автор рассказа: Ирэн Нано «канал Guest Fatum”
Укутавшись шерстяным платком, с небрежно выглядывающей копной русых волос и светлыми, как небо, глазами. Она всматривалась в видоискатель. А он, в военной шапке и байковом пальто, немного нахмурив брови, будто старался скрыть свою нелюбовь к этим пустяковым, как ему казалось, тратящим время моментам.
— Сепия… хм…, промолвила Кира, проводя пальцем по потрескавшемуся краю фотографии бабушки и дедушки, — Как в былые времена удавалось создавать такие… живые портреты?
Ей казалось, что снимок дышит. Что за приглушёнными тонами скрывается нечто большее — отголоски чувств, шёпот минувших дней.
Кира с детства ощущала мир иначе. Она явно видела грань между красотой и безобразием, между жизнью и смертью. Даже в самом неприглядном она могла уловить нечто особенное — то, что будило любопытство и заставляло сердце биться чаще. В её тёмных комнатах, всегда можно было обнаружить что-то интересное: этнические музыкальные инструменты, глиняные поделки и абстрактные картины. Но главным её увлечением была фотография. В арсенале Киры было несколько камер, дюжина объективов. Она выискивала не просто кадр, вовсе нет. Она охотилась за мгновениями, когда реальность приоткрывает завесу, показывая свою истинную суть. Ведь так важно поймать момент именно таким, каким она его увидела.
***
Жизнь девушки, вопреки её творческому максимализму, складывалась более мрачно. Взросление проходило в Москве, в неполной семье, на пару с сестрой. Девяностые годы никого не щадили. Мама тянула дочерей изо всех сил, отдавая всё, что могла им. Летом девочек отправляли в деревню к бабушке - там время текло иначе. Каждое утро, после плотного завтрака, Кира устремлялась навстречу новым исследованиям, а попятам за ней, вприпрыжку бежала её тень.
Подруг у девочки не было и её глубокие, философские размышления оставались загадкой для сверстников, а внешний облик, никак не вписывался в стандарты городской девчонки. Растрёпанные, длинные волосы, рваные шорты, с футболкой одетой наизнанку, и босые, грязные ноги, отталкивали модниц здешних мест. Но для Киры любимым местом было «заболотье», находящееся за огородом.
Ветхий деревянный мост, перекинутый через топь — мост в иной мир. За ним простиралась глухая часть деревни: заброшенные избы, заросшие сады, тропинки, исчезающие в высокой траве. Это было идеальное убежищедля Киры, место, где никто не мог помешать её мыслям и исследованиям. Устроившись поудобнее на почерневшем от времени бревне, она перебирала в руках листья ивы, веками хранящей эти места. Слушала, как зрелый рогоз, перестукиваясь между собой плюшевыми початками, шепчет сладкую песнь ветру. Любовалась на свое отражение в стоячей, болотной воде, которое непоколебимо, но зеркально чисто отражало её внутренний мир. В эти мгновения казалось, что сама природа сливается с её душой, наполняя жизненной силой.
Так, в тихом созерцании, незаметно пролетало лето. За прощальным августом приходила осень, и девочек увозили обратно в город. Каждый раз, этот момент был маленьким концом чего-то прекрасного — тихой смертью маленькой истории, оставшейся лишь в памяти.
***
Возраст Киры плавно подошел к совершеннолетию. За пару лет, ей удалось обзавестись вниманием мужчин. Но всё, что происходило в её жизни, было поверхностно и иллюзорно, будто бы происходило вовсе не с ней. Душа требовала дуэта! Союза! Человека, который поймёт её истинную глубину, примет настоящей. Её существование по-прежнему напоминало «нищий дом». Пустой сосуд души, на который все с любопытством смотрели, намеревались «купить», но наполнить до краёв — не решался никто.
Снег крупными хлопьями падал на немытый подоконник, прикрывая белым одеялом пыль столичных дорог. Кира стояла у окна, перебирая в руках объективы — так же, как те самые листья ивы, в детстве. Взгляд скользил по пёстрому небу, а в голове царила удивительная тишина. Вдруг, в груди резко, что‑то сжалось — остро, болезненно. Тело прошиб холодный пот, ноги ослабли, задрожали. Пульс рванулся вверх, будто пытался вырваться из подкожи.
- Только не это! Снова! Снова это состояние!, - Кира была уже знакома с предвестником панических атак. Та самая тревожность, которая сковывает тело и цементирует разум, оставляя лишь навязчивую мысль - «я сейчас умру!»,- Все хорошо, надо дышать! Просто дышать! По квадрату, я помню.
Она медленно сползла, облокотившись на кухонную стенку, закрыв глаза, сосредоточилась на дыхании.
