Традиционная модель медицины, где врач — непререкаемый авторитет, а пациент — лишь исполнитель указаний, сегодня всё чаще показывает свою несостоятельность. Родители, полностью доверяющие любому назначению, рискуют здоровьем ребенка из-за гипердиагностики и избыточного лечения. Кто на самом деле должен нести ответственность за здоровье детей и как вернуть себе право принимать осознанные решения?
Фёдор Катасонов, педиатр и автор бестселлера «Федиатрия», убеждён, что именно родители, а не врачи, в первую очередь отвечают за здоровье своих детей. В интервью подкастеру Дарье Жук он объясняет, почему важно не слепо доверять, а партнёрствовать с врачом и как знания помогают фильтровать ненужные назначения. Материал основан на подкасте Лаборатории детской безопасности «Ушки на макушке», выпуск № 11.
Давайте узнаем:
👨👩 Почему главная ответственность за здоровье ребёнка лежит на родителях, а не на врачах;
💊 Как родительские знания помогают фильтровать назначения и избегать «залечивания»;
🤝 Чем партнёрская модель общения с врачом лучше устаревшего патернализма;
💪 Почему быть «домашним доктором» для своего ребёнка — это естественная часть родительства.
По-настоящему популярным доктором среди родителей ты стал после того, как написал и опубликовал книгу «Федиатрия». А сейчас работаешь над книгой, где будешь рассказывать о том, как не залечить ребёнка. Почему именно этой теме ты решил посвятить целую книжку?
Первая «Федиатрия» — это такая широкая книжка, в которой мне было важно не только дать какие-то практические советы, как обращаться с детьми, или рассказать, что достаточно здоровые дети на самом деле выздоравливают сами, мне было важно рассказать какие-то философские вещи. О том, как вообще происходит эволюция знаний в медицине, как мы сейчас по-другому принимаем решения, основываемся не на сакральном знании, которое нам передали наши предки, а пытаемся изучать доказательства, и понять, что на самом деле работает, а что нет. Доказательная медицина задаёт достаточно много философских вопросов, которые меня волнуют — вопрос про отношения пациента и врача; про то, когда нужен, а когда не нужен диагноз, что он значит для человека, и как он меняет человеческую жизнь и так далее.
Но мне, помимо прочего, было ужасно интересно исследовать власть, которую по каким-то историческим причинам врач имеет над пациентом в разных странах. Где-то она выражается в том, что ты не можешь без рецепта купить лекарство или получить какие-то назначения. Есть вещи, которые жестко регулируются врачами. И эта власть меня всегда очень смущала. Я, как человек либеральный, не очень понимаю, почему у врача должно быть столько власти над какими-то посторонними людьми, над пациентами? Почему люди не могут сами всё изучать и сами за себя отвечать в этом смысле?
Один из аспектов этой власти — это гиперназначение, гипердиагностика, которую мы часто видим, когда детям — я говорю как детский врач, хотя у взрослых то же самое — назначается множество совершенно ненужных препаратов, когда лечится состояние, которое не нужно лечить, которое проходит само собой и так далее. То есть эта власть в том числе выражается в том, что жизнь простых людей становится гипермедикализированной. Она становится в каком-то смысле зависима от медицины, зависима от лекарств. Этих лекарств очень много. Есть люди, которые одновременно принимают по 5-7 препаратов.
При этом доказательная медицина нам рассказывает о том, что большинство из этих вмешательств на самом деле бессмысленные, ненужные и даже по большому счету вредные. Потому что если мы вмешиваемся, это всегда приводит к каким-то эффектам, а если вмешательство не нужно, то эти эффекты всегда отрицательны. То есть нам не надо было вмешиваться, а мы вмешались.
В связи с мыслями об этом я решил написать для родителей книжку, которая помогла бы им самостоятельно принимать решения. И в каком-то смысле контролировать назначения, и, может быть, фильтровать. То есть врач приходит и назначает ребёнку пять препаратов. Родитель, прочитав эту книжку, поймет, что четыре или все пять из них совершенно не нужны и давать их необязательно. И мы избавляем не только организм от ненужного воздействия, но и от ребенка от ненужного насилия. Поэтому моя вторая книжка связана с темой — как понять, что лекарство не нужно или нужно ребёнку, и после того, как врач посмотрел, поставил диагноз и назначил лечение, каким образом можно это лечение как-то отфильтровать, чтобы избавить ребенка от лишних воздействий.
То есть это дает родителю реальные инструменты и своего рода власть принимать решения самостоятельно?
