Они так и не станцевали свой свадебный танец. Наташа и Денис поженились в пятницу, а в понедельник он уехал. Загс, несколько фотографий, объятия на пороге — и всё. Наташа училась танцевать вальс три месяца специально для свадьбы, хотела удивить. Не успела. Год она ждала, представляя, как они станцуют, когда он вернётся. Денис вернулся в октябре. На протезе, с костылём, с опущенными глазами. Отворачивался, когда она пыталась обнять, говорил: "Я не тот человек, за которого ты выходила". Не хотел, чтобы видела его таким. А Наташа молча включила их песню — ту самую, под которую должны были танцевать. Протянула руку и сказала только одно: "Ты обещал мне танец". То, что случилось дальше, изменило их обоих навсегда.
Февраль две тысячи двадцать четвёртого года в Саратове выдался холодным и ветреным. Наташа Соколова стояла перед зеркалом в маленькой комнате загса, поправляла белое платье, простое, без лишних украшений. Двадцать шесть лет, бухгалтер в торговой компании, она выходила замуж за Дениса Громова, тридцати лет, инженера на заводе, с которым встречалась четыре года.
Свадьбу назначили срочно. Денис получил повестку две недели назад, уезжал через три дня после росписи. Времени на большое торжество не было, решили расписаться быстро, по-простому: загс, свидетели, родители, небольшой ужин дома. Свадебное путешествие, гостей, ресторан отложили на потом. На то время, когда Денис вернётся.
Наташа три месяца училась танцевать вальс. Хотела сделать сюрприз Денису, станцевать на свадьбе их первый танец красиво, профессионально. Ходила к хореографу дважды в неделю, разучивала движения, репетировала дома. Денис не знал, думал, она просто ходит на фитнес.
Планировала удивить его в ресторане, после регистрации. Но ресторана не было, большой свадьбы не было. Только загс и быстрый ужин дома. Наташа решила: ничего, станцуем дома, включу музыку, позову его. Успеем до отъезда.
Но не успели. После загса поехали к родителям Дениса, там накрыли стол, поздравляли, ели, пили. Потом к родителям Наташи, ещё стол, ещё поздравления. К вечеру устали оба, приехали домой в съёмную квартиру, упали на диван. Денис обнял Наташу, прошептал:
— Извини, что свадьба вышла такая скомканная. Когда вернусь, устроим настоящую. С рестораном, гостями, музыкой, танцами.
— Ничего, — Наташа прижалась к нему. — Главное, что мы теперь муж и жена. Остальное неважно.
— Важно. Ты заслуживаешь красивую свадьбу, праздник. Я подвёл тебя.
— Не подвёл. Просто обстоятельства. Отложили на потом. Успеем.
Они лежали, обнявшись, и Наташа думала: скажу ему про вальс? Что училась танцевать? Нет, подожду. Когда вернётся, тогда и станцуем. Сюрприз сохранится.
Воскресенье провели вдвоём, гуляли по городу, сидели в кафе, разговаривали обо всём и ни о чём. Старались не думать о понедельнике, о расставании. Вечером собирали вещи Дениса, укладывали в рюкзак. Наташа плакала, пряталась в ванной, вытирала слёзы. Возвращалась с красными глазами, Денис обнимал, успокаивал:
— Всё будет хорошо, Наташка. Вернусь быстро, увидишь. Несколько месяцев, и я дома.
— Обещаешь?
— Обещаю. Буду писать, звонить, как только смогу. Ты жди, не скучай сильно.
— Буду ждать. Сколько нужно.
Утром в понедельник проводила его на сборный пункт. Денис был в форме, с рюкзаком, серьёзный, сосредоточенный. Обнял Наташу крепко, поцеловал, прошептал на ухо:
— Люблю тебя. Береги себя. Скоро увидимся.
— Люблю. Возвращайся.
Она махала рукой, пока автобус не скрылся за поворотом. Потом села на лавочку, плакала долго, не сдерживаясь. Первый день после свадьбы, и она уже вдова. Не настоящая, конечно, но чувство было такое: одиночество, пустота, страх.
Первый месяц Денис писал часто. Сообщения короткие: жив, здоров, тренировки, скучаю. Наташа отвечала каждый день, рассказывала о работе, о доме, о том, как ждёт. Старалась писать весело, легко, не показывать, как тяжело.
Второй месяц сообщения стали реже. Раз в неделю, потом раз в две. Наташа понимала: связь нестабильная, занят, устаёт. Не паниковала, ждала.