- Вдох на четыре счёта, задержка — на четыре, выдох —на восемь..., - Сердце понемногу успокаивалось, дрожь отступала. Кира открыла глаза, подняла голову, и замерла. За кухонным столом, спиной к ней, расположилась фигура.
- Тёплый, коричневый оттенок делал портреты более мягкими и живыми по сравнению с холодным чёрно‑белым изображением, - прозвучал бархатный, мужской голос, - Отпечаток переносили в тонирующий раствор на основе сульфида натрия, - продолжал незнакомец, - Сульфид аргентума устойчив к выцветанию и агрессивным факторам окружающей среды. Фотографии, обработанные таким образом, могли храниться в архивах без значительных потерь качества на протяжении ста и более лет.
- Кто вы? И как… как вы проникли в мой дом?, - испуганно прошептала Кира, убирая взъерошенные волосы со своего лица.
Фигура медленно повернулась. Лицо оставалось в тени, но голос звучал всё так же ровно, почти гипнотически:
- Главными деталями глянцевателя были два гибких зеркальных листа металла. Под действием высокой температуры фотографии высушивались и приобретали характерный блеск — глянец, - он сделал паузу, а затем в тишине прозвучало, - Я тот, кто заполнил твоё одиночество.
В глазах Киры всё расплывалось. Происходящее напоминало погружение в страшный сон, где логика растворялась в тумане необъяснимого. Она сильно зажмурила глаза и начала считать от ста в обратном порядке — так, как советовал психолог в экстренных ситуациях.
- 100… 99… 98…
Голос исчез. Звуки стихли. Остался только стук сердца да холод, пробирающий до костей, словно кто-то открыл входную дверь, впуская морозный воздух в дом.
- 5… 4… 3… 2… 1…
Приоткрыв один глаз, Кира огляделась. Никого... Поднявшись с пола, дрожащей рукой она зажгла спичку и поднесла к газовой горелке. Надо бы поставить чайник, и немного согреться. Холодно… Пламя отбрасывало на стены причудливые тени. «Это был сон? Галлюцинация? Или…»
Не доверяя самой себе, Кира решила пройти по комнатам и убедиться, что в доме кроме нее никого нет. Заглянув в гостиную, она замерла. На столе лежала та самая фотография, которую она держала в руках полчаса назад. Но теперь на ней не было образов родных — лишь пустое ламинированное полотно. Внимание привлекло балконное окно — оно было приоткрыто. Холодный воздух медленно развивал шторы, а образ на стекле копировал испуганный взгляд Киры. Казалось, что в своем отражении девушка не одна, и что-то незримое висит в воздухе. Старинные часы, доставшиеся ей по наследству, как никогда громко отбивали ход секундной стрелки: 1… 2… 3…
Сейчас, это не было похоже на тревогу. Это было просто сумасшествием, хаосом, внезапно возникшим в её голове.
- Я не боюсь! Слышишь? Я не боюсь тебя! - громкие фразы, вперемешку с истеричным смехом девушки залили звуком всю комнату.
На кухне засвистел чайник.
***
- 3… 2… 1… Кира, просыпайтесь!» - в ушах девушки стоял шум от свистка психолога, - Кира! Наш сеанс регрессивного гипноза окончен! Сегодняшняя наша работа позволяет мне сделать вывод о том, что одной из вероятных причин ваших панических атак выступает триггер из детства. То самое чувство пустоты, одиночества, страх остаться непринятой обществом. - Психолог говорил размеренно, оставляя девушке время прийти в себя и осознать услышанное, - Ваше непростое детство, необходимость полагаться только на себя, и попытки найти уединение с природой — всё это являлось фактором замещения своей реальной жизни, на иллюзорную, выдуманную. И теперь, ваша субъективная реальность заблокирована тем самым архивом детских воспоминаний, когда вам было хорошо, и разрушающей мыслью - так больше не будет.
Он сделал небольшую паузу, затем продолжил:
- Нам необходимо будет проработать этот блок в будущем. Научиться отпускать прошлое и впускать настоящее.
Выслушав вердикт, Кира скромно кивнула и начала одеваться. В полусонном состоянии она добралась до дома, сбросила одежду и вошла в комнату. Взгляд Киры невольно упал на стол, фотография лежала на прежнем месте, на ней также были бабушка и дед — настоящие, живые, как и в её воспоминаниях.
За окном пестрел предновогодний антураж, провожая этот вечер, как никогда спокойно и тихо. Снег всё падал и падал, укрывая город белым покрывалом. А где‑то там, в отражении этой бесконечной белизны, укрывался от посторонних глаз новый день...