Глава 22. Охотницы за черепами
Шоу было не для слабонервных – раненных и убитых дикарей жадно терзала акулья стая. Свирепые хищницы рвали зубами их тела на куски так, что Сергею казалось, хруст костей был слышен у стен форта. Кровь большими пятнами, похожими на чернильные кляксы, растекалась по акватории. Тем временем островное войско, добив последнего раненного врага, впустую ликовать не стало – принялось разделывать тела как туши!
Сергею стало жутко...
«Это надо немедленно прекратить, – решил он, – иначе девки однажды и меня съедят, стоит подвернуться им под горячую руку или случись на острове голод».
Строганов сыграл сбор, то есть свистнул в боцманскую дудку, прихваченную с «Баунти», и ударил в барабан. Бабёнки, разгорячённые боем и разделкой добычи, нехотя прервали своё людоедское занятие. Фельдфебельши опомнились первыми и при помощи тумаков и пинков собрали подчинённых на плацу. Те в недоумении сбились в кучу, не желая вставать в шеренгу и исполнять приказы.
Да уж, внешний вид у населения королевства был ещё тот – словно у мясников. Лица, тела, руки, ноги и даже спины разгорячённых подданных Сержа Первого были забрызганы кровью, местами уже засохшей, а где-то ещё свежей, ярко-алой. Ни дать ни взять вампиры, вернее, вампирши!
Недовольные тем, что их оторвали от столь ожидаемого ими ритуала после победного боя, сулившего обильную желанную трапезу – возмутились. Особенно негодовали по этому поводу старухи и подростки, ведь им уже порядком надоел этот наглый бледнолицый пришелец, провозгласивший себя королём.
Грохочущая палка в его руках – аргумент весомый, но самозванца можно ведь и сбросить с трона или вообще отправить на тот свет: отравить, удавить во сне, залюбить..., утопить во время купания… Да мало ли способов…
Подростки откровенно дерзили ему. Заводилой в этой шайке из восьми пацанов, которым стукнуло примерно лет по двенадцать, был Тимоту, которого Серега прозвал Тимохой.
Малолетние хулиганы постоянно вредили Строганову по мелочам, но он вынужден был терпеть их выходки. Пацанятам особенно не нравились занятия по строевой подготовке и рытье окопов. Обучение чужому языку для них тоже было в тягость. Королю даже донесли, что в кругу друзей Тимоха в последнее время часто задавал вопрос: а каков чужак на вкус? Сладковатый, горьковатый, солоноватый? Попробовать бы…
Мерзкий мальчишка и теперь злобно сверкал чёрными глазёнками на правителя и его помощниц, выглядывая из-за спины своей мамаши. Эта злобная бабёнка неоднократно пыталась привлечь внимание короля, но тот ей отказывал в ласке, а раз счастье ей никак не обламывалось, то вскоре она возненавидела Короля и теперь возглавляла оппозицию, состоящую из матрон и старушек.
Серж подозревал, что почтенные дамы давно втайне готовили мятеж, им был нужен лишь предлог. Но пока большая и наиболее влиятельная часть приближенных короля была на его стороне, они побаивались открыто выражать недовольство.
И вот, наконец, пробил час!
Король не разрешает освежевать добычу и устроить настоящий праздник для своих верных подданных. Какой он после этого кормилец? Ведь сколько дней можно было бы поедать вкусное мясо и плясать у костра… И никто же не против поделиться с бледнолицым властителем его долей добычи, даже отдать ему самые лакомые куски.
– Прекратить резню! – скомандовал, тяжело дыша, рассвирепевший Сергей. – Вы что, собрались людей жарить на костре? Прокляну! – гневно прокричал он.
Ничего не понимающие бабенции, нервно смотрели в сторону побережья, где появились и начали кружить вороны, чайки и прочие стервятники. Добыча исчезала! Тем временем акулы, покончив с трапезой в лагуне, теперь барражировали вдоль пляжа в надежде продолжения банкета.
Пора это прекратить!
– Танька, Манька, Феня! Взять мотыги, копалки, вырыть яму и похоронить всех убитых. Засыпать песком и утрамбовать почву, – приказал Строганов.
