Однажды в 1976 году лондонские ценители искусства проснулись знаменитыми. Вернее, опозоренными. Оказалось, что последние 25 лет они скупали за бешеные бабки картины, которые рисовал один чувак в подвале. Причём он даже не особо скрывался — просто никто не удосужился проверить.
Знакомьтесь: Томас Китинг, главный trololo британского арт-мира XX века.
Томас родился в 1917 году в рабочей семье на юге Лондона. Детство у парня было так себе — отец работал маляром за копейки, мать еле сводила концы с концами, а сам Томас подрабатывал сбором конского навоза на продажу. Романтика, да.
В школе он обнаружил, что неплохо рисует. Даже сбежал к бабушке на три года, где учился у директрисы-художницы рисовать сов и лисиц. Когда бабули не стало, пришлось вернуться в реальность — то есть к родителям.
В 14 лет Китинг сдал экзамен в престижный колледж, но на одежду и учебники денег не было. Пришлось забить и дальше красить заборы.
А потом началась Вторая мировая.
Китинга призвали в военно-морской флот. Сначала он повоевал под Дюнкерком, потом три года болтался по Южно-Китайскому морю, где его били сослуживцы за то, что он читал книжки вместо того, чтобы выпивать с командой.
В 1943-м торпеда разнесла корму фрегата HMS Lagan, на котором служил Китинг. Четверть экипажа погибла, остальных вытащили живыми, но с разной степенью покалеченности. Китинга с травмой спины и нервным срывом отправили в госпиталь, где его две недели держали в медикаментозной коме. Выписали с пенсией в 17 шиллингов в неделю — примерно как сейчас дать инвалиду войны купон на кофе в Starbucks.
После войны он женился и попытался выучиться на художника в Goldsmiths' College. Но учёба разочаровала — его хвалили за технику, но рубили на экзаменах за "недостаток оригинальности". Плюс выяснилось, что для диплома нужны A-levels, которых у него не было. В общем, Китинг забил на официальное образование и пошёл учиться сам — торчал в Национальной галерее, копировал Тициана, Рембрандта, Гейнсборо.
Как из реставратора получился мститель
Параллельно с учёбой Китинг подрабатывал реставратором в маленьких лавках на задворках лондонского арт-рынка. Работа была простая: заделать трещины, подкрасить облезлую раму, иногда дорисовать недостающий кусок картины.
Однажды некий мистер Робертс попросил его убрать из пейзажа 19 века стадо коров (которых пришлось закрасить при ремонте разрыва холста) и нарисовать вместо них детишек, танцующих вокруг майского дерева. Китинг справился на ура. Робертс обрадовался, вставил картину в раму, добавил поддельную подпись и выставил в галерее за несколько тысяч фунтов. Китингу за это заплатили фунтов десять.
Когда Томас случайно увидел свои "реставрации" картин Фрэнка Мосса Беннетта в модной галерее с ценником в £3000, он вернулся к Робертсу, послал его на три буквы и швырнул в него палитрой. Это был поворотный момент.
Китинг понял систему: арт-дилеры наживаются на чужом труде, художники живут впроголодь, а эксперты готовы признать шедевром всё, что красиво упаковано и имеет "провенанс" (то есть липовую историю происхождения). Он решил отомстить.
Месть через кисть: как затопить рынок подделками
С начала 1950-х Китинг начал штамповать фейки в промышленных масштабах. Он рисовал "Рембрандтов", "Констеблов", "Дега", "Ренуаров", "Моне" и кучу других. Причём не копировал существующие картины, а создавал новые — в стиле этих художников.
Самое смешное: он часто дарил эти картины друзьям, менял на еду и выпивку или продавал соседям. Даже газовщику одну подсунул. А те, в свою очередь, несли их в аукционные дома, где "эксперты" ахали, охали и называли их "недавно обнаруженными шедеврами".
Особенно Китинг любил копировать канадского художника Корнелиуса Кригхоффа. В какой-то момент 1950-х на рынке появилось столько "новых Кригхоффов", что цены на них рухнули — все боялись нарваться на подделку. Китинг потирал руки: цель достигнута, жадные дилеры в минусе, а простые люди могут купить красивую картину за вменяемые деньги.
Он называл себя социалистом и считал, что искусство должно быть доступно всем, а не только богачам. Правда, методы у него были специфические.
Как он это делал
Китинг был не просто талантливым художником — он был технически подкован.
- Для картин "под Рембрандта" он искал бумагу XVIII века и варил чернила из грецких орехов десять часов, потом процеживал через чулки.
- Для "Сэмюэла Палмера" смешивал сепию с древесной смолой, наносил толстый слой лака и запекал в духовке, чтобы появились трещины старения.
- Для "импрессионистов" использовал современный акрил и лак — но эксперты всё равно велись.
Иногда он подписывал холсты свинцовыми белилами, которые легко обнаруживались рентгеном, или подмешивал глицерин под масляный слой, чтобы при реставрации картина развалилась. Это были его "пасхалки" для будущих поколений реставраторов — типа: "Братишки, это фейк, не ведитесь".
