Сергей был человеком, который считал, что юмор – это как секс: если приходится объяснять, то это уже не смешно. И вот, на очередном свидании, он решил продемонстрировать свой уникальный, как он его называл, "черный юмор". Его спутницей была очаровательная, но немного наивная Анечка.
Они сидели в дорогом ресторане, где официант, похожий на оживший памятник самому себе, с достоинством подавал им блюда. Сергей, с блеском в глазах, решил начать. "Знаешь, Анечка", – начал он, пережевывая кусочек стейка, – "я тут недавно читал про одного парня, который так сильно любил свою жену, что когда она умерла, он решил ее кремировать. А потом, представляешь, он ее прах рассыпал по всему дому. Говорит, так она всегда будет рядом".
Анечка слегка покраснела. "Ну, это... трогательно". - пробормотала она, пытаясь улыбнуться.
Сергей кивнул, будто это был комплимент. "Да, трогательно. Особенно когда он случайно вдохнул немного ее праха, и теперь у него постоянно чихает нос. Говорит, это ее способ напомнить о себе".
Анечка нервно отпила воды. "Сергей, может, поговорим о чем-нибудь другом?"
- "Конечно, конечно!" - воскликнул Сергей, его глаза заблестели еще ярче. "Вот, например, ты знаешь, что такое идеальный подарок для человека, который потерял ногу?" Анечка уже предчувствуя неладное, медленно покачала головой.
- "Запасная нога!" – торжествующе заявил Сергей, и тут же добавил, понизив голос: "Ну, или хотя бы очень удобный протез. Чтобы он мог танцевать на похоронах своего врага". Анечка застыла с вилкой в воздухе. Официант, проходивший мимо, остановился, как вкопанный, с выражением лица, будто увидел призрака.
- "Сергей," – начала Анечка , ее голос дрожал, – "мне кажется, у нас разные представления о юморе."
-"Да ладно тебе, Анна!" – Сергей махнул рукой. "Это же просто шутка! Вот, смотри, еще одна. Ты знаешь, почему скелеты не ходят на вечеринки?"
Анечка, уже готовая сбежать, тихо прошептала: "Почему?"
- "Потому что им не с кем пойти!" – Сергей расхохотался, но его смех звучал как скрип ржавых петель. "А если серьезно, то потому что у них нет тела!"
В этот момент Анечка почувствовала, как ее желудок сжимается. Она посмотрела на Сергея, на его искреннее, по ее мнению, наслаждение собственными шутками, и поняла, что это свидание – худшее, что могло с ней случиться.
- "Знаешь, Сергей," – сказала она, вставая из-за стола, – "мне, кажется, нужно идти. У меня... э-э... срочное дело. Очень срочное. Связанное с... э-э... похоронами."
Сергей удивленно поднял брови. "О, правда? С чьими?"
"Моими," – прошептала Анечка, и, не дожидаясь ответа, пулей вылетела из ресторана, оставив Сергея в полном недоумении с недоеденным стейком.
Сергей, пожав плечами, обратился к официанту: "Ну что ж, видимо, ей не понравился мой черный юмор. А жаль. Я думал, это очень смешно. Особенно про скелетов. Кстати, а вы знаете, почему скелеты не ходят на вечеринки?"
Официант, бледный как полотно, странно сжимающий губы, молча кивнул, и в его глазах читалось одно: "Бог мой! Сколько можно".
Сергей, не заметив его состояния, продолжил: "Потому что им не с кем пойти! Ха-ха-ха!" И в этот момент, где-то в глубине ресторана, раздался тихий, но отчетливый звук – то ли чихание, то ли сдавленный смешок. Возможно, это был призрак, который тоже решил пошутить. Или просто кто-то, кто случайно вдохнул немного праха. Кто знает. Главное, что юмор, даже черный, продолжает жить. И иногда, очень иногда, он может быть настолько смешным, что вызывает желание сбежать. Или, в крайнем случае, вдохнуть немного праха.