Когда женщины и дети поняли, чего от них хочет белый господин, они начали дружно протестовать. Как же так? В кои веки у них появилась возможность отведать редкие деликатесы, и этот изверг приказывает закопать их в землю? Ну нет! Доколе белый чужак-самозванец будет устанавливать свои законы и порядки?
Сергей долго убеждал островитянок, что есть убитых людей нехорошо, однако ораторствовал он впустую: народ продолжал роптать, и время от времени кто-нибудь из толпы выкрикивал предназначавшиеся Сергею исковерканные его же русские ругательства:
Обстановка становилась взрывоопасной. Даже фельдфебельши, с трудом подавляющие свои животные инстинкты, стали нервничать и сомневаться в правильности приказов мужа и господина.
– Бабы! Кто притронется к человеческому мясу – ту больше не полюблю! Никогда! Понятно? Вырыть яму и закопать! – что было сил завопил Сергей.
Затем достал из кобуры пистолет и выстрелил в воздух. Испуганные резким звуком, пернатые стервятники взлетели со своей добычи в небо и, покружив в вышине, расселись по ближайшим деревьям. Бабы и дети кинулись врассыпную, а подростки укрылись за пальмами и оттуда начали швырять в монарха камни, ракушки и кокосы.
Полковник ретировался к форту. За ним последовали только Танька и Манька. А подлая третья жена, Фенька Запаска, переметнулась на сторону взбунтовавшихся людоедок.
– Предательница, подлая вертихвостка! Политическая про@ститутка! – выругался вслед ей Сергей и презрительно сплюнул.
С остатками своего прайда Строганов укрылся за стенами форта, а кровожадные туземки вновь устремились к трупам врагов, распугивая птиц и отгоняя мелких зверьков.
– Поле брани осталось за мародёрами – победа досталась людоедкам, – задумчиво произнёс глядя на диких островитянок со стены форта Сергей. – Плоды просвещения пошли псу под хвост, без толку я возился с ними все эти месяцы. Вероятно привычки и мораль цивилизованного человека впитываются с молоком матери, и насадить их силой за несколько месяцев, к сожалению, не получается. Однако мой эксперимент провалился.
Строганов обнял верных подруг и крепко прижал к груди. Вот оно истинное счастье!
Настоящий эдем!
Долго и нежно лаская их, экс-полковник с горечью подводил итоги своего недолгого царствования: «Все, что я сделал для них, рухнуло, как карточный домик, за несколько десятков минут. Войска моего больше нет, а ведь я спас неблагодарных от неминуемой смерти! Иначе их бы всех сейчас изнасиловали и сожрали налётчики. Патронов к пистолету у меня осталось десять всего, к автомату – полтора магазина. Маловато будет для отражения повторного штурма, надо что-то предпринять. Что-то кардинальное».
Тем временем пиршество разгорелось, что называется, со страшной силой. Именно разгорелось, потому что костры пылали по всей деревне, возле каждой убогой хижины. А потом начались ритуальные пляски, пьянство, чревоугодие!
Единственное занятие цивилизованного человека, которое сразу пришлось островитянкам по душе и без понукания, – пьянство. Вот и сейчас туземки, которых он красиво именовал амазонками, взахлёб упивались самогоном, – и так называемый «Антифриз» лился рекой возле хижин.
Чтобы утешить приунывших верных своих голодных сподвижниц, сглатывающих слюну и жадно вдыхающих ароматы свежего жаркого и бифштексов, Сереге пришлось напрячься и утешить обеих, по мере возможности. Как говорится, чем богаты…
Девицы успокоились и уснули. Однако тяжкие думы сызнова навалились на нашего странника во времени, и в душе его заспорили друг с другом сразу три внутренних голоса.
«За что мне это наказание, что за напасть, и чем я прогневил судьбу? Почему меня не зашвырнуло в какой-нибудь более цивилизованный регион, в более приличное место? И кто выбрал для меня именно это время? Почему я не попал в будущее или в милейший, спокойный, галантный девятнадцатый век? Или, на худой конец, в эпоху Возрождения. Познакомился бы с Леонардо и Рафаэлем», – хныкал пессимист.
