека.
За несколько лет до истории с Антоном я сам, будучи молодым исследователем, столкнулся с чем-то подобным, но в другом месте — под Нижним Тагилом, на месте заброшенного рудника. Местные старожилы говорили о «немой залесине», куда птицы не залетают, а собаки, забежав туда, возвращаются с поджатыми хвостами и больше не лают.
Мы с напарником, Сашей, решили проверить это. Мы вошли в рощу. Эффект был мгновенным. Не такой мощный, как на Поляне Тишины, но тот же природы. Мир затих. Мы переглянулись — и в глазах Саши я увидел тот же вопрос, что вертелся у меня в голове: «Ты это тоже слышишь?» А слышали мы... ничто. Абсолютное.
И тогда я его увидел. Между деревьями, метров за тридцать, стояла фигура. Высокая, худая, неясных очертаний. Она не двигалась. Она просто стояла и, я был уверен, смотрела на нас. Но у неё не было лица. Вернее, было, но оно словно состояло из той же тишины, что и всё вокруг. Я не чувствовал угрозы. Я чувствовал леденящее безразличие. Как будто мы были мухами, залетевшими в заброшенный собор.
Саша, не говоря ни слова, развернулся и пошёл прочь. Я — за ним. Мы не бежали. Мы шли, и я чувствовал, как эта фигура наблюдает нам в спину. Когда мы вышли из рощи, звуки мира обрушились на нас с оглушительной силой. Мы молча дошли до машины. Только когда Саша завёл двигатель, он выдохнул: «Ты видел?» Я кивнул. Больше мы туда не возвращались. И никогда о том случае не говорили. Но теперь я понимаю: это был страж. Хранитель порога. И он дал нам понять, что нам тут не рады.
Термин: «Информационный призрак» или «Эйдолон пустоты».
В парапсихологии — предполагаемая сущность, порождённая не отсутствием информации, а её предельной концентрацией и последующим коллапсом. Своего рода «след» или «отпечаток», который оставляет после себя процесс тотального поглощения. Эйдолон не обладает сознанием, он является лишь бессмысленным и безжалостным автоматом, охраняющим границы аномалии.
Позже, собирая материалы для книги, я наткнулся на рассекреченные отчёты советских геологов 60-х годов. В одном из них, посвящённом аномалиям Кольского полуострова, я нашёл описание, которое заставило моё сердце биться чаще.
«...в районе высоты 731.4 зафиксирована зона полного радиомолчания. Приборы, регистрирующие фоновый шум, показывают нулевые значения. Бытовая аппаратура выходит из строя. У членов партии отмечались временные провалы в памяти, дезориентация. Один из геологов, Петров А.И., отошёл от группы на 15 метров для взятия пробы грунта и пропал. Был обнаружен через сорок минут в двух километрах от лагеря в состоянии крайней степени истощения и психологического шока. Утверждал, что пробыл в «белой пустоте» несколько лет. Наручные часы остановились в момент его исчезновения».
Это было точное описание. Тот же хрональный сдвиг. Та же «насыщенная пустота». Только там её называли «белой». Значит, проявления могут разниться, но суть одна. И самое ужасное — эти зоны не случайны. Они, как раковые метастазы, разбросаны по телу планеты. И все известные случаи — в Перми, на Кольском, в Малёбке — это не разные аномалии. Это симптомы одной и той же глобальной «болезни» реальности.
Теперь, оглядываясь назад, я понимаю: все эти истории, все эти случайные намёки и исповеди уцелевших — были одним большим предупреждением. Нас предупреждали, что есть двери, которые не стоит открывать. Что есть тишина, в которую не стоит вслушиваться. Мы, с нашими приборами и гипотезами, посчитали это метафорой. Мы были самонадеянными глупцами, стучащими камертоном в бездну.
И бездна ответила. Сначала — шепотом в архивах. Потом — тенями в лесу. А затем она забрала Антона на двадцать семь минут, чтобы показать нам своё истинное лицо. Лицо безразличного, всепоглощающего Ничто.
И теперь эта цитата в старом дневнике видится мне не поэзией, а лаконичным отчётом с передовой необъявленной войны. Войны, в которой мы даже не понимаем, кто противник. И единственное наше оружие — это знание. Знание о том, что предупреждение было. И мы его не услышали.
Продолжение следует ...