Третий месяц связь оборвалась совсем. Месяц молчания, два, три. Наташа писала каждый день, не получала ответов. Звонила на горячую линию, спрашивала о муже. Отвечали: участвует в операции, связь ограничена, информации нет.
Пять месяцев молчания. Наташа не спала ночами, худела, работала на автомате. Коллеги замечали, предлагали отпуск, психолога. Она отказывалась, держалась. Работа отвлекала, давала смысл.
В июле пришла весть. Не похоронка, не извещение о пропаже. Звонок с незнакомого номера, женский голос:
— Наталья Владимировна Громова?
— Да, это я.
— Звоню из военного госпиталя Ростова-на-Дону. Ваш муж, Денис Сергеевич Громов, находится у нас на лечении. Состояние стабильное, жизни ничего не угрожает. Можете приехать навестить.
Сердце бешено колотилось, Наташа не могла говорить.
— Он... он жив? Точно жив?
— Да, жив. Ранен, но жив. Приезжайте, он ждёт.
Наташа бросила работу, собралась за час, села на первый поезд до Ростова. Ехала ночь, не спала, смотрела в окно, думала: жив, Денис жив. Ранен, но жив. Остальное неважно.
Приехала утром, нашла госпиталь, спросила в регистратуре, где палата Дениса Громова. Медсестра проверила, сказала:
— Третий этаж, палата двенадцать. Но предупреждаю: он в тяжёлом состоянии психологически. Ампутация ноги, протез. Не хочет видеть родных, отказывается от посещений. Вы жена?
— Да, жена.
— Попробуйте поговорить. Может, вас послушает. Ему нужна поддержка, а он закрылся, не общается.
Наташа поднялась на третий этаж, нашла палату двенадцать. Постучала, вошла. В палате два человека, один спал, второй сидел на кровати у окна, смотрел в стену. Худой, бледный, с короткими волосами, с бородой.
Денис. Её муж. Только не тот, каким она запомнила. Постаревший, изменённый, чужой.
Наташа подошла, села на стул рядом.
— Денис, — голос дрожал, — это я, Наташа.
Он повернул голову, посмотрел на неё. В глазах пустота, боль, безразличие.
— Зачем приехала?
— Как зачем? Ты мой муж. Узнала, что в госпитале, сразу приехала.
— Не надо было. Уезжай.
— Денис, что ты говоришь? Я ждала полгода, волновалась, думала, погиб. Теперь ты жив, я рядом, а ты говоришь — уезжай?
Он отвернулся к окну.
— Я не тот, за кого ты выходила. Посмотри на меня. Инвалид. Без ноги, на протезе. Ходить толком не могу, костыли нужны. Какой я тебе муж? Обуза.
Наташа взяла его руку, сжала.
— Ты мой муж. Какая разница, с ногой или без? Главное, ты живой. Мы вместе. Остальное пройдём.
Денис выдернул руку.
— Легко говорить. Ты не понимаешь. Я теперь другой. Не смогу работать, обеспечивать семью, быть нормальным мужем. Зачем тебе такой?
— Зачем? — Наташа встала, подошла ближе, наклонилась, смотрела ему в глаза. — Потому что люблю. Потому что ты мой муж, дал клятву в загсе, я дала клятву. В горе и радости, помнишь? Сейчас горе. Но мы вместе. Я не уйду, Денис. Никуда не уйду. Хоть криком кричи, хоть гони — останусь. Привыкай.
Денис молчал, смотрел на неё, в глазах появилось что-то живое, тёплое. Потом снова отвернулся.
— Не хочу, чтобы видела меня таким. Уродом.
— Ты не урод. Ты герой. Защищал страну, получил ранение. Это почётно, а не стыдно.
— Герой, — он усмехнулся горько. — Герой без ноги. Кому такой герой нужен?
— Мне нужен. Очень нужен.
Наташа провела в Ростове неделю. Приходила в госпиталь каждый день, сидела с Денисом, разговаривала, уговаривала не сдаваться. Он молчал большую часть времени, отворачивался, избегал её взгляда. Но постепенно оттаивал, начинал отвечать, рассказывать о ранении, о госпитале, о страхах.
— Боюсь, что не смогу ходить нормально. Боюсь, что ты устанешь, бросишь. Боюсь быть обузой.
— Не будешь обузой. Научишься ходить, привыкнешь к протезу. Врачи говорят, реабилитация даёт хорошие результаты. А я рядом, помогу. Всегда.
Через месяц Дениса выписали. Наташа забрала его в Саратов, домой. Первые недели были тяжёлыми. Денис не мог ходить без костылей, злился, срывался на ней, замыкался. Наташа терпела, поддерживала, помогала.
