Это очень сложная и очень болезненная тема. Тема «Женщина и война». Мы по праву гордимся нашими защитницами, труженицами тыла. Хотя мы не узнаем, как они переносили тяготы, в их время многое было под запретом. И вот наконец стали появляться книги про истинное лицо войны. Известна фраза Троцкого: «Война не ведётся в белых перчатках». Война всё спишет. Самую горькую чашу на любой войне приходиться испить гражданскому населению. Военнослужащий защищён личным оружием, поддержкой сослуживцев и целых подразделений. Гражданские лица, старики, женщины, дети – абсолютно беззащитны. Мы много читали о зверствах немецких захватчиков на оккупированных советских территориях. И мало знаем, как было в западноевропейских странах, освобождённых от фашистов.
У меня в руках книга венгерской писательницы Алэн Польц «Женщина и война». Небольшая, но по своему содержанию, довольно-таки тяжелая книга. Её книга – книга личных воспоминаний о своей жизни, когда в Венгрию с боями пришли советские войска. Венгерское население боялось нашей армии. Ведь оно прекрасно знало о том, что творили венгерские войска вместе с немцами на советской территории. Они прекрасно знали приказ генерала Ватутина: «В плен мадьяр не брать». Хотя, объективности ради, нужно уточнить, что документального подтверждения тому приказу не существует. Скорее всего, он был дан устно после того, как генералу было доложено о зверствах венгров. Алэн Польц описывает положение женщин после входа советских войск.
«Сама Алэн - известный в Венгрии психолог, до сих пор работает в хосписе и сетует, что в нынешней погоне за деньгами люди забывают обо всем, что могло бы их поддержать перед лицом смерти. Описать сочетание усталой доброты, мудрости и чистосердечия в ее лице было бы по силам разве что Рембрандту. Кажется, ее больше всего беспокоило, не оскорбит ли русского читателя описание тех деяний, учиненных когда-то над нею нашими соотечественниками, и она повторяла, что венгры в России наверняка вели себя не лучше и что немцев она боялась больше, чем русских: если немцы пообещают расстрелять, значит, точно расстреляют, а русские вполне могут вместо этого и накормить, эти одичавшие дети, презиравшие страх и боль, увы, не только свою...»
А далее Алэн высказывает мысль о том, что замалчивание любой правды – гораздо большее преступление, чем её признание и обнародование.
«Попутно к сведению российских судов, никак не умеющих разобраться, что такое разжигание национальной розни, - это самое разжигание едва ли не в большей степени заключается не в том, что говорится (если, конечно, это не прямая ложь), а в том, что умалчивается. Если действительно рассказывать всю правду о любом народе даже в самых неприглядных его проявлениях, то рядом с отвратительным непременно окажется и что-то достойное восхищения. Мне кажется, книга Алэн Польц служит так называемой дружбе народов в гораздо большей степени, чем все умалчивания былой советской пропаганды, еще и потому, что дружить народам до крайности мешает их преувеличенное представление о собственной безупречности.»
Могу себе представить, как квасные ура-патриоты будут негодовать и припоминать об ужасах в отношении мирного населения, которые творили немцы. Но разве это даёт право на ответную месть? Нелишне напомнить, что месть, едва ли не самый тяжкий грех. Месть никак не связана с воинской доблестью. Венгерская армия творила жуткие бесчинства, но была полностью уничтожена. Речь идёт о гражданском населении. Речь идет о нашей армии, которую долгое время представляли как исключительно дисциплинированную, славившуюся бережным отношением к населению чужой страны. А оно вон как оказалось! Да, были военно-полевые суды, были показательные расстрелы насильников и мародёров, но это было в порядке исключения. Сейчас стоит вопрос, стоит ли говорить об этом?.
«Мы вывели или думали, что вывели, закономерность: после каждого крупного боя или после того, как деревню отбивали у противника, следовали три дня дозволенного мародерства. Свобода грабить и насиловать. Потом вступал в силу запрет: говорили, что за доказанное изнасилование солдата могли расстрелять.
