Исполнилось 60 лет с момента проведения сентябрьского (1965 года) Пленума Центрального Комитета КПСС, рассмотревшего вопрос «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства». В народно-хозяйственном комплексе Советского Союза начались масштабные перемены, вошедшие с историю великой страны под названием «косыгинской реформы» по имени Председателя Совета Министров СССР Алексея Николаевича Косыгина.
10 октября 2025 г. в редакции газеты «Правда» состоялся «круглый стол», организованный совместно с движением «Российские учёные – за социализм (РУСО)» под названием «Косыгинская реформа: прорывы и тупики». Темой для обсуждения стала косыгинская реформа, 60-летие начала которой мы отмечаем в эти дни. Выступившие на «круглом столе» эксперты нередко высказывали противоположные точки зрения на обсуждаемые вопросы. Дискуссия получилась острой и принципиальной, потому что в центре её оказалась важнейшая и сложнейшая тема — экономическая политика государства при социализме.
Выступление Е.Ю.Спицына на круглом столе опубликовано в газете «Правда» №115 (31752) 17—20 октября 2025 года
Е.Ю. СПИЦЫН, ведущий российский историк, педагог и публицист, автор учебников и курсов лекций по истории России:
— Прошу воспринимать моё выступление не как экономиста, а как историка, и исходя из этого оценивать мои тезисы. На мой взгляд, косыгинская реформа генетически связана с той дискуссией, которая началась в последние годы жизни Сталина, когда он собирал у себя экономистов и поставил перед ними задачу написать учебник по политэкономии. Эта работа началась ещё до войны, и сколько Сталин ни бился — у него ничего не получилось. Потому что разные рабочие группы, что бы они ни писали, главную сталинскую идею не смогли реализовать. Суть сталинской идеи была проста как ясный день: «Вы нам описываете то, что мы сделали, а мне надо, чтобы вы описали, КАК мы это сделали». Вот этого они никак понять не могли. Затем Иосиф Виссарионович скончался, и после него вышел в 1954 году хорошо известный учебник по политэкономии, который так и остался вполне рядовым явлением в научной учебной литературе, ничем особо не примечательным.
Потом, в 1957 году, начинается новая дискуссия, об истоках которой сказано выше: когда Сталин писал свои ответы на вопросы целого ряда экономистов, что было затем аккумулировано в его работе «Экономические проблемы социализма в СССР». И началась, как остроумно выразился один учёный, новая битва между «остроконечниками» и «тупоконечниками», то есть между «товарниками» и «плановиками». В центре этой дискуссии был вопрос закона стоимости при социализме: действует он или не действует? Затем эта дискуссия сошла на нет сама собой. И новый виток этой дискуссии начался как раз с публикации статьи Евсея Либермана осенью 1962 года, о которой говорили М.С. Костриков и другие участники нашего «круглого стола».
Многие считают, что именно с этой статьи Либермана и началась история косыгинской реформы. Почему именно этот мало кому известный сотрудник Харьковского инженерно-экономического института, то есть не профильного вуза и не самого знаменитого вуза, вдруг стал зачинателем серьёзной дискуссии?
Я пытался это выяснить и в общем-то докопался до истины. Дело в том, что Евсей Либерман был давним знакомцем Алексея Матвеевича Румянцева, который был тогда главным редактором журнала «Коммунист», членом ЦК. Алексей Матвеевич в своё время, ещё с довоенных времён, был давним подельником Никиты Сергеевича Хрущёва. Напомню, что Харьков до 1934 года был столицей Советской Украины. Он там, в Харькове, был одно время секретарём обкома. То есть Хрущёв его хорошо знал, он был вхож к Никите Сергеевичу, и именно благодаря стараниям академика Румянцева и появилась эта статья.
Но появилась она не просто так. Вспомните, что в 1958 году после XX партийного съезда в Праге формировалась редакция журнала «Проблемы мира и социализма», где создали объединённую редакцию из представителей как соцстран, так и капстран. И именно в этой редакции потихоньку-полегоньку стали верх брать так называемые еврокоммунисты, у истоков которых стояли итальянская компартия, затем французская компартия. И там началось планомерное промывание мозгов, в том числе многим сотрудникам центрального партийного аппарата, которые проходили там стажировку. Кто месяц стажировался, кто два, кто полгода, кто год, кто полтора года, кто два. И к моменту прихода Горбачёва к власти центральный аппарат ЦК был довольно плотно забит именно этой публикой, уже с промытыми мозгами.
Не случайно тот же Г.Х. Шахназаров говорил о том, что Леонид Ильич Брежнев, будучи умудрённым и опытным человеком, гладил этих ребят по головке и говорил: «Мои социал-демократы». То есть не большевики, не ленинцы, не сталинцы. Все знают то, что эта дискуссия началась именно в 1962 году с той самой статьи Либермана, но мало кто знает, что дискуссия, которая шла ровно два года, завершилась тоже статьёй Либермана. Причём буквально за две недели до снятия Хрущёва с его поста.
И Косыгин, который был тогда первым заместителем Председателя Совета Министров СССР, то есть самого Никиты Сергеевича Хрущёва, был, как говорят, на хозяйстве. А Никита Сергеевич, как известно, был «лягушкой-путешественницей» и половину года в стране вообще не находился — летал по заграницам и светился своей неподражаемой физиономией. Так вот, Косыгин был противником идей, которые пропагандировал в том числе и Либерман, но не только он. Эти взгляды поддерживал Немчинов, который был тогда главным экономистом страны (прим. редакции: В.С. Немчинов в 1953—1959 годы — академик-секретарь Отделения экономических, философских и правовых наук АН СССР, в 1958 году организовал первую в СССР лабораторию экономико-математических исследований, на базе которой в 1963 году был создан Центральный экономико-математический институт АН СССР), и многие другие.
В 1965 году начинается старт косыгинской реформы. В марте сначала проводится Пленум по сельскому хозяйству, а затем в сентябре Пленум по промышленности и проблемам управления. Наиболее вопиющие «реформы» Хрущёва были отменены, восстановлена прежняя отраслевая система управления народным хозяйством и так далее.
Это предыстория всего этого события. Второе. У нас не только в общественном сознании, но даже среди профессиональных историков и представителей других научных дисциплин почему-то косыгинскую реформу связывают только с 8-й пятилеткой, то есть с 1966—1970 годами. Но на самом деле, как установили мои коллеги-историки, попытки реформирования советской экономики в бытность Косыгина Председателем Совета Министров предпринимались как минимум ещё два раза. Это реформа 1972—1973 годов, которая была во многом связана с идеями Глушкова (прим. редакции: В.М. Глушков — советский математик, кибернетик, с 1973 года председатель Научного совета по вычислительной технике и системам управления Государственного комитета Совета Министров СССР по науке и технике), там шла борьба Госплана и Госстата, причём больше было политики, чем экономики, по-моему.
Особенно в той борьбе преуспели будущие прорабы перестройки, особенно Арбатов, Шаталин и далее по списку. Они — выкормыши экономико-математического института, который был создан в 1963 году Немчиновым. И там окопались многие из тех, кто потом в 1970-е годы «ноги сделали» в США. Они были разработчиками конкретных реформаторских изменений.
опубликовано в газете «Правда» №115 (31752) 17—20 октября 2025 года