Постепенно адаптировался. Начал ходить с тростью, потом без неё. Протез причинял боль, но привыкал. Устроился на удалённую работу, инженерные расчёты, консультации онлайн. Зарабатывал немного, но это помогало чувствовать себя нужным.
Прошло полгода после возвращения. Октябрь. Наташа вернулась с работы, готовила ужин на кухне. Денис сидел в комнате, смотрел телевизор. Она подошла, села рядом.
— Ден, хочу тебе кое-что показать.
— Что?
Наташа достала телефон, включила музыку. Вальс, медленный, красивый. Их песня, которую выбирали для свадебного танца год назад.
Денис напрягся.
— Зачем включила?
— Помнишь эту песню? Мы выбирали для нашего первого танца. Хотели станцевать на свадьбе, но не успели.
— Наташ, какой танец? Ты же видишь, я инвалид. Не могу танцевать.
Наташа встала, протянула руку.
— Можешь. Я три месяца училась вальсу перед свадьбой, хотела удивить тебя. Не успела. Прошёл год, а мы так и не станцевали. Давай станцуем сейчас. Здесь, на кухне. Просто ты и я, наша песня, наш танец.
Денис смотрел на неё, в глазах страх, сомнение.
— Наташа, я не смогу. Протез, равновесие плохое. Упаду, нелепо будет.
— Не упадёшь. Я держу. Ты обещал мне танец год назад. Я жду. Пожалуйста, Денис. Станцуй со мной.
Он молчал, смотрел на её протянутую руку. Потом медленно встал, взял её руку, неуверенно.
— Не знаю, как.
— Я знаю. Училась же. Веди за мной. Просто шаг, шаг, поворот. Медленно.
Они начали двигаться. Неловко, осторожно, Денис хромал, опирался на неё. Наташа поддерживала, направляла, шептала: шаг, ещё шаг, поворот. Музыка играла, они танцевали на маленькой кухне, между столом и плитой.
Денис споткнулся, чуть не упал, Наташа подхватила.
— Всё хорошо, держу. Продолжаем.
Они танцевали, и слёзы текли по лицу Дениса. Он прижал Наташу к себе, прошептал:
— Прости. Прости, что так вышло. Что не смог защитить себя, вернулся калекой. Что не могу дать тебе нормальную жизнь.
Наташа остановилась, взяла его лицо в ладони.
— Нормальную жизнь? Денис, нормальная жизнь — это когда мы вместе. С ногой, без ноги — какая разница? Ты жив, рядом со мной, танцуешь со мной. Это и есть счастье. Не совершенство, не красивая картинка. А готовность танцевать даже тогда, когда музыка изменилась.
Денис обнял её, зарыдал. Наташа держала его, гладила по спине, целовала.
— Люблю тебя, Денис. Таким, какой ты есть. Всегда любила, люблю, буду любить.
— И я люблю. Больше жизни.
Они стояли, обнявшись, музыка играла, и это был их свадебный танец. Через год после свадьбы, на маленькой кухне, со слезами и болью, но вместе. Не идеальный, не красивый, но настоящий. Танец любви, которая не сдаётся, не отступает, танцует даже тогда, когда всё изменилось.
С того вечера Денис начал меняться. Перестал замыкаться, начал выходить из дома, гулять с Наташей. Записался на реабилитацию, занимался усиленно, учился ходить лучше, увереннее. Через полгода ходил почти нормально, лишь лёгкая хромота выдавала протез.
Они танцевали каждый вечер. Включали музыку, танцевали на кухне, в комнате, где угодно. Вальс, медленный танец, просто покачивание под мелодию. Неважно как, важно что вместе.
Через год устроили настоящую свадьбу. Ресторан, гости, красивое платье, костюм. И их танец, свадебный, под ту самую песню. Денис вёл Наташу уверенно, без страха, без сомнений. Гости аплодировали, кто-то плакал.
Когда танец закончился, Денис прошептал на ухо:
— Спасибо, что не отпустила. Что протянула руку тогда, на кухне. Что научила танцевать, когда я думал, что никогда больше не смогу. Ты вернула меня к жизни, Наташка.
— Ты сам вернулся. Я просто напомнила, что обещал мне танец. Обещания нужно держать.
Они улыбались, обнимались, и музыка играла, и люди радовались, и жизнь продолжалась. Жизнь, в которой любовь — это не совершенство. Это готовность танцевать, держа за руку, даже когда музыка изменилась, когда шаги неуверенные, когда больно. Потому что вместе можно станцевать что угодно. Даже последний танец, который становится первым танцем новой жизни.