Одна из важнейших составляющих эстетической программы Г. Снайдера – взаимозависимость, взаимосвязь и взаимопроникновение американской и других культур. На примере его произведений хорошо прослеживаются тенденции, присущие американской литературе 2-й пол. XX столетия, а именно – интерес к историческому прошлому и национальной культуре, протест против «массового общества» и «военного террора», культ природы. Важное место в его творчестве занимают не только идеи энвайронментализма (экологическое движение, направленное на усиление мер по защите окружающей среды), но и интерес к буддизму и культуре Восточной Азии, особенно Древнего Китая.
Гэри Снайдер свободно говорит на китайском и японском языках и является одним из самых выдающихся переводчиков стихотворений китайского поэта династии Тан ХаньШаня (Hanshan, примерно IX век н.э.). «Стихотворения Холодной Горы» («Cold Mountain Poems»), английские переводы Снайдера стихотворений ХаньШаня, были впервые опубликованы в журнале «Evergreen Review» (1956), а затем перепечатаны в его сборнике «Каменная отсыпь и Стихотворения Холодной Горы» (1965). Снайдер также перевел восемнадцать стихотворений японского поэта Миядзавы Кэндзи (Miyazawa Kanji, 1896-1933) в своем сборнике «Глушь» («The Back Country», 1969). Его переводы помогли раскрыть азиатскую культуру для американцев и сузить разрыв между Америкой и Азией. Стоит упомянуть, что Снайдер не единственный, кто переводил «Стихотворения Холодной Горы», к примеру, в 1954 году вышел перевод Артура Валей (Arthur Waley), британского синолога и переводчика, «Двадцать семь стихотворений ХаньШаня» («Twenty-seven Poems by Han-shan»). Тем не менее, перевод Снайдера, который «оживил» «Стихотворения Холодной Горы», заинтриговал читателей в большей степени. Следует отметить, что «Стихотворения Холодной Горы» стали феноменом, обретя популярность среди читателей и писателей т.н. Бит-поколения, и были восприняты как классика английского перевода китайской литературы, тогда как другие переводы Снайдера редко привлекали читательский интерес.
В своем эссе «Размышления о моих переводах поэта Династии Тан ХаньШаня» («Reflections on my translations of the T’ang poet Han-Shan») Гэри Снайдер отмечает важность подлинного творчества переводчика и взаимодействия между поэтом и переводчиком: «По-настоящему художественный перевод стихотворения может потребовать усилий воображения почти так же, как создание оригинала. Переводчик, желающий войти в творческую территорию, должен сделать интеллектуальный и творческий прыжок в сознание и мир поэта, и ни один словарь не облегчит этого». Он объясняет свои слова, приведя в пример собственную связь с поэтическим миром ХаньШаня: «У меня было сильное ощущение понимания ауры невербального смысла, и я чувствовал структуру мышления поэта». Другими словами, с точки зрения Снайдера, для перевода требуется сильная поэтическая связь между поэтом и переводчиком. Простого лингвистического понимания как оригинальных, так и переведенных стихотворений ХаньШаня недостаточно, чтобы интерпретировать значение его стихотворений: для этого необходимо осознать китайскую религиозную философию Чань-буддизма и Даосизма. Понимание Снайдером «ауры невербального смысла» – это подлинное общение между Снайдером и ХаньШанем, двумя поэтами-буддистами.
Среди многих значительных чань-буддистских и даосских поэтов, ХаньШань, чье творчество обрело второе рождение в XX веке, – один из самых загадочных. Первоначальная трудность в подходе к стихотворениям ХаньШаня как в оригинале, так и в переводе – это толкование его имени, так как «ХаньШань» в переводе с китайского буквально означает «Холодная Гора». Снайдер объясняет это тем, что поэт заимствует имя у места своего обитания. Поэтому, когда поэт говорит о «холодной горе» в своих стихотворениях, он, помимо представления самого себя в этих стихотворениях, пишет и о месте, в котором жил. В дополнение это также может значить состояние ума или духовный поиск просветления в Чань-буддизме или Даосизме. Поэтому интерпретация значения «холодной горы» является одним из основных вопросов для изучения, необходимая для полного понимания стихотворений ХаньШаня.
