Часть 1. ТРОГАТЕЛЬНЫЙ МОМЕНТ
Белый цвет ослеплял. Не платье, нет — его оттенок был скорее цвета слоновой кости, теплым и мягким, как утреннее солнце. А вот свет софитов, пробивавшийся сквозь легкую фату, заставлял Софию щуриться. Она стояла в преддверии банкетного зала, слыша приглушенный гул ста пятидесяти гостей, и ловила себя на мысли, что этот гул похож на отдаленный прибой. Прибой, перед которым сейчас раскалывается её старая жизнь, чтобы начать новую.
Рядом с ней, твердой и надежной скалой, стоял Никита. Его ладонь, большая и теплая, сжимала ее холодные пальцы.
— Не бойся, — прошептал он, не глядя на нее. — Всего час, и мы сбежим.
Она улыбнулась. Сбежим. На Мальдивы, в другую жизнь, где не будет его вечно недовольной матери, Людмилы Петровны, с ее оценивающим взглядом и вечными советами по этикету. Где не будет ее собственного прошлого, которое она старательно запихивала в самый дальний угол памяти.
Двери распахнулись. Зазвучал торжественный марш. И они пошли. Шли сквозь строй восхищенных вздохов, улыбок, вспышек фотокамер. София ловила на себе взгляд свекрови — холодный, выверенный, будто скальпель. «Выглядишь достойно», — прочитала она в нем. И это было высшей похвалой.
Они взошли на небольшое возвышение, где был накрыт стол и установлен огромный экран для демонстрации их детских фотографий. Ведущий, улыбчивый и громкий, уже заводил свою шарманку.
И вот самый трогательный момент. Обмен кольцами, клятвы. Никита смотрел на нее так, как будто она — единственное существо во Вселенной. София почувствовала, как комок счастья подкатывает к горлу. Еще секунда — и она расплачется.
Часть 2. ЖГУЧИЙ ПОЗОР
В эту самую секунду свет в зале погас. На долю мгновения воцарилась тишина, нарушаемая лишь смущенным перешептыванием. Затем, с легким шипением, зажегся гигантский экран.
София автоматически повернула голову. На экране не было их смешных детских фото. Там был знакомый интерфейс мессенджера. Ее ник. И переписка.
Сердце упало в пятки, замерло, а затем рванулось в бешеной гонке, отдаваясь оглушительным стуком в висках.
— Что это? — тихо спросил Никита.
Но она не могла ответить. Она не могла дышать. Она читала свои же слова, написанные полгода назад своей подруге Кате. В день, когда Людмила Петровна устроила ей допрос с пристрастием по поводу ее «недостаточно аристократичной» родословной.
Текст на экране был жирным и ясным.
София: «Кать, я не вынесу эту женщину. Сегодня она назвала мое платье дешевкой. Она так смотрит на меня, будто я насекомое, которое заползло в ее безупречный фарфоровый мир».
В зале пронесся сдавленный смешок. Людмила Петровна застыла, как изваяние.
София: «А ее сын, Никита… Иногда мне кажется, он просто прекрасный продукт ее воспитания. Красивый, успешный, но такой… предсказуемый. Как будто он живет по инструкции, которую она ему вложила в голову. Я боюсь, что однажды он нажмет какую-то кнопку на его спине, и он скажет: «Мама всегда права»».
— София? — голос Никиты стал чужим, плоским. Он отпустил ее руку.
Она почувствовала, как по спине бегут мурашки. Позор. Жгучий, всепоглощающий. Он поднимался от пяток к макушке, сжигая все на своем пути — белое платье, надежды, будущее. Она стояла обнаженной перед всеми этими людьми. Ее самые темные, самые стыдные мысли, вырванные из доверительного разговора, теперь висели на всеобщем обозрении.
— Это не я, — выдохнула она, но слова затерялись в нарастающем гуле зала.
Переписка листалась сама. Еще. И еще. Каждая строчка — нож в спину. Ее откровения о том, что свадьба — это цирк для его родителей. Ее сомнения в прочности их чувств. Ее жалобы на то, что его сестра — «пустая светская львица».
Кто? Кто это сделал? В голове пронеслись лица.
Бывший, Игорь? Тот, с кем она разорвала отношения так болезненно. Тот, кто не хотел отпускать. Он угрожал, говорил, что она пожалеет. У него был доступ к ее старому компьютеру.
Свекровь? Холодная, расчетливая Людмила Петровна, которая с первого дня была против Софии. Она была способна на такое. Это был бы идеальный удар — публичное унижение, доказывающее ее правоту.
Или… сама Катя? Но зачем?
Часть 3. ЦЕРЕМОНИЯ ОКОНЧЕНА
Свет в зале включили. София стояла, не в силах пошевелиться. Она видела лица. Шокированные, возмущенные, злорадные. Его сестра, та самая «светская львица», смотрела на нее с нескрываемым торжеством. Его отец отвернулся. А его мать, Людмила Петровна, медленно подняла на нее взгляд. И в ее глазах не было ни капли удивления. Только ледяное, безмолвное удовлетворение.
Никита отступил на шаг. Всего на шаг, но это была пропасть.
— Предсказуемый? Продукт воспитания? — его голос дрогнул. — И это… твои настоящие мысли?
— Никита, это было давно! Я была зла! Это вырванные из контекста слова! — попыталась она схватиться за соломинку, но ее оправдания тонули в вакууме всеобщего молчания.
— Контекст? — он горько усмехнулся. — Контекст в том, что в самый важный день моей жизни я узнаю, что моя невеста считает меня маменькиным сынком и всю мою семью — сборищем снобов. И делится этим с кем угодно, только не со мной.
Он снял с лацкана своего фрака бутоньерку — маленькую белую розу, символ их дня — и бросил ее на пол.
— Церемония окончена.
Он развернулся и пошел прочь. За ним, не глядя на Софию, поднялась его мать. Потом отец. Гости, как стадо, потянулись к выходу, стараясь не смотреть на нее, стоящую одну на возвышении, в своем ослепительно-белом платье позора.
Прошло пятнадцать минут. Может, полчаса. Она не чувствовала времени. Зал опустел. Остались только официанты, неловко собирающие бокалы, и мерцающий экран, который кто-то наконец-то выключил.
Она все еще стояла. Ее ноги вросли в пол. Она смотрела на ту дверь, в которую ушел Никита, ее муж, ее жизнь.
Одна минута слабости, выплеснутая в доверительной переписке. Кто был тем демоном, что нажал на спусковой крючок, она, возможно, не узнает уже никогда. Но это уже не имело значения. Пушка выстрелила. И ее жизнь, такая цельная и яркая еще полчаса назад, теперь лежала у ее ног в виде осколков. И самый страшный осколок был не в глазах чужих людей, а в его взгляде. Во взгляде человека, который понял, что все, во что он верил, было ложью.
Кто, по-вашему, главный виновник трагедии? Тот, кто подстроил, или сама София, которая это написала?
Делитесь мнением в комментариях.