«Впрочем, мне ещё повезло, хуже было бы изогнись спираль времени сильнее, и занеси меня в какое-нибудь тысячелетие до нашей эры!» – усмехнулся оптимист.
«А что вообще такое наша эра? Как может существовать мой мир без меня? Заметили там пропажу некоего субъекта по фамилии Строганов люди? – вступил в диалог со своими альтер эго Сергей. – Человечество в целом, конечно же, нет! Но что я такое я в этом огромном мире, чтобы на меня обращать внимание? Песчинка, муравей, букашка! Сколько человек на земном шаре знает о моем существовании? Десять, сто, тысяча? Да, пожалуй, тысяча пар глаз за сорок лет меня, вероятно, видела, слышала, знала, а беспокоятся и помнят обо мне... Сколько? Десятка полтора близких и друзей – не более.
И что они предпримут? Поищут, а затем смирятся с тем, что меня нет больше на этом свете. Близкие поделят имущество и станут горевать, друзья помянут, напьются – и все дружно, через годик, забудут о моем недавнем существовании. Утонул, и бог с ним! А жизнь пойдёт своим чередом: годик, другой, третий... И всё, забудут... За гранью реальности я нахожусь уже почти год, и вокруг меня пляшут и жрут человеческую плоть представители одного со мной человеческого рода. А цивилизованный мир теперь для меня уже совсем не реален...Кошмар! Ну и где, спрашивается, спасательная команда МЧС? Которая должна вызволить человека, потерпевшего крушение во времени? О чем думает министр? Он, наверное, опять улетел в свою тайгу, спасать жителей сибирских деревенек от очередного паводка или пожара. Что ему одинокая жертва цунами? Не услышан никем мой вопиющий голос в океане… Значит, надо смириться и врастать в эту эпоху. «Времена не выбирают, в них живут и умирают», – так, кажется, сказал великолепный поэт».
Тем временем всё население острова ближе к полуночи упилось до скотского состояния напитками изготовленными королём. Включая детей и подростков. А зрелые дамы до утра истошно горланили песни и громко матерились…
Следующим утром никто из бойцыц на построение не явился. Вновь быстро одичавших женщин и подростков продолжало тошнить, радости от вчерашнего пиршества не осталось и следа. Войско острова промучилось похмельем двое суток.
Мелкие хищники, птицы и грызуны тем временем доедали то, что не доели люди. Дикие островитяне, забыв о наставлениях своего короля, скинули с себя постылое подобие какой никакой одежды – вернулись к своему привычному первобытному облику.
Эх, дети природы...
Преступный замысел – умертвить бывшего властелина острова – вновь овладел умами дикарок и началась осада форта. Подлые изменницы решили вынудить обитателей укрепления покинуть убежище. Расчёт их был верным: смрад от подтащенных ими к форту трупов и угроза возникновения болезней должны быстро изгнать Сержа и его девок из острога и сыграть на руку мятежницам.
Строганов залез на вышку цитадели, оглядел окрестности: побережье было усыпано костями и черепами, останки убитых быстро разлагались под палящими лучами солнца – принялся размышлять, как справиться с этой проблемой:
«Что произойдёт раньше – покойные папуасы высохнут, как мумии, или мы заболеем? Если не похоронить убитых, то эпидемия может обрушиться на тупые головы аборигенов, а заодно и на мою».
Полковник взял автомат и вместе с подругами по несчастью вышел из крепости. Мятежные островитянки не предприняли попыток напасть на них, побоялись убойной мощи огнестрельного оружия. Фельдфебельши тем временем вырыли ямки и захоронили в них останки, присыпав песком. Потом умылись в море солёной водой, и санитарно-эпидемиологическая экспедиция возвратилась в укрытие.
Чуть передохув, ранним утром повторили вылазку, умылись. Купаться было нельзя – у побережья курсировали голодные акулы и можно было лишь ненадолго зайти в море по щиколотку, ополоснуть лицо и руки. Пока женщины умывались, Строганов напряжённо вглядывался в тёмные заросли джунглей – теперь оттуда исходила угроза.