Как уже было упомянуто выше, Снайдер опубликовал перевод стихотворений ХаньШаня в своем сборнике «Каменная отсыпь и Стихотворения Холодной Горы» в 1965 году, а новое издание было опубликовано в 1990 году, куда было добавлено послесловие Снайдера. Его собственные стихотворения и переводы в сборнике отражают определенный ориентир Снайдера как американского поэта-натуралиста и «сельского поэта-буддиста» («a peasant Buddhist-poet»), как он сам себя называет. Стихотворения в сборнике раскрывают особый взгляд писателя на экологию и передают глубокую привязанность Снайдера к американскому ландшафту и его интерес к медитационной школе восточноазиатского буддизма. Несмотря на то, что пейзажи Тихоокеанского региона уже были неотъемлемой частью поэзии Снайдера до того, как он увлекся восточноазиатским буддизмом, его стихотворения лексически и эстетически близки к восточноазиатским стихотворениям, в которых отражается непрерывное взаимодействие между людьми и природой, что в частности можно увидеть в «Стихотворениях Холодной Горы».
Стихотворения в сборнике показывают, как росла привязанность Снайдера к американской дикой природе. Среди двадцати трех стихотворений девятнадцать посвящены Северной Америкие, а остальные четыре – непосредственно касаются того, как Снайдер практиковал дзен-буддизм школы Риндзай в Киото. Снайдер также подтверждает, что стихотворения посвящены Северной Америке: «Каменная Отсыпь» полностью о Северной Америке с еле узнаваемыми чертами китайской поэзии».
Одним из наиболее типичных и хрестоматийных стихотворений сборника, демонстрирующих диалог между американским автором и традиционной восточноазиатской лирикой, является стихотворение «Середина августа на смотровой площадке горы Сурду» («Mid-August at Sourdough Mountain Lookout»).
Стихотворение рассказывает о жизни Снайдера во время работы наблюдателем за пожарами летом 1952 года. На примере этого стихотворения можно увидеть использование Снайдером упрощенных форм, рифм, что характерно и для традиционных китайских стихотворений. В стихотворении «Середина августа в горной смотровой Сурду» две строфы, в каждой строфе по пять строк и в каждой строке около пяти слов. Вся структура стихотворения изображает непосредственное соседство одного предмета, существа или стихии с другим, что является одним из наиболее частых приемов, используемых в китайской поэзии.
Стихотворение явно описывает место, где пребывал Снайдер в 1952 году, но на самом деле, оно скорее об общности самого поэта и американской природы, а тон стихотворения вторит тону стихотворений ХаньШаня. Структура стихотворения перекликается со структурой китайских стихотворений, которые часто имеют по пять слов в строке и обычно состоят из двух строф, что также перекликается со строением стихотворений ХаньШаня. Еще одна отличительная черта стихотворения – это описание природных явлений как объективным, так и субъективным образом. Часто традиционная восточноазиатская поэзия – это сочетание стихотворения, живописи и каллиграфии (что наглядно можно увидеть также в сборнике Снайдера «Горы и реки без конца»). Таким образом, первая строфа может трактоваться как оценка пейзажной живописи, будь она американской или китайской. Как в китайском языке, где редко используется местоимение «Я» в разговорной речи и поэзии, так и в стихотворении Снайдера «Я» автора не появляется вплоть до второй строфы, где упоминается всего два раза. Это способ помочь читателю развить силу визуализации и в конечном итоге увидеть общность между природой и людьми, как и в «Стихотворениях Холодной Горы».
Создав естественный образ горной летней жары в первой строфе, Снайдер добавляет немного личной информации, вносит так называемый «человеческий элемент» во вторую строфу, что помогает читателю ощутить изоляцию от урбанизированного человеческого мира. Не давая прямых комментариев, Снайдер иллюстрирует влияние этой изоляции на его мысли и память. Соединяя первый раздел стихотворения, который представляет собой образное изображение пейзажа, которым окружен поэт, с выражением влияния этих элементов на поэта во второй половине стихотворения, Снайдер создает образец изложения, который можно увидеть в дальнейших его произведениях и который представляет собой движение человеческой мысли: видеть и переживать, а затем понимать и усваивать.
