Заявила вконец обнаглевшая сватья.
***
— Мать тебя кормила, поила, воспитывала, а ты теперь вот так со своей матерью?! Променял, значит, родную мать на какую‑то...!
Её голос сорвался на крик, лицо исказилось от ярости.
Но Антон больше не собирался молчать:
— Моя жена — не ..., не смей её так называть.
— А воспитывала меня, кормила, поила — моя бабушка. Так что тебе лучше уйти отсюда и больше сюда не являться!
Эти слова, произнесённые твёрдо и без тени сомнения, стали точкой невозврата.
Тамара Игоревна попятилась к двери, её губы дрожали:
— Да как ты смеешь?! Мать выгонять?! Ну ты ещё пожалеешь! Вы оба пожалеете! Я вам ещё всем покажу, где раки зимуют! Вы у меня попляшете!
Её крики ещё долго раздавались за дверью подъезда, эхом отражаясь от стен лестничной клетки.
Предыдущая серия тут:
Все серии рассказа в хронологической последовательности тут:
***
Тем временем Ольга и Антон наслаждались своей новой жизнью.
Их квартира, некогда пустая коробка, теперь была полностью обустроена. На кухне блестела современная техника, в гостиной стоял удобный диван и книжные полки, заполненные любимыми книгами. Комната была оформлена в спокойных тонах, с большим окном, выходящим на тихий двор.
Они начали задумываться о будущем — о ребёнке, о совместных путешествиях, о планах на ближайшие годы. Это было непривычное ощущение: не тревоги и обязательств, а радости и предвкушения.
Антон, оглядываясь назад, всё яснее понимал: родители Ольги поступили правильно.
Они взяли свадебные деньги, которые иначе ушли бы на прихоти Тамары Игоревны, и добавили к ним значительную сумму из собственных сбережений. Затем купили квартиру, оформив её на себя — чтобы Антон не мог отдать её матери. Они сделали ремонт за свой счёт и без проблем прописали Ольгу и Антона.
Это был не жест недоверия, а акт спасения — от финансовой зависимости, от манипуляций, от бесконечного чувства вины.
Прозрение Антона
С переездом в собственное жильё Антон словно сбросил тяжёлый груз. Он больше не чувствовал себя обязанным оплачивать мамины кредиты, покупать ей дорогие гаджеты, финансировать её ремонты или покрывать её медицинские расходы, когда были доступны бесплатные альтернативы.
Когда Тамара Игоревна в очередной раз позвонила с просьбой оплатить робот‑пылесос для её студии (20 кв. м, где уборка занимала максимум 15 минут), Антон впервые ответил твёрдо:
— Мам, я не могу. У нас сейчас другие приоритеты — ремонт, мебель, будущее. Прости.
В трубке повисла пауза. Тамара Игоревна явно не ожидала отказа.
— То есть ты отказываешь матери? После всего, что я для тебя сделала?! — её голос дрожал от обиды.
— Я не отказываю. Я просто говорю, что сейчас не могу. И, наверное, больше никогда не смогу выделять деньги на твои хотелки, — ответил он спокойно, но твёрдо.
Первые признаки свободы
Со временем стало очевидно: Антон действительно меньше находится под влиянием матери. Это проявлялось в мелочах. Он перестал отчитываться о своих тратах, не вздрагивал при каждом звонке Тамары Игоревны, мог спокойно сказать «нет», не чувствуя себя предателем. Он начал планировать бюджет вместе с Ольгой, а не оглядываться на мамины просьбы.
Ольга, наблюдая за этими переменами, чувствовала гордость и облегчение. Она знала: это был долгий путь — от сына, который боялся отказать матери, до мужчины, который научился ставить границы и защищать свою семью.
И хотя Тамара Игоревна продолжала звонить, писать гневные сообщения и пытаться вернуть контроль, Антон больше не поддавался. Он понял: его главная ответственность — перед женой и будущим ребёнком, а не перед матерью, которая привыкла видеть в нём лишь источник ресурсов.
Теперь их дом наполнялся не криками и упрёками, а смехом, разговорами о планах и тихими вечерами вдвоём. Это была настоящая жизнь — та, которую они заслужили.
Рассказ затянулся, поэтому прощения у постоянных читателей - решил обновить ход повествования для недавно прибывших читателей. А мы продолжаем
***
В эту субботу дети собрались в доме у Марьи Петровны и Александра Иваныча. Погода выдалась на удивление ясной и тёплой — редкие лучи осеннего солнца пробивались сквозь лёгкие облака, озаряя уютный двор с аккуратно подстриженными кустами и цветочными клумбами.
Марья Петровна с утра хлопотала на кухне. Аромат запечённой курицы с травами и свежеиспечённого хлеба разливался по всему дому, пробуждая аппетит ещё до того, как гости переступали порог.
На столе красовались салаты из сезонных овощей, маринованные грибочки — фирменное блюдо хозяйки, и румяные пирожки с яблоками, которые Ольга обожала с детства.
Александр Иваныч, как всегда, встретил Антона с особым радушием. Мужчины быстро переместились в гостиную, где на большом экране шёл обзор новинок автомобильного рынка.
Разговор завязался мгновенно: тесть с зятем оживлённо обсуждали характеристики двигателей, преимущества полного привода и последние инновации в системах безопасности. Их голоса звучали всё громче, перемежаясь смехом и энергичными жестами — видно было, что оба искренне увлечены темой.
Марья Петровна, наблюдая за этой картиной, не могла сдержать довольной улыбки. Она подошла к Ольге, которая как раз расставляла на столе чайные чашки, и тихо сказала:
— Ну что, Оль, я рада, что у вас с Антоном всё хорошо.