Обозлённые фурии, к тому же вооружённые и обученные военному делу, вдвойне опасны. А обиженные женщины коварнее раненной кобры, самые мысли их полны злобы и яда и теперь у них есть копья, дротики, дубины, луки.
Мирного сосуществования представителей разных общественных систем уже никак не получится. Но устроить геноцид этой малой народности Серега не мог – совесть замучит.
«Уплыть, что ли, на тримаране вместе с гаремом куда глаза глядят? – думал он. – Видимо, придётся! Да я и раньше понимал, что рано или поздно это будет необходимо сделать. Что ж, вот и пришёл этот час. Надо заготовить побольше еды, сделать запас питьевой воды и отправляться в путь».
Строганов позвал оставшихся членов своей островной семьи на совет и предложил им покинуть отчий край. Девицы чуть поспорили, поплакали, но потом согласились.
Вот и хорошо, значит, можно браться за дело!
Итак, Сергею предстояло новое путешествие, полное приключений и, возможно, злоключений!
На своё счастье, за две недели до этих событий он начал вялить выловленную рыбу, развешивая её на крыше башни. А во дворе лежала груда кокосовых орехов, сушёные бананы, тыквы, какие-то экзотические фрукты – этой провизии должно было надолго хватить на троих.
Но куда плыть?
Ответ один – на родину, в Россию!
«Даст бог, тримаран довезёт за пару месяцев до Дальнего Востока. Вернуться с двумя шоколадными женщинами домой – оригинально и великолепно! Но главное – доплыть», – примерно так размышлял Строганов о дальнейших своих планах на будущее.
Под покровом ночи экс-полковник выбрался из форта и отправился на побережье, проверить тримаран. Лодка по-прежнему лежала на берегу, вполне цела и на внешний вид невредима.
Вокруг не было ни единой живой души. К счастью для Строганова, туземки, протрезвев, а затем опохмелившись, стали тосковать по единственному на острове дееспособному мужику и вновь с горя крепко выпили.
«Так вам и надо! Обижайтесь на самих себя... И с людоедами я дружбу не вожу, – мстительно подумал бывший король. – Сегодня ночью перенесу припасы в лодку, посажу в неё девок, и отправимся мы в дальнее плаванье. Пока пьянчужки спят...».
Глава 23. Гибель гарема
Вечером остров наполнился душераздирающими звуками. Пока Сергей со своими пассиями торопливо собирал пожитки, в деревне началась невообразимая вакханалия. Где-то в глубине джунглей раздавались вопли, стоны, душераздирающие крики и нескончаемый плач.
«По мне, что ли, убиваются? – удивился Строганов. – А не надо было жрать людей! И впрямь, как переживают! Неужели хотят меня разжалобить стонами и плачем? Нет, не дождётесь вы моего прощения».
Полковник снёс припасы к стене, сложил в мешки и принялся размышлять, а план бегства у него был следующий: ночью перебросить продукты через изгородь и тайком перенести в лодку.
«Пусть эти дурынды думают, что мы готовимся к отражению нападения и длительной осаде. Я обману их – прочь с этого острова. Найду другой эдем, где нет людоедов! И желательно необитаемый. Чего ещё желать с таким прекрасным женским коллективом, как мой? Построю две хижины и буду их ночами посещать по очереди. Эх, красота! Главное, чтоб в борьбе за меня эти дивчины глаза друг другу не выцарапали. Ну да как-нибудь совладаю с детьми природы, усмирю, окончательно приручу, выдрессирую!»
Такие фантастические планы на будущее выстраивал Сергей, надеясь на удачу и собственные силы.
Нехитрый скарб беглецов состоял из циновок, шкур, двух копий, дротиков, выдолбленных деревянных ёмкостей, служивших посудой, и примитивных орудий труда. Однако в хозяйстве все сгодится. Не хочется на новом месте начинать жизнь с нуля.
Чёрная безлунная ночь стремительно надвигалась на остров, а неистовые вопли местных жительниц становились все более воинственными. Внезапно из джунглей показалась одинокая фигура: смуглая женщина осторожно подошла вплотную к крепости и молча стала всматриваться в темноту, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь колья. Стояла долго, как будто чего-то ожидая. Полковник и его фельдфебельши не выдержали и высунулись из-за стены, чтобы узнать, кто там скрывается. Парламентер?