В стихотворении Снайдер использует вторую строфу для описания своего жизненного опыта изоляции от человечества. В своей «дзен-лирике» он намекает на то, что аскетизм и изоляция ведут к большему пониманию и просветлению. Для Снайдера это просветление происходит от слияния с природой. Здесь Снайдер представляет перед читателем неформальную иерархию знаний и опыта: во-первых, Снайдер пишет, что в этой нетронутой человеком, так называемой «первозданной» обстановке, он «не может вспомнить» то, что он «однажды читал», подразумевая, что ценность и полезность традиционного образования становятся устаревшим или, если не устаревшими, то, по меньшей мере, «спящими». Затем он отмечает, что помнит «Несколько друзей, но они в городах», таким образом отмечая, что, хотя личные отношения и имеют способность создавать более продолжительное впечатление, они тоже могут быть мимолетными. И, наконец, Снайдер описывает опыт, который занимает самое высокое значение по сравнению с традиционным обучением и общим взаимодействием с человечеством: «Пью холодную снежную воду из жестянки / Смотрю на простирающиеся вниз мили / через тихий горный воздух». Хотя Снайдер ничего не говорит о том, сможет ли он вспомнить этот конкретный опыт, но он не оставляет никаких сомнений о влиянии этого опыта на него. Использование герундия «Drinking» и «Looking» создает ощущение безвременья или вечности, что помогает достигнуть эффекта японского хайку, в котором время приостанавливается. Этот эффект приостановки времени также помогает отделить опыт, происходящий в стихотворении от первых двух строк строфы, где образование и друзья остались в прошлом и их едва ли можно вспомнить. Эта безвременность является главным элементом стихотворения: образы первой строфы – легкая дымка в долине, жара и дождь, поле и скалы, луга и мухи, – все это соединяется в голове поэта и помещается одновременно и в вечность, и в настоящий момент, где он пьет «снежную воду» и смотрит на вид с горной вершины.
Таким образом, стихотворение заканчивается духовным слиянием между автором и природой. Последняя строка указывает на то, как автор проводит дистанцию между собой и обществом, чтобы развить свою любовь к природе и практиковать свой «Путь». Кацунори Ямазато (Katsunori Yamazato) предлагает аналогичную идею в своей диссертации «В поиске точки опоры: Гэри Снайдер и Япония» («Seeking a Fulcrum: Gary Snyder and Japan», 1987) и отмечает, что «читатель чувствует за стихотворением уединенную фигуру молодого Снайдера, который [...] пытается урегулировать то, как он понимает мир, свой механизм восприятия». Вывод стихотворения наполняет автора медитативной безмятежностью, что опять же напоминает традиционные восточноазиатские стихотворения, в частности, медитативные стихотворения ХаньШаня.
Сборник начинается со стихотворения «Середина августа на смотровой площадке горы Сурду», основанного на ощущении общности поэта и американской дикой природы, а заканчивается стихотворением «Каменная отсыпь», которое также связано с его попытками установить связь между природой и людьми, метафорически выстраивая им путь друг к другу. Каменная отсыпь – это «камни, заложенные на крутой, скользкой скале, чтобы создать тропу для лошадей или людей в горах». Само название говорит о том, как автор пишет свои стихотворения: выбирает слова подобно тому, как строители этой тропы тщательно выполняют свою работу. Стихотворение отличается постоянными сравнениями, что характерно и для китайской поэзии, к примеру: «Вложи эти слова / Как камни в свой разум». Вложение камней в правильные места тесно связано с тщательным подбором слов для стихотворений, в то время как сами стихотворения понимаются как бесконечные четырехмерные миры, и не существует границы между написанием стихотворения и построением каменной брусчатки. Более того, стихотворение заканчивается эпифанией говорящего: «все меняется в мыслях, / Как и в вещах», то есть люди и мир бесконечно трансформируются во что-то еще в своих мыслях и реалиях.
Таким образом, можно утверждать, что Снайдер демонстрирует знание традиционных китайских поэтических стандартов, стиля, навыков и воображения, необходимых для создания новых форм, которые отражают более естественную выразительность как языка, так и мысли. Снайдер показывает свое мастерство в объединении противоположностей, сочетании Востока и Запада, старого и нового, города и природы.
