Шкатулку Ирина открыла машинально, просто чтобы протереть пыль на трюмо. И замерла с тряпкой в руке.
Пусто. Там, где ещё месяц назад лежали серьги с изумрудами, бабушкин перстень с бриллиантом, золотая цепочка с кулоном — ничего. Только бархатная подкладка, примятая от долгого хранения украшений.
Первая мысль была — воры. Ирина бросилась проверять квартиру, но всё было на месте. Телевизор, ноутбук, деньги в тумбочке. Пропало только золото.
И тут она вспомнила, что неделю назад свекровь приезжала помочь с генеральной уборкой. Сама напросилась, хотя раньше подобной инициативы не проявляла. Ирина ещё удивилась тогда, но списала на материнский порыв — Антон, её муж, как раз уехал в командировку, и Валентина Николаевна решила поддержать невестку.
Поддержала, называется.
Ирина села на край кровати и попыталась унять дрожь в руках. Золото было не просто украшениями. Серьги достались ей от бабушки, которая копила на них всю жизнь. Перстень подарила мама на совершеннолетие. Цепочку с кулоном Антон преподнёс на годовщину свадьбы, сам выбирал, сам копил.
И всё это теперь пропало.
Звонить мужу Ирина не стала. Он был в другом городе, нервничать ему незачем. Да и что он скажет? Что его мать не могла так поступить? Что Ирина ошибается? Она слышала это слишком много раз за семь лет брака.
Валентина Николаевна никогда не скрывала, что невестка ей не по душе. Не та семья, не то воспитание, не те амбиции. Антон мог бы найти лучше — девушку из приличной семьи, с образованием, с перспективами. А не продавщицу из цветочного магазина, которая даже институт не окончила.
Ирина терпела. Улыбалась, готовила праздничные обеды, возила свекровь по врачам. Думала, что со временем та смягчится, увидит, как невестка любит её сына, как заботится о семье. Не смягчилась. Только научилась прятать неприязнь за вежливыми фразами.
А теперь вот это.
Первым порывом было поехать к свекрови и устроить скандал. Но Ирина сдержалась. Нужны доказательства. Без них Валентина Николаевна всё отрицать будет, а Антон снова окажется между двух огней и, как обычно, выберет мать.
И тут Ирина вспомнила про опись.
Полгода назад она относила украшения на чистку к знакомому ювелиру. Тот, опытный мастер, предложил сделать полную опись с фотографиями и оценкой стоимости. Сказал, что так положено, на всякий случай. Ирина тогда не придала этому значения, просто подписала бумаги и забыла.
Теперь эти бумаги могли спасти ситуацию.
Ювелир, Михаил Семёнович, принял её в тот же день. Выслушал историю, нахмурился и полез в архив. Через десять минут перед Ириной лежала папка с фотографиями каждого украшения, описанием пробы, веса, характеристик камней и рыночной стоимости.
— Общая сумма — четыреста двадцать тысяч рублей, — сказал он, листая документы. — Это если по ценам полугодовой давности. Сейчас, с учётом роста стоимости золота, будет ближе к пятистам.
Ирина смотрела на цифры и не верила своим глазам. Она знала, что украшения ценные, но не представляла, насколько.
— Михаил Семёнович, а эти документы имеют юридическую силу?
— Опись заверена моей печатью и подписью. Я лицензированный специалист, так что да, это официальный документ. Если дело дойдёт до суда — можно использовать.
— До суда...
— А вы думали иначе? Если свекровь действительно забрала ваши вещи без разрешения, это кража. Статья сто пятьдесят восьмая Уголовного кодекса.
Ирина покачала головой. Она не хотела сажать свекровь в тюрьму. Хотела только вернуть своё и услышать извинения. Хотя насчёт извинений — это вряд ли.
Вечером позвонила подруга Марина. Голос у неё был странный — одновременно возбуждённый и сочувствующий.
— Ирин, ты сидишь? Лучше сядь.
— Я уже сижу. Что случилось?