Не помню, как я попала однажды в такую ситуацию: передо мной выстроили шеренгу солдат, и я должна была показать на того, кто меня ……. Помню лишь смутно: морозным зимним утром я прохожу перед строем, солдаты стоят вытянувшись, ровно, по стойке "смирно". Слева меня сопровождают двое офицеров. Пока я прохожу вдоль шеренги, они держатся чуть позади. В глазах одного из солдат я увидела страх. У него были голубые глаза, паренек был совсем молодой. По этому страху я и догадалась: это он. Но таким сильным, таким жутким было то, что блеснуло в его глазах, что я сразу почувствовала: нельзя. Нет никакого смысла убивать этого мальчишку. Зачем, если другие останутся безнаказанными? Да и этого, единственного из всех, зачем?
Такими были русские. Одной рукой побьют, другой - приласкают.
Часто они заявлялись сияющие, приносили нам что-нибудь в подарок. Потом оказывалось: "подарок" украден у соседей. Иногда мы уносили к соседям свои вещи - спрятать, а русские воровали их там и, ничего не подозревая, одаривали ими нас же. Но мы и сами не были ангелами: бывало, запускали руку в их имущество, но они не сердились. Вообще, на войне было что-то вроде совместной собственности. Может быть, смешно, что я пользуюсь этим выражением, но оно очень точное. Просто мы долго этого не понимали. Когда все страдали от голода, русские делились с нами последним куском.»
Война многих делает зверьми. И это относится ко всем воюющим армиям мира. И об этом тоже периодически нужно напоминать. Войны развязывают безответственные политики, воюют армиями, а страдает мирное население. Об этих страданиях тоже нельзя замалчивать. Повторюсь, книга Алэн Польц «Женщина и война» раскрывает жестокую правду об участи гражданского населения и, в частности, молодых женщин на войне. Автор постоянно подчеркивает почтительное отношение советского солдата к детям и женщинам пожилого возраста. Им оказывались всяческие знаки внимания и уважения. По мнению автора, показателен следующий эпизод.
«Как-то ночью они гуляли: пили, веселились, горланили. Нас, правда, оставили в покое. Утром нам велели убраться в комнате. Тетя Анна сразу же вызвалась. "Нет!" - возражали они, она старая, и приказали пойти мне. Тогда я впервые вошла в четырехугольную комнату, выходящую на улицу. На черном загаженном полу - окурки, блевотина, растоптанные объедки. У стены - два бака с бензином, по всей комнате - прислоненные к стене автоматы (похожие на короткоствольные ружья), а они сидели, по своему обычаю, в стеганых тулупах на меху и смотрели, как я мету, а затем отмываю пол. Поддразнивали, шутили: вот и мне, барышне-белоручке, приходится потрудиться. Было нелегко, блевотина воняла, а они сидели не шелохнувшись. Я залезала под стулья, мыла пол у них под ногами. Они хохотали. Один поставил ногу в сапоге на мою руку, я чувствовала, что он не наступил, просто хотел напугать, но металлическая набойка с зазубриной порвала мне кожу на тыльной стороне ладони. Совсем неглубоко, но кожа у меня тонкая, кровь полилась ручьем. А я назло им продолжала мыть пол как ни в чем не бывало. Поднялся жуткий гвалт, солдата, который наступил мне на руку, избили, отругали на чем свет стоит, а меня потащили к русскому врачу. Тот тоже на них рассердился. А они завалили меня подарками (ложка, карманный ножик, две полбуханки хлеба и пестрое летнее платье). Мы с Рожикой здорово посмеялись. Так мы и жили.»
Не ушло от наблюдательного взора и тот факт, что русские несколько отстали от цивилизации, от неких общепринятых ценностей. Но почему? Мне видится, что это начало всеобщего отставания нашей страны, вызванный государственным переворотом 1917 года. Эта отсталость и дефицит приведёт к печальным события 90-х годов. И судя по заявлениям коммунистов, они так ничего и не поняли.