Сергей, оставшись один, задумчиво покрутил в руке вилку. "Странно", - пробормотал он, - "я думал, она оценит мою тонкую натуру. Ну, ничего. Может, ей просто не хватило контекста. Или, возможно, она просто не понимает, что такое настоящая трагедия. Вот, например, я недавно смотрел документальный фильм про шахтеров. Один из них, представляешь, проработал всю жизнь под землей, а когда вышел на пенсию, выяснилось, что у него аллергия на солнечный свет. Пришлось ему жить в подвале. Вот это, я понимаю, драма с элементами абсурда. Идеальный материал для шутки".
Он отпил глоток вина, наслаждаясь его терпким вкусом. "А вот еще история," – продолжил он, обращаясь к официанту, который уже стоял рядом, готовый убрать тарелки, но явно сдерживая желание сбежать следом за Анечкой. – "Про одного хирурга. Он был настолько увлечен своей работой, что однажды, во время операции, случайно ампутировал себе палец. Ну, знаешь, бывает. Он так расстроился, что решил его... съесть. Говорит, чтобы почувствовать себя единым целым с пациентом. Ну, или чтобы не выбрасывать ценный биологический материал".
Официант замер, его глаза расширились до размеров блюдец. Он медленно отступил назад, как будто Сергей мог в любой момент достать из кармана ампутированный палец и предложить ему попробовать.
- "А потом," – не унимался Сергей, – "он этот палец... ну, ты понимаешь. Использовал его как закладку в книге. Говорит, так он всегда помнил о своих профессиональных обязанностях. И о том, как важно быть внимательным. Особенно когда работаешь с острыми инструментами".
В этот момент из кухни донесся приглушенный звук, похожий на падение кастрюли. Или, возможно, кто-то пытался сдержать приступ смеха, который перерос в нечто более... физиологическое.
- "Знаешь," – Сергей задумчиво посмотрел на свой стейк, - "мне кажется, люди просто боятся настоящего. Боятся посмотреть правде в глаза. А правда, она ведь такая... черная. Но в этой черноте есть своя красота. Как в ночном небе. Или в глазах человека, который только что понял, что его похоронили заживо".
Он отложил вилку. "Вот, например, ты когда-нибудь задумывался о том, что будет, если человек умрет во время секса?"
Официант, казалось, начал медленно растворяться в воздухе. Его лицо приобрело оттенок старой газеты.
- "Ну, представь," - Сергей наклонился вперед, - "он такой весь в экстазе, а тут - бац! - и все. И вот он лежит там, с таким блаженным выражением лица. И что с ним делать? Его же нельзя просто так вытащить. Это же... неэтично. Придется, наверное, дожидаться, пока все закончится. А это может быть долго. Особенно если партнерша очень выносливая".
В этот момент из-за соседнего столика раздался тихий, но отчетливый кашель. Кашель, который звучал так, будто человек пытался проглотить собственный язык.
- "Вот поэтому я и люблю черный юмор," - Сергей улыбнулся, - "он помогает нам справиться с этими неловкими моментами. Сделать их смешными. Или хотя бы менее страшными. Вот, например, если бы я умер во время секса, я бы хотел, чтобы мой партнер потом рассказал всем, как это было смешно. Чтобы никто не грустил. А чтобы все смеялись. И вспоминали меня как человека, который умел жить на полную катушку. Даже в самые последние моменты".
Он поднял бокал. "За черный юмор! За то, что он делает нашу жизнь ярче. И, возможно, немного короче. Но зато веселее!"
Официант, наконец, обрел дар речи. Его голос был едва слышен: "Я... я думаю, мне тоже пора. У меня... э-э... срочное дело. Очень срочное. Связанное с... э-э... дезинфекцией."
И, как и Анечка, он пулей вылетел из зала, оставив Сергея в полном недоумении и с недоеденным стейком. Сергей пожал плечами.
- "Ну что ж," - пробормотал он, - "видимо, сегодня не мой день. Но ничего. Я еще найду свою аудиторию. Возможно, это будет группа поддержки для людей, переживших ампутацию
Ваша подписка и лайк – это лучшая награда для автора и отличный стимул писать дальше. Если рассказ вам понравился, пожалуйста, поддержите автора!