Сергей поднял над головой факел и посветил вниз.
– Это Туама! – первой узнала соплеменницу Танька.
– Точно – Туама! – подтвердила Манька, разглядев наконец беременную тетку. Большой, круглый, коричневый живот Туамы торчал вперёд, как надутый шар – она явно была на сносях.
Строганов крепко задумался: где-то он эту молодку видел? Кто же она такая? В островном войске этой красотки не было. Откуда взялась? Что ей нужно? Он силился вспомнить аборигенку, но ничего не получалось. А беременная вдруг взвизгнула и, тыкая пальцем в сторону короля острова, дико прокричав местные проклятия, резво побежала прочь, бережно придерживая ладонями торчащий живот.
– Мальчик, – уверенно сказала Танька. – У Туамы будет мальчик. Но откуда она взялась, ведь её увезли для жертвоприношения?
– Какого жертвоприношения? Кому? – ужаснулся Серега.
– Боги её выбрали, и мужчины племени увезли! – ответила вместо подруги Манька.
– Вы что, сами своих соплеменников приносите в жертву? Добровольно?
– Раз в несколько лет жрец выбирает одну девушку, и все мужчины вместе со жрецом увозят её на чужой остров. Там избранную лечат и изгоняют из тела больной дурных духов.
– Как именно лечат? – поинтересовался Строганов.
– Каждый мужчина деревни оставляет в ней своё лекарство и если она выздоровеет, то её повезут обратно домой, а если нет – поджарят и съедят.
– Странный обычай... А кто именно решает, что духи изгнаны?
– Жрец, – ответила Танька голосом, в котором прозвучало почтение и вместе с тем священный ужас.
– Них...чего себе! И что, какая-нибудь девушка выживала после такого «лечения» и возвращалась домой здоровой?
– Не помню, кажется, ни разу, – честно призналась Танька. – Последней заболела Туама. Все наши мужчины уплыли с ней и не возвратились. Мы решили, что злые духи их победили, её не смогли вылечить и все погибли.
– Дурные болезни, говорите, лечили мужики? Что ж вы, красавицы, не предупредили, что инфекция сидит внутри вас? Я бы к вам на пушечный выстрел не подошёл, не то что день и ночь кувыркаться с целым инфицированным гаремом. Что за болезни? Что выводит из строя ваш дух?
– Болит не тело, а душа и голова, – ответила с серьёзным выражением лица Манька и задумалась.
– Интересный метод. Болит сверху, а лечат снизу? Какие коварные ваши жрецы. Бесплатное удовольствие, а затем ещё и большая жратва.
Чем больше Серега рассуждал вслух, тем больше ему казалось, что где-то он видел эту бедняжку. Внезапно догадка поразила его.
«Кажется, я вспомнил эту только что удалившуюся симпатичную за@дницу в форме сердечка. Точно! Я видел это миловидное личико на острове, куда попал сразу после цунами. А губа не дура у этого жреца! Не выбрал для «лечения» какую-нибудь толстую страхолюдину – выбрал симпатяшку. Постой-постой, но ведь тогда, выходит…Так вот куда делись мужчины из деревни! Ах, какие здесь мужики похотливые прощелыги! От великовозрастного юнца до дряхлого старика, как один поплыли наслаждаться прелестями этой красотки. Там то и попали мне под горячую руку. Да это я же их всех перестрелял! Черт, принесла нелёгкая эту Туаму именно сегодня. Как я её тогда назвал? Среда, кажется? – да, так. Значит, сейчас дикаркам станет известно, что это я уничтожил «племенных» мужиков – ведь она им все расскажет. Ой, что будет, что будет! Вот какой чёрной неблагодарностью отплатит шоколадная девица мне, своему спасителю. А её огромное пузо? Я причастен или это жрецы успели оплодотворить её по пути к острову? У девушки довольно большой срок! Неужели я здесь уже дольше, чем полгода? А ведь верно! Эх, дичаю... Потерял счёт дням, забываю о времени, о календаре и вообще о цивилизации. О боже! Судя по животу этой Среды, миновало уже почти девять минуло месяцев с того дня, как меня смыло волной!»