— Я сегодня была в парикмахерской. На Садовой, знаешь, там где Зоя работает? И представляешь, кого встретила?
— Кого?
— Твою свекровь. С подругами. Они там все вместе были, на укладку перед какой-то свадьбой.
— Какой свадьбой?
— Вот в этом-то и дело. Они там болтали, а я рядом сидела, они меня не узнали. И твоя свекровь такая хвастается подругам... — Марина замолчала.
— Что хвастается? Говори уже!
— Она сказала буквально: «Я отдала её золото своей дочери на свадьбу. Марина будет самой красивой невестой». И смеялась ещё.
Ирина почувствовала, как кровь приливает к лицу. Марина — золовка. Младшая сестра Антона, которая выходила замуж через две недели. Вот, значит, куда делись бабушкины серьги и мамин перстень.
— Ты уверена, что правильно услышала?
— Ирин, я рядом сидела. Она так и сказала — «её золото». И добавила, что ты всё равно не заметишь, потому что никогда эти украшения не носишь.
В ту ночь Ирина не спала. Думала, как поступить. Можно было дождаться Антона и рассказать ему всё. Можно было поехать к свекрови и потребовать вернуть украшения. Можно было сразу написать заявление в полицию.
Она выбрала другой путь.
Через три дня была свадьба золовки. Ирина пришла с мужем, который как раз вернулся из командировки. Антону она ничего не рассказала — решила, что он сам всё увидит.
Марина, невеста, сияла. На ней были серьги с изумрудами — те самые, бабушкины. На пальце — перстень с бриллиантом, мамин подарок. На шее — цепочка с кулоном, подарок Антона.
Ирина подошла к свекрови, которая принимала поздравления гостей.
— Валентина Николаевна, какие красивые украшения у Марины. Откуда такие?
Свекровь даже не смутилась.
— Семейные ценности. Я их хранила много лет, ждала подходящего случая.
— Семейные ценности? Интересно. А можно поближе посмотреть?
— Зачем тебе?
— Просто интересно. Я в ювелирных украшениях немного разбираюсь.
Валентина Николаевна поджала губы, но отказать при гостях не решилась. Позвала дочь.
— Мариночка, подойди на минутку. Ирина хочет твои украшения рассмотреть.
Невеста подошла, довольная и счастливая. Ирина взяла её за руку, будто рассматривая перстень, и нашла то, что искала — маленькую гравировку на внутренней стороне. Инициалы её матери и дата.
— Красивый перстень. А вот эта надпись внутри — «Е.К. 1995» — это что значит?
Марина нахмурилась.
— Какая надпись? Я не замечала.
— Сейчас покажу.
Ирина сняла перстень с пальца невесты — та была слишком растеряна, чтобы сопротивляться — и продемонстрировала гравировку.
— Это инициалы моей мамы, Елены Константиновны. И год, когда она подарила мне этот перстень на восемнадцатилетие.
Тишина за столом стала оглушительной.
— Что за бред? — Валентина Николаевна побледнела. — Это мой перстень! Фамильный!
— Правда? Тогда объясните, как на вашем фамильном перстне оказались инициалы моей мамы.
Ирина достала из сумочки папку с документами.
— Вот опись всех украшений, которые были в моей шкатулке. С фотографиями, описанием и оценкой ювелира. Серьги с изумрудами, которые сейчас на Марине, — от моей бабушки. Стоимость — сто восемьдесят тысяч. Перстень — подарок мамы, сто двадцать тысяч. Цепочка с кулоном — подарок вашего сына на годовщину свадьбы, сто двадцать тысяч. Общая сумма — четыреста двадцать тысяч рублей.
Антон смотрел то на мать, то на жену. Лицо его застыло.
— Мама, что происходит?
— Ничего не происходит! Эта женщина врёт!
— Я вру? — Ирина повернулась к гостям. — Среди присутствующих есть Марина Владимировна Соколова? Моя подруга?
Марина-подруга встала из-за стола.
— Я здесь.
— Расскажи, пожалуйста, что ты слышала в парикмахерской неделю назад.