Китинг терпеть не мог слово "фальсификатор". Он выдумал целую иерархию
- Копия — точный дубликат оригинала
- Перекраска — неаккуратная реставрация
- Пастиш — новая картина в стиле другого художника
- Фейк — пастиш, состаренный и выданный за оригинал
- Подделка — фейк с поддельной подписью и липовой историей
Сам он предпочитал называть свои работы "Секстон Блейк" — это рифмованный сленг, где Sexton Blake (имя вымышленного детектива) = fake. Типа кодовое слово для своих.
Джейн Келли и начало конца
В 1963 году 46-летний Китинг познакомился с 16-летней Джейн Келли в кафе на вокзале. Девчонка хотела стать художницей, и Китинг взял её в ученицы. Через четыре года они стали парой и открыли реставрационный бизнес в Саффолке.
Китинг научил Келли всем своим трюкам. И в конце 1960-х они начали активно продавать "Сэмюэла Палмера" — малоизвестного романтика XIX века, чьи пейзажи внезапно стали популярны.
Проблема была в том, что Палмеров на рынке появилось слишком много. И все новые.
В феврале 1970-го газета The Times написала о продаже редкой картины Палмера за £9400. Через месяц эксперт Дэвид Гулд написал в редакцию письмо: "Ребята, это подделка".
Журналистка Джеральдина Норман начала копать. Выяснилось, что за последние десять лет появилось тринадцать "новых Палмеров". И пять из них продала одна и та же девушка — Джейн Келли.
Норман поехала в Эссекс и нашла Китинга в его мастерской. Тот радостно всё рассказал: про месть дилерам, про социализм, про то, как он смеялся над арт-элитой двадцать пять лет. Правда, про Палмера и Келли говорить отказался.
Но через неделю The Times вышла с разоблачением. А Китинг написал в редакцию:
"Я не отрицаю обвинений. Более того, открыто признаюсь".
Пресса взорвалась. За год The Times выпустила 54 статьи о Китинге, многие на первой полосе.
Музей в Бедфорде, у которого десять лет висел фальшивый Палмер, срочно попросил Скотланд-Ярд вернуть картину, чтобы повесить обратно — публика валом валила посмотреть на фейк. Толпы были больше, чем на настоящих Палмеров.
Суд в Old Bailey против пенсионера на мотоцикле
В 1977-м Китинга и Келли арестовали. Обвинение: мошенничество и получение денег обманным путём на сумму £21 416. Это 2 217 840 рублей.
Дело слушалось в Old Bailey — главном уголовном суде Британии. Впервые в истории арт-мошенничество дошло до зала №1, где обычно судят за убийства и государственную измену.
Процесс шёл полтора месяца. The Observer назвала его "лучшим шоу в городе". Зал был забит битком.
Келли признала себя виновной и согласилась свидетельствовать против Китинга. Детектив из отдела по искусству неожиданно заявил, что Китинг оказывал на неё "влияние, как Свенгали" (отсылка к роману про гипнотизёра-манипулятора).
Китинг настаивал, что никого специально не обманывал. Мол, оставлял улики — рентгеновские надписи, современные материалы, глицерин под краской. Эксперты должны были их заметить, но не заметили, потому что жадные и некомпетентные.
Его адвокат вызвал кучу искусствоведов и методично их унижал. Один признал, что летучая мышь на заднем плане "Палмера" больше похожа на Боинг-707. Финальным свидетелем был Брайан Сьюэлл, самый язвительный арт-критик Британии, который заявил:
"На скамье подсудимых должен сидеть не Китинг, а арт-истеблишмент — за то, что их так легко развели".
Келли получила 18 месяцев условно. Она фактически продавала картины на рынок, получала деньги напрямую, выступала активным участником сделок.
Китинг был в суде два дня, потом попал в больницу после аварии на мотоцикле. Вернулся в суд на третий день, там прямо в зале потерял сознание и снова уехал в больницу. Через две недели обвинение сняли — по состоянию здоровья.
Триумф после позора: телезвезда и народный любимец
После суда Китинг стал народным героем. Публика обожала его как обаятельного плута, который обул жадных дилеров.
В 1982-м он снялся в образовательном шоу под названием "Том Китинг о художниках". В каждом эпизоде он воссоздавал картины великих мастеров — Тициана, Рембрандта, Констебля, Дега — и объяснял их техники. Шоу взорвало рейтинги. Критик The Times написал:
"Китинг не просто объясняет картины, он влезает в шкуру художника, проникает в его мозг и воссоздаёт стиль с жутковатой точностью".
Программа получила награду Broadcasting Press Guild за лучшее выступление в неигровой роли.
В декабре 1983-го он выставил на аукцион Christie's 137 своих картин — подписанных им, но "в стиле" других художников. Аукционный дом, изменив политику, согласился их продать. Ожидали скромный интерес. Пришло 800 человек. Все лоты ушли за £72000. Топовая цена — £5500 за его "Сенную телегу наоборот" (пародия на Констебля).
Деньги Китинг не получил — через два месяца умер от инфаркта. Ему было 66.
Самое смешное: работы Китинга сами начали подделывать. В 2005-м The Guardian писала, что фальшивые "Китинги" продаются за £5000–10000.
Томас Китинг прожил жизнь как протестный перформанс длиной в 50 лет. Он доказал, что "экспертиза" — это часто просто красивая упаковка и уверенный тон. Что искусство стоит столько, сколько за него готовы платить. И что один человек с кистью может тридцать лет обманывать целую индустрию — и в итоге стать легендой.