Строганов разразился длинной тирадой из одних русских матов, а девицы с восхищением выслушали этот набор специфических слов.
Вскоре плач и причитания в ближайших джунглях стихли, их сменили громкие проклятия и ругательства.
«Дело плохо! Вероятно Среда рассказала им про мою битву с дикарями, – понял король острова. – Надо убираться отсюда, пока цел, ведь разъярённые бабы злее леопарда и тигра вместе взятых. Даже мужики не бывают такими агрессивными и неуправляемыми, как толпа рассвирепевших женщин. Они страшнее львиц в своей неистовости и слепой злобе. Либо мне придётся их всех перебить, а это вряд ли получится, потому что патронов не хватит, либо они повесят меня за..., культурно говоря гениталии, на самой высокой пальме. Не хотелось бы…»
– Девчонки! Хватайте еду, барахлишко и кидайте через изгородь. Быстро! А я буду добро оттаскивать в лодку. Живее, за работу!
Сам первым швырнул первый узел, наполненный сушёными бананами, затем другой – с кокосами, следом – сумку и рюкзак, перелез и потащил вещи в тримаран. Девицы следом перекинули вещички и перепрыгнули через изгородь. Сложив багаж в лодку, полковник бегом вернулся к крепости, схватил бурдюки с водой – минута – и всё в тримаране.
Танька с Манькой чуть замешкались, подбирая какие-то рассыпавшиеся мелочи, и в этот момент Строганов увидел мчащуюся из джунглей толпу островитянок. Верные жены смертельно перепугались и, побросав оставшееся имущество, устремились к спасительному судёнышку.
Королевское величество пальнул для острастки из пистолета в воздух, но в этот раз выстрел никакого впечатления не произвёл, женщины ни на секунду не остановились. Видимо, привыкли к стрельбе, или гнев был сильнее страха смерти. Дикарки на бегу швыряли дротики и довольно умело пускали стрелы, одна из них поразила Таньку – дротик вошёл ей чуть ниже правой лопатки. Девушка тихо охнула и тяжело рухнула на песок.
– У-у! Тв@ари! Всех порешу! – вскричал обезумевший от гнева Сергей.
Манька схватила под руки тяжелораненую Таньку, и тут Серега увидел Фэй, несущуюся на них с копьем наперевес – запаска явно мчалась с целью прикончить бывшего повелителя и своих подруг.
Пришелец из будущего вскинул пистолет и со второго выстрела попал ей в ногу – Фэй громко взвизгнула и упала, зарывшись лицом в песок. Строганов в три прыжка очутился у тела Таньки и бережно принял её из рук Машки. Поздно! Пока он стрелял в Фэй, еще одна кем-то выпущенная стрела попала точно в цель, перебив несчастной шейные позвонки.
– Тв@ари! Сте@рвы! – в исступлении закричал Сергей, когда понял, что любимая девушка больше не дышит. Он выпрямился, гневно глядя на приближающихся папуасок, и нравственной дилеммы – стрелять или не стрелять в женщин – для него больше не существовало.
«Не женщины они и не бывшие подданные – враги. Огонь на поражение!» – скомандовал Строганов самому себе.
А бывший прайд продолжил атаку – впереди всех мчалась огромная, почти двухметроворостая Пенелопа. С ней он был близок только один раз, и то по принуждению, и нетрезвым – благоразумно опасаясь её неженской силы и неистового темперамента. Теперь тётка, видно, мстила за то, что король все время избегал её.
Если бы Серега не смотрел, как зачарованный, на этого мастодонта, а попытался среагировать, возможно, дротики больше и не поранили бы никого, однако он, как загипнотизированный, уставился на надвигающийся на него монумент из чёрной, потной плоти – ни дать ни взять ожившее изваяние работы Зураба Церетели. Не баба – зверь!
Не задумываясь, Пенелопа метнула дротики одновременно из обеих рук, и они попали точно в цель, прямо в грудь второй жене короля, пронзив её тело насквозь. Наконечники дротиков торчали между рёбрами – кровь брызнула и заструилась по спине Маньки.