Подруга, явно нервничая, но твёрдым голосом пересказала разговор свекрови с подругами. Слово в слово. Про золото невестки, которое та «всё равно не носит». Про дочку, которая будет самой красивой невестой.
Валентина Николаевна стала белее скатерти.
— Это... это недоразумение...
— Недоразумение — это когда берут чужое по ошибке, — ответила Ирина. — А когда берут чужое намеренно, да ещё хвастаются этим подругам — это кража. Статья сто пятьдесят восьмая, если не ошибаюсь. От двух до шести лет.
— Ты что, в полицию пойдёшь?! На меня?!
— Зависит от вас.
Антон встал между матерью и женой.
— Подождите. Обе подождите. Мама, это правда?
— Антоша, я хотела как лучше! Мариночка выходит замуж, а у неё ничего приличного нет! А эта... — она махнула в сторону Ирины, — держит драгоценности в шкатулке, даже не носит!
— Мама, я спросил — это правда?
Валентина Николаевна опустила глаза.
— Да.
Антон повернулся к сестре.
— Марина, снимай украшения.
— Но Антоша...
— Снимай. Сейчас.
Невеста, всхлипывая, сняла серьги, перстень и цепочку. Положила на стол. Гости молча наблюдали за происходящим.
Ирина забрала своё золото и убрала в сумку.
— Антон, я еду домой. Ты можешь остаться.
— Я с тобой.
— Сынок! — Валентина Николаевна схватила его за рукав. — Ты не можешь уйти со свадьбы сестры!
— Могу. И ухожу. А ты, мама... Я позвоню тебе завтра. Когда смогу разговаривать спокойно.
Они вышли, оставив за спиной гудящий зал и плачущую невесту. Ирина чувствовала себя странно — не торжествующей, не счастливой. Скорее опустошённой.
В машине Антон долго молчал. Потом сказал:
— Почему ты мне не рассказала сразу?
— А ты бы поверил?
Он не ответил. Они оба знали ответ.
— Прости, — наконец произнёс он. — За всё. За то, что не видел. Не хотел видеть.
— Теперь увидел.
— Увидел.
Домой они вернулись затемно. Ирина положила украшения обратно в шкатулку и села у окна. Антон присел рядом.
— Что теперь?
— Теперь — не знаю. Но в полицию я заявлять не буду.
— Почему?
— Потому что она твоя мать. И потому что украшения вернулись ко мне. Этого достаточно.
— А свадьба?
— Твоя сестра — взрослый человек. Она могла спросить, откуда эти украшения. Не спросила. Или спросила и закрыла глаза. Это её выбор.
Антон взял жену за руку.
— Ты лучше, чем они заслуживают.
— Я просто хочу жить спокойно. Без драм и интриг. Это возможно?
— Возможно. Обещаю.
На следующий день свекровь позвонила. Не извиниться — потребовать, чтобы Ирина вернула украшения и «не позорила семью». Антон взял трубку и сказал матери то, чего никогда не говорил раньше: что Ирина — его семья, что он на её стороне, и что если мать не изменит отношение, они просто перестанут общаться.
Валентина Николаевна была в шоке. Привыкла, что сын всегда её слушается, всегда на её стороне. А тут — такое предательство.
Она не извинилась. И они действительно перестали общаться — на целый год. Потом свекровь заболела, Антон поехал навестить, и постепенно отношения наладились. Не стали тёплыми, но хотя бы приличными.
Ирина к свекрови больше не ездила. Не потому что злилась — просто не видела смысла притворяться. А Валентина Николаевна научилась её уважать. Не любить — для этого было слишком поздно. Но уважать — да.
Потому что Ирина оказалась не той тихой мышкой, которую можно обворовать и посмеяться. Она оказалась женщиной, которая умеет защитить себя. Спокойно, достойно, без скандалов — но твёрдо.
А бабушкины серьги Ирина надевает теперь на каждый праздник. В память о бабушке. И как напоминание о том, что свои ценности нужно беречь. Во всех смыслах.
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Самые обсуждаемые рассказы: