— Да она просто не понимает! Ты же знаешь, какая она...
Я замерла на пороге кухни, держа в руках сумку с продуктами. Голос мужа доносился из гостиной — он говорил по телефону, думая, что я ещё не вернулась.
— Нет, Машка, я серьёзно. Вчера опять устроила скандал из-за того, что я забыл купить какой-то её йогурт. Йогурт, понимаешь? Как будто от этого мир рухнет.
Кажется, я перестала дышать. Машка — это его сестра. Старшая, обожаемая, с мнением которой Антон считался всегда больше, чем с моим.
— Да, конечно, я её люблю... Но иногда такое ощущение, что живу с чужим человеком.
Пакет с продуктами выскользнул из рук и со звоном покатился по полу. Антон тут же замолчал.
— Перезвоню, — быстро бросил он и вышел в коридор. На его лице застыла виноватая гримаса. — Милая, ты уже вернулась?
— Как видишь, — я присела, собирая рассыпавшиеся яблоки. — Не хочешь продолжить? Я могу выйти, чтобы не мешать обсуждению нашей семейной жизни.
— Послушай, это не то, что ты подумала...
— А что это? — я выпрямилась, глядя ему в глаза. — Просветишь?
Он растерянно провёл рукой по волосам. Знакомый жест — так он всегда делал, когда не знал, что сказать.
— Я просто... устал. Мне нужно было с кем-то поговорить.
— И ты выбрал Машу, — я усмехнулась. — Конечно. Кто, как не она, поймёт, какое я чудовище.
*
Всё началось шесть лет назад на свадьбе общих знакомых. Антон стоял у бара. Он сказал что-то смешное про жениха, я рассмеялась — и понеслось. Через полгода мы съехались, ещё через год расписались, а теперь вот...
А теперь я подслушиваю, как он жалуется на меня своей сестре.
— Ира, это не так, — Антон попытался взять меня за руку, но я отстранилась. — Я не говорил ничего плохого...
— Ты только что сказал, что живёшь с чужим человеком, — напомнила я, убирая продукты в холодильник. Руки предательски дрожали, но я старалась этого не показывать. — Знаешь, это интересно. Я тут шесть лет считаю нас семьёй, а ты оказывается...
— Хватит, — он повысил голос. — Ты выдергиваешь слова из контекста.
— Тогда давай обсудим контекст, — я обернулась. — В чём именно заключается моя чудовищность? В том, что я прошу тебя иногда вспоминать о мелочах? Или в том, что осмеливаюсь иметь собственное мнение?
Мы стояли по разные стороны кухонного острова — буквально и метафорически.
— Понимаешь, в последнее время ты какая-то... колючая, — он наконец решился. — Вечно недовольна чем-то. Я устаю на работе, прихожу домой, а ты сразу с претензиями.
— Например?
— Вчера. Этот йогурт...
— Антон, — я медленно проговорила каждое слово. — Я попросила тебя купить йогурт не просто так. У меня непереносимость лактозы обострилась, помнишь? Врач сказал пить только безлактозный. Ты обещал купить. Три дня подряд.
Он замолчал.
— А "скандал" заключался в том, что я спросила: "Антон, ты забыл?" Это всё. Один вопрос.
— Но как ты это сказала...
— Как именно я это сказала? — я почувствовала, как поднимается раздражение. — Может, записать на диктофон в следующий раз, чтобы ты мог проанализировать интонацию с Машей?
*
Мы познакомились с сестрой Антона через месяц после начала наших отношений. Мария пригласила нас на семейный обед — проверить, что за девушку привёл её братик.
С первой минуты я поняла: проверку я не прошла.
"Антоша, милый, ты уверен?" — спросила она, когда я вышла на балкон, чтобы они могли поговорить наедине. Я слышала каждое слово через приоткрытую дверь.
"Маш, я взрослый человек."
"Именно поэтому и спрашиваю. Она такая... другая. Не наш круг, понимаешь?"
Тогда я промолчала. Решила, что это просто защитная реакция сестры. Со временем всё наладится.
Время шло. Ничего не наладилось.
На нашей свадьбе Мария плакала. Все думали — от счастья. Я видела её взгляд, когда она поздравляла нас: "Надеюсь, ты сделаешь моего брата счастливым". Не "желаю вам счастья", не "берегите друг друга" — нет, именно так: ты должна сделать его счастливым.
Словно это была моя единственная обязанность.
*
— Я не хочу продолжать этот разговор, — Антон направился к двери. — Мне нужно проветриться.