«Им невозможно было объяснить, что башенные часы бьют регулярно, потому что заведены, это простое совпадение. Вообще русским очень многое нельзя было растолковать. Они жили в другом мире, у них был совсем другой опыт. Логика их тоже была иной. Они не знали, что такое башенные часы. Часы вообще - да, их они искали везде и всюду. Думаю, после ухода советских войск во всей Венгрии почти не осталось часов.
Русские отнеслись к замку еще с меньшим почтением, чем немцы. Они так и не научились - или не удосужились попробовать - растапливать украшенные рельефами фаянсовые печи на медных ножках, а ведь печи эти топились очень хорошо и сохраняли тепло до следующего дня. Окна - если те случайно остались целыми - они разбивали, потом заколачивали досками. Выведя через какую-то дырку трубу маленькой буржуйки, топили в залах замка, как в хибарке. Паркет разобрали, всюду был разъедающий глаза дым; спали на полу, на соломе. А изразцовые печи разбили вдребезги.»
Я напомню, о своих воспоминаниях писала венгерская женщина. И что, теперь подобные воспоминания запретить, как в былые советские годы? Или всё же наши историки напишут и об этой неприятной стороне истории той войны. Хотя бы для того, чтобы пресечь дальнейшие фантазии на эту тему. Мы долго это скрывали, а теперь всё аукнулось нам же еще большей волной русофобии.
И продолжаем скрывать. Решением Абаканского городского суда республики Хакассия от 6 сентября 2006 года книга Марты Хиллерс «Женщина в Берлине» признана экстремистским материалом и запрещена. По мнению омбудсмена Хакассии Андрея Шулбаева книга описывает субъективный опыт не имеющий документального подтверждения, что может привести к искажению исторической картины. Подобные искажения могут привести к фальсификации исторических событий. Эксперты вынесли заключение о том, что автор призывает к вражде и ненависти к русским, в том числе, к солдатам Красной армии, «как к враждебной армии, уничтожающей немецкие города». Но личные истории никогда не имеют документальных подтверждений. А что, есть другой способ ведения вооруженной борьбы, который не предусматривает разрушение городов? Как пахнуло былыми временами. Раньше ГлавПур принимал решение, что мне можно читать, а что нет. А сейчас суд Хакассии. Под такие формулировки можно всю военно-мемуарную литературу подогнать, особенно, иностранных авторов. Давайте всё запретим, как в старые добрые времена. Наконец, нужно учитывать наш менталитет, раз запретили, значит было что скрывать. После запрета интерес к данной книге фантастически возрос. Сегодня найти данную книгу в интернете нет никаких проблем. Тогда в чём смысл запрета?
Тем более в 2008 году немецким режиссёром Максом Фэрбербёком по книге Марты Хиллерс «Женщина в Берлине» был снят фильм «Безымянная: одна женщина в Берлине». В ролях офицеров и солдат Советской армии снялись известные российские актёры. Главную роль майора исполнил известный российский актёр Евгений Владимирович Сидихин. Фильм не получил в России прокатного удостоверения, в кинотеатрах и на телевидении не демонстрировался. Но его не запрещали и его спокойно можно посмотреть во всех отечественных социальных сетях. Кстати, фильм снят хорошо, аккуратно, без откровенных и шокирующих сцен. Так можно повторить вопрос, зачем запрещали? Или это легче, чем объяснять: что было, а чего не было? Уже ясно, что запретами патриотизм не воспитаешь. Скорее, наоборот. Правда всегда рано или поздно всплывет, причем, в самый неподходящий момент. Потом приходиться оправдываться. Тем более, что женским невзгодам и трагедиям на войне посвящено в наши дни множество жестких и нелицеприятных книг. Всё будем запрещать?
Благодарю Вас за то, что прочли статью. Всего Вам самого доброго! Будьте счастливы! Вам понравилась статья? Поставьте, пожалуйста, 👍 и подписывайтесь на мой канал