Это она закрыла грудью, словно телохранитель, своего любимого бледнолицего мужа. Выходило, что полковник, на свою голову, качественно подготовил и обучил военному делу амазонок, – вдов убитых им же самим мужей-людоедов.
Пенелопа выхватила из рук другой бабы ещё два дротика, намереваясь в этот раз попасть именно в ту цель, которую наметила изначально, – в Строганова. В её руках было смертельное оружие – обычно наконечники этих дротиков дикари пропитывали парализующим ядом.
Сергей успел выстрелить из браунинга три раза в тучное тело женщины-монстра: в лицо, грудь, живот и опрокинули на спину. Она несколько секунд скребла ногами песок, обливаясь кровью, а потом затихла, изогнувшись в предсмертных судорогах. В это момент Манька мучительно корчилась в предсмертных конвульсиях на руках у любимого мужа, пока он пытался донести её до лодки, однако так и не успел вынуть из тела дротики и перевязать раны.
Миг, и глаза туземки застыли, наполненные смертью. Дротики и стрелы были пропитаны ядом...
Жесток мир позапрошлого века: коварство, насилие, убийства, поедание человека человеком! Но вот вопрос: а было ли вмешательство цивилизованного человека в эту первобытную жизнь таким уж благотворным для островитян? Ведь, кроме плодов просвещения, он привнёс в их судьбу новую волну насилия. Да и сами эти плоды просвещения носили довольно сомнительный характер. Пьянство, например, – разве оно улучшило жизнь дикарей?
Такие горькие мысли не давали покоя нашему герою после всего, что с ним произошло.
«Эх, тебе ли, перестрелявшему без малого полсотни туземцев, говорить об их жестокости», – обвинял Строганова его внутренний голос-пессимист.
Тримаран, покачиваясь на волнах, спокойно шёл под парусом, а Строганов продолжал размышлять о вечном противостоянии добра и зла. И спор между внутренними его голосами тоже никак не утихал.
«Но ведь этому есть оправдание, – возражал его внутренний оптимист. – Ты никогда первым ни на кого не нападал, а только защищался. Неужели тебе хотелось быть съеденным?»
«Конечно, нет! – сдался пессимист. – Получается, что между любовью и ненавистью очень тонкая грань».
– Не жизнь, а сплошные разочарования и расстройства! Когда же, наконец, найду счастье, радость и наслаждение?
«А знаком ли ты, мой друг, с любовью? – усмехался пессимист. – В лучшем случае твоя любовь – обыкновенная распущенность, заменяющая тебе это романтическое чувство».
– Как же я устал от этих проклятых вечнозелёных тропических островов, – простонал Сергей, поменяв тему. – Живу тут бестолково, бесцельно... И куда поплыву дальше, и что меня ждёт, представления не имею...»
После того как он убил темнокожую великаншу и подстрелил ещё одну агрессивную тётку, всё оcтавшееся в живых племя вышколенных и вымуштрованных им на свою же голову воительниц отступило к спасительным джунглям. Король не стесняясь слез, погрузил в тримаран бездыханные тела своих спутниц, оттолкнул лодку от берега и вывел её на вёслах из акватории острова, за пределы круглой гряды рифов, через тот самый единственный фарватер.
Лёгкие волны бились о нос лодки, но они особо не мешали. Установив самодельный парус, сработанный из тонко выделанной кожи, Серж сумел направить утлое судёнышко на север, хотя точно выдерживать курс не получалось – тримаран постоянно сносило морским течением на запад. Вскоре он устал бороться с водной стихией, бросил руль и парус и доверил свою судьбу волнам и ветру. Да и какая, собственно, разница, куда плыть? Все это не его настоящее время. Приплывёшь в имперскую Россию, а там закуют в цепи и сошлют на каторгу! И призраки прошлого будут вершить над ним суд. Призраки ли? Ведь все было в этих девчонках из прошлого настоящим и осязаемым: и кровь, и плоть, и страсть...
Николай Прокудин. Редактировал BV.
Продолжение следует.
====================================================== Друзья! Если публикация понравилась, поставьте лайк, напишите комментарий, отправьте другу ссылку. Спасибо за внимание. Подписывайтесь на канал. С нами весело и интересно! ======================================================