На самом деле за детей отвечают родители. Не врачи отвечают за детей и их за здоровье. Понятно, что врачи помогают и несут ответственность в рамках помощи, которую они оказывают. Но в целом за здоровье отвечают, конечно, родители. И вообще за все, что происходит с ребёнком, отвечают родители.
Поэтому я хочу вернуть им эту власть и понимание того, что происходит с ребёнком. Большая часть книги — это описание метода и база знаний, которая позволяет применять этот метод. В книге много рассказывается про разные заболевания именно с точки зрения того, чем их лечат и чем их не лечат. А если мы лучше понимаем процессы, которые происходят с ребёнком, то мы принимаем лучшие решения. Я в это верю.
Можно ли сказать, что ты в каком-то смысле за то, чтобы каждый родитель отчасти сам был домашним доктором для своего ребенка?
Да, безусловно. Недавно меня попросили дать комментарий по поводу того, что российские медицинские чиновники жалуются, что очень много людей занимаются самолечением. Мы знаем об этом со слов нашего российского министра здравоохранения. Так вот, на мой взгляд, людей, которые никогда не занимались самолечением детей, должно быть 0%. Ничего хорошего в том, чтобы по каждому чиху, по каждой проблеме родитель бежал к врачу, нет, в том числе, для здоровья ребенка. Не только в том смысле, что мы хотим разгрузить врачей, а чем больше мы к врачам обращаемся, тем больше мы получаем диагнозов и лечения, которое на самом деле нам не нужно и не соответствует реальности. Просто это такая задача у врача — выискивать диагнозы и давать лечение. Поэтому они этим занимаются на автомате, и проще найти того врача, который будет этим заниматься, чем который скажет: «Вам ничего не нужно. Идите спокойно, поправляйтесь сами». Поэтому я думаю, что знания родителей супер важны, и они должны быть в каком-то смысле докторами не только для своих детей, но и для самих себя.
Расскажи, пожалуйста, какие чаще всего ошибки совершают родители, когда пытаются лечить и залечивать своих детей?
Одна из главных родительских ошибок может заключаться в слепом доверии к врачу к рандомному врачу. Важно найти правильного врача.
Пока ты говорил про возвращение власти родителю, про ответственность родителя, что нужно читать книжки и становиться домашним доктором своему ребёнку, я представила себе такого уставшего или вредного родителя, который слушает и говорит: «Слушайте, ребят, я тут постоянно родительствую, бесконечно меняю памперсы, а ещё у меня работа, дела, у меня вообще нет на это времени. Вот просто нет». Многие говорят про родительское выгорание.
Советы, которые я даю, конечно, должны быть индивидуализированы, потому что у всех разные ситуации. Я не могу давать советы всем сразу. Но здесь можно поставить вместо слова «обязательно» или «должен», такой оборот: «если мы хотим лучшего здоровья для наших детей». Родительство — это вообще неудобно, непросто и недешево. Но мы всё равно почему-то это выбираем. ТУ нас есть какие-то свои мотивы.
Если мы выбираем родительство в расчете на то, что будет удобно, дешево и не повлияет на жизнь, понятно, что с такими родителями нужно разговаривать ещё глубже. Наверное, у этого человека вообще какие-то странноватые приоритеты и это вопрос того, насколько он, в принципе, готов быть родителем. Когда мы говорим о том, что мы родители, то это подразумевает некоторую ответственность. И если мы меняем памперсы, то почему для нас менять памперсы — естественно, а понимать, как протекает насморк у ребенка — неестественно? Что, в этом, какой-то больший труд заложен? Нет.
Дети каждый день завтракают и чистят зубы. Если мы сами не будем чистить зубы и не будем показывать ребёнку, что это нормально, ребёнок скажет: «Я и так целый день делаю то, что вы говорите. И вообще мне это все не нравится. Почему ещё зубы надо чистить?» Если же мы делаем чистку зубов чем-то неотъемлемым, тем, что по умолчанию присутствует, что делает вся семья два раза в день, каждый день, что бы ни случилось, тогда вопроса: «Почему я тоже должен это делать», — и не возникает. Потому что это естественный ход вещей. Так же, как сходить в туалет, так же, как позавтракать. Это просто часть жизни.
Почему мы считаем смену подгузников или покупку каких-то бессмысленных игрушек и предметов для ребенка на безумные деньги частью родительства, а понимание того, как устроено детское здоровье — чем-то другим? Я думаю, что это немножко смещённые приоритеты. Они связаны, наверное, с маркетингом, с модой, с какими-то поверьями, с тем, как это принято культурально. Но в целом мы можем эту культуру поменять. Мы этим и занимаемся. Мы расширяем границу нормы и меняем культурные представления. Раньше в культурном фоне было ставить в угол, давать подзатыльники или что-нибудь такое. Это было частью нашей культуры, когда я родился, в ДНК советского родителя. А сейчас это уже не так. И то, что ты делаешь, то, что я делаю, и в целом все мы направлены на то, чтобы менять эти представления.
Правильно ли я сделала? В какой момент нужно бежать к третьему врачу?
Я думаю, что в конце концов, наверное, правильно. Я не знаю, какой поставил диагноз доктор, я не знаю, какой крем назначили, поэтому мне сложно это оценивать, и у нас не консультация сейчас, чтобы с этим разбираться. Могу сказать так: то, что произошло с первым доктором, это классические примеры патерналистской медицины, которую я терпеть не могу, и от которой, мне кажется, мы все должны оказываться. Все мы как педиатры. Отношения врача и пациента, которые подразумевают, что врач знает лучше, а пациент исполняет его приказы. И в целом, в медицине хорошего уровня, наверное, такое может работать.
Если врачи действительно суперкомпетентные, и имеет смысл их слушать. Но я не знаю ни в одной стране такой медицины, чтобы можно было спокойно взять и послушать первого попавшегося врача. Ни в одной стране такого не знаю.
И в целом, как поведение врача, мне это отвратительно. Я это не люблю. Я могу иногда сам тоже поиграть с родителями, задавая им встречные вопросы, но говорить, что вам это не нужно знать, я вам сказал и всё. Это, на мой взгляд, хамская медицина, от которой хочется уходить в будущем. В партнерство. Мы знаем с точки зрения доказательности, что партнерство работает гораздо лучше. Партнерство повышает осознанность, дает возможность врачу узнать чаяния пациента. И врач не действует сверху вниз, он слышит, что пациенту важно. Чисто с медицинской точки зрения много положительных эффектов у такой медицины. Это не только про вежливость и контакт. Это в том числе про понимание, как это лечение устроено, про незалечивание. Я понимаю, что это так принято, и в Германии по этой самой причине цветет пышным цветом гомеопатия, потому что врачи так себя ведут, а гомеопаты разговаривают с людьми, поэтому к гомеопатам приятнее ходить.
Я таких врачей не люблю и не очень слушаю. Для меня это важный момент. Даже если врач супер эрудит и профессионал, если он так общается с пациентами, я бы скорее не рекомендовал к нему ходить.
Второй врач, конечно, поступил с тобой более разумно и адекватно. Не знаю, насколько он был прав в диагнозе. Но хоть немножко объяснить, сказать, успокоить — это как раз важнейшая часть педиатрической работы, гораздо более важная, чем назначить правильный антибиотик в большинстве случаев.
В этом смысле в педиатрии полно вещей, где есть грань, в которой родителям удобно считать, что это медицинский вопрос, который должен решаться профессионалами, но на самом деле вполне он может решаться родителями.
Например, медицинская реабилитация, когда реабилитологи занимаются упражнениями, учат детей ходить, учат детей движениям после травм или из-за генетических поломок или аномалий развития. В результате это даже не реабилитация, а абилитация, то есть обучение с нуля. С одной стороны, в этим должны заниматься специалисты, и в большинстве стран этим заняты не врачи, а специальные люди, инструкторы, реабилитологи.
Но с другой стороны, настоящая реабилитация начинается тогда, когда родители это все делают дома сами. Если ты ходишь на какой-то курс два раза в неделю, это совсем не так эффективно, как когда родители обучаются и сами делают эту реабилитацию дома в постоянном режиме. Опять же, это медицинская история или это уже домашняя история и это должны делать родители? Большинство родителей, которые хотят добра своим детям, понимают, что на самом деле это их работа, и делают это сами. Они обучаются у инструкторов, а потом сами делают упражнения. И приезжают к инструктору раз в какой-то период, чтобы модифицировать упражнения или когда нужно получить новое задание, или ребёнок, наоборот, откатился назад и нужно снова его чему-то научить, что он уже умел. И это делают родители, это делают не врачи.
Если мы отдаем это на откуп врачам, типа приехали, позанимались недельку с реабилитологом, уехали на полгода, потом еще позанимались, то такого эффекта, конечно, не будет.
Опубликовано по материалам подкаста Лаборатории детской безопасности «Ушки на макушке», выпуск № 11.
Читайте предыдущую статью Фёдора Катасонова: Гипердиагностика и избыточное медицинское вмешательство в здоровье ребёнка.
📌 Всегда ждём вас в наших социальных сетях: Ушки ВК и Ушки в Телеграм.
📌 Товары по безопасности «Ушки на макушке»: на WB и в Озоне.
📌 А ещё у нас есть полезный подкаст для родителей!