— Подожди, — я преградила ему путь. — Давай закончим. Раз уж начали.
—Ира, отойди.
— Нет, — я скрестила руки на груди. — Ты знаешь, что меня больше всего задело? Не то, что ты недоволен. Не то, что устал. А то, что вместо того чтобы поговорить со мной — с человеком, с которым живёшь, делишь постель и завтраки, — ты побежал жаловаться сестре.
— Я не жаловался...
— Да брось! — я рассмеялась, хотя совсем не было смешно. — Конечно, жаловался. И знаешь, что самое печальное? Я уверена, Маша тебя поддержала. Она всегда тебя поддерживает. Особенно против меня.
— Это паранойя, — он покачал головой.
— Правда? — я достала телефон. — Давай вспомним. Прошлый год, твой день рождения. Я организовала ужин в твоём любимом ресторане, заказала торт, пригласила друзей. Помнишь, что сказала Маша?
— Не помню.
— "А в прошлом году Антоша отмечал у нас на даче, было гораздо душевнее. Правда же, братик?" — я процитировала почти дословно. — И ты согласился. При всех.
— Она просто...
— Помнишь, как мы выбирали квартиру? — я не дала ему договорить. — Мы смотрели варианты, обсуждали, спорили. А потом ты поехал показывать финальные три варианта Маше. И знаешь, какой мы в итоге купили?
Он молчал.
— Тот, который выбрала она. Хотя мне он нравился меньше всего.
— Ира, это было три года назад...
— Антон, это происходит постоянно! — я почувствовала, как голос начинает дрожать, но продолжила. — Ты советуешься с ней обо всём, что касается нашей жизни. Где отдыхать. Какую машину покупать. Как делать ремонт. А со мной ты просто ставишь перед фактом.
— Маша разбирается в этих вещах...
— А я, значит, нет? — я усмехнулась. — Антон, у меня два высших образования. Я управляю отделом в компании. Я не идиотка, которая не может выбрать цвет обоев для собственной спальни.
Он прислонился к стене, потирая переносицу.
— Почему ты молчала раньше, если тебя это так задевало?
— Говорила. Много раз. Ты не слышал. Или не хотел слышать.
*
Помню, как год назад у меня случился срыв проекта на работе. Я пришла домой в слезах, мне нужна была поддержка. Антон обнял меня, сказал, что всё будет хорошо, заварил чай. А потом добавил: "Знаешь, Маша говорила, что тебе лучше бы сменить работу. Слишком много стресса".
Я тогда промолчала. Утёрла слёзы и промолчала.
А когда через месяц я закрыла новый контракт, который принёс компании приличную прибыль, а мне — повышение, Антон сказал: "Молодец". Просто "молодец" — как собаке, которая принесла тапочки.
Маше он позвонил сразу: "Машка, представляешь, Ира получила повышение!" В его голосе было больше энтузиазма, чем когда он говорил со мной.
*
— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил Антон после долгой паузы.
— Правду, — я села на барный стул. — Скажи честно: ты жалеешь, что мы поженились?
Он посмотрел на меня так, словно я спросила что-то абсурдное.
— Нет. Конечно нет.
— Тогда почему говоришь сестре, что живёшь с чужим человеком?
— Потому что иногда мне так кажется! — он наконец сорвался. — Потому что ты изменилась. Ты стала другой.
— Я стала другой? — я рассмеялась. — Или ты просто перестал меня видеть? Знаешь, что забавно? Я всё та же. Я всегда просила тебя быть внимательнее. Всегда говорила, что мне важно твоё мнение, а не мнение твоей сестры. Всегда хотела, чтобы мы были семьёй — ты и я, а не ты, я и Маша за кадром.
— Она моя сестра...
— И я твоя жена! — я ударила ладонью по столешнице. — Чёрт возьми, Антон, я твоя жена! Когда это перестало что-то значить?
Мы смотрели друг на друга, тяжело дыша.
— Знаешь, что самое обидное? — я встала, подошла ближе. — Я люблю тебя. До сих пор. Несмотря на всё это. Но я устала бороться с призраком твоей сестры в наших отношениях.
— Мария...
— Нет, послушай, — я положила руку ему на грудь. — Я не прошу тебя прекратить общаться с Машей. Не прошу выбирать между нами. Я прошу просто видеть меня. Слышать меня. Советоваться со мной, а не с ней. Это так сложно?
Он накрыл мою руку своей.
— Я думал, что делаю всё правильно.
— Как может быть правильно обсуждать наши проблемы с кем-то третьим, не попытавшись сначала поговорить со мной?
— Я боялся, — тихо признался он.
— Чего?
— Того, что если начну говорить... если мы начнём говорить по-настоящему... всё рухнет.
Я закрыла глаза, чувствуя, как наворачиваются слёзы.
— Антон, оно уже рушится. Медленно, но верно. Вот только спасать это пытаюсь я одна.
*
Мы просидели на кухне до глубокой ночи. Говорили обо всём: о том, когда именно начали отдаляться друг от друга, о моменте, когда перестали быть командой и стали соседями по квартире. О том, как Маша — неосознанно или нет — влияла на наши решения.
— Она не специально, — пытался оправдать сестру Антон. — Просто она привыкла заботиться обо мне. После смерти родителей она стала мне и матерью, и отцом.
— Я понимаю, — кивнула я. — И я уважаю вашу связь. Но ты должен понять одну вещь: ты больше не ребёнок, который нуждается в опеке. Ты взрослый мужчина. У тебя жена. У нас должны быть свои границы.
— Как это сделать, не обидев Машу?
— А как сделать, не теряя меня? — парировала я.
Он задумался.
— Я правда не понимал, насколько всё серьёзно.
— Потому что не хотел понимать, — я вздохнула. — Тебе было проще думать, что я "колючая" и "вечно недовольна", чем признать, что проблема глубже.
— Что мне делать?
— Для начала — поговорить с Машей, — я посмотрела на него. — Объяснить, что у тебя теперь своя семья. И что обсуждать наши отношения ты будешь со мной, а не с ней.
— Она обидится.
— Возможно, — я пожала плечами. — Но что важнее: чувства сестры или наш брак?
Вопрос повис в воздухе.
*
Через два дня Антон съездил к Маше. Вернулся поздно вечером, усталый, но какой-то... другой.
— Ну что? — спросила я, отрываясь от книги.
— Поговорили, — он сел рядом на диван. — Я сказал, что мы с тобой проходим через кризис, и что мне нужно меньше обсуждать с ней наши дела. Что это не потому, что я её не люблю, а потому что так правильно.
— И как она?
— Плакала, — признался он. — Говорила, что я от неё отдаляюсь. Что ты меня настроила против неё.
Я хмыкнула.
— Конечно.
— Но я объяснил, — он взял меня за руку. — Сказал, что это моё решение. И что если она хочет оставаться частью моей жизни, ей нужно принять мою жену. По-настоящему принять, а не терпеть.
— Ничего себе, — я не ожидала такой решительности.
— Я много думал эти дни, — он повернулся ко мне. — Ты права. Я прятался за Машу, потому что было проще. Проще спросить её мнение, чем спорить с тобой. Проще пожаловаться ей, чем решать проблемы здесь. Это было по-детски.
— Очень по-детски, — согласилась я, но без злости.
— Прости меня, — он притянул меня ближе. — За всё. За то, что не слышал. За то, что выбирал её мнение, а не твоё. За тот йогурт, который так и не купил.
Я рассмеялась сквозь подступившие слёзы.
Мы сидели, обнявшись, и я впервые за долгое время чувствовала: он здесь. Со мной. По-настоящему.
*
Прошло четыре месяца. Сказать, что всё наладилось волшебным образом, было бы неправдой. Мария всё ещё звонила Антону по три раза на день, всё ещё давала непрошеные советы, всё ещё намекала, что раньше у них было "душевнее".
Но теперь Антон реагировал иначе.
"Маш, спасибо, но это мы решим сами", — говорил он.
"Маш, у меня жена есть, посоветуюсь с ней", — отвечал он на её предложения.
"Маш, это наше дело", — обрывал он её попытки влезть в наши планы.
Было ли ей обидно? Наверняка. Но это был необходимый шаг.
А мы... мы учились быть семьёй заново. Разговаривали. По-настоящему разговаривали — не только о том, что приготовить на ужин, но и о том, что чувствуем, чего боимся, чего хотим.
Однажды вечером Антон пришёл домой с пакетом.
— Что это? — спросила я.
— Твой безлактозный йогурт, — он улыбнулся. — Купил сразу десять штук. Чтобы уж наверняка.
Такая мелочь. Просто йогурт. Но для меня это значило всё.
Потому что иногда любовь — это не громкие слова и красивые жесты. Иногда это просто йогурт, купленный без напоминаний. И человек рядом, который наконец услышал тебя.