— Наконец‑то Антоша понял, кто в этой истории серый волк, а кто безобидный зайчик.
— Я до сих пор поражаюсь, как эта женщина по имени Тамара Игоревна могла воспитать такого хорошего мальчика, как Антон?
Ольга, помешивая сахар в чашке, вздохнула:
— Да не воспитывала она Антона никогда. Она всю жизнь только собой занималась — мужиков меняла одного за одним, а сын у матери её воспитывался! А мама Тамара лишь использует сына как станок для печати денег.
Марья Петровна покачала головой, не скрывая изумления:
— Ой, Оля, Оля… Бывает же в жизни такое! А я думала, что в мыльных сериалах пьяный режиссёр такое лишь может придумать!
— Да, мам, но Антон сейчас всё осознал. Точнее, он и до этого понимал, что мать его использует в своих грязных играх, но сейчас как будто переформатировал своё сознание.
— Так и сказал Антоше маме Тамаре, что денег на робот‑пылесос не даст. Что нам самим деньги на обустройство квартиры нужны! — с гордостью в голосе рассказала Ольга.
— А та такой скандал устроила! — продолжила она, понизив голос.
— На весь подъезд скандалила, когда Антон выпроваживал её на улицу. Меня как‑то обидно назвала, но муж её быстро приструнил и отправил восвояси.
— Только вот неспокойно моё сердце: эта Тамара Игоревна — женщина дурная и мстительная! От неё всё что угодно можно ожидать!
Марья Петровна накрыла руку дочери своей тёплой ладонью:
— Не переживай, девочка моя. Что эта ненормальная может сделать? Если Антоша понял, что к чему, то вам уже ничего не будет страшно в вашей семейной жизни.
— Да я понимаю, мам. Просто мне не понять, как так можно?
— Вот будет у меня сын, и я даже представить не могу, что буду в старости манипулировать им ради своих меркантильных интересов! — Ольга на мгновение замолчала, глядя в окно. — Ладно, нам с Антоном пора.
Сытые и довольные, наполненные теплом домашнего очага и поддержкой близких, Ольга и Антон отправились к себе. Марья Петровна долго смотрела им вслед, пока их фигуры не скрылись за поворотом. В душе её всё же осталось лёгкое беспокойство — слова дочери не шли из головы.
«И правда, ведь досталась больная на всю голову сватья… — размышляла она, убирая со стола остатки ужина. — Это же надо — за счёт сына жить, кредиты на него свои вешать, ремонт заставлять его у себя в квартире делать. А уж если деньги где увидит лишние, то прямо и подмывает её эти деньги схапать!»
Марья Петровна уже зашла обратно в дом, а дурные мысли всё еще не выходили у неё из головы. Женщина еще долго стояла у окна дома и смотрела в одну точку.
В калитку позвонили.
Александр Иваныч, решив, что молодые что‑то забыли, бодро направился к входу.
Распахнув дверь, он замер: на пороге стояла Тамара Игоревна. Её лицо было искажено гневом, а в руках она сжимала какую‑то бумагу.
— Ну, погодите у меня! — прошипела она, не дожидаясь приглашения войти.
— Здорова, сват, разговор есть, дай зайти. Петровна дома? — без тени неудобства бросила Тамара Игоревна, решительно переступая порог загородного дома сватьев.
Её тон был скорее требовательным, чем приветственным, а взгляд уже скользил по прихожей, словно оценивая обстановку.
— Ну здорова, коли не шутишь, Тамара. Проходи на кухню, поговорим! — после небольшой паузы ответил Александр Иваныч, закрывая за ней дверь.
Тамара, как обычно, не спешила переходить к делу.
Прежде чем направиться на кухню, она замедлила шаг, внимательно разглядывая интерьер. Взгляд её скользил по деревянной лестнице с резными перилами, по картинам в простых рамках на стенах, по аккуратно расставленным сувенирам на полках.
Дом Марьи Петровны и Александра Иваныча не был похож на дворец. Обстановка здесь отличалась скромным, но продуманным уютом: добротная мебель, светлые шторы, множество живых цветов на подоконниках. Ремонт не кричащий, без модных излишеств — но всё подобрано со вкусом и заботой.
В отличие от новомодного, чуть вычурного ремонта в квартире Тамары Игоревны, где каждый предмет кричал о своей дороговизне, здесь царила атмосфера настоящего семейного очага. И именно это, как ни странно, вызывало в Тамаре Игоревне глухое раздражение.
«Ну надо же, — мысленно фыркала она, — живут себе припеваючи, всё у них ладно да складно. И дом, и муж под боком, и дети благополучные. А я что? Одна, как перст, всё сама, всё в одиночку…»
***
Бывает, знаете ли, у некоторых людей такая особенность — завидуют всему, что у других. У самого, понимаешь, чуть ли не «Бентли» во дворе стоит, а он всё равно ржавой «копейке» соседа завидует. Ничего уж с этим не поделать — такова людская природа.
***
Вот и Тамара Игоревна была из той категории людей, которым всегда казалось, что у других — богатство и счастье, а у неё — так, подачки судьбы.
На кухне она наконец остановилась, окинув взглядом просторный стол из натурального дерева, массивные шкафы из светлого дуба и большую хрустальную люстру, мягко рассеивающую свет.
— Экая у вас какая люстра на кухне красивая! А гарнитур какой прекрасный — недавно заказывали? — словно забыв о цели визита, поинтересовалась Тамара Игоревна.
— Да уж лет как десять назад обновили, — с лёгкой улыбкой ответила Марья Петровна, доставая из шкафа чашки. — Время летит, а вещи служат.
— Ну да, ну да… А смеситель‑то у тебя какой хороший — с аэратором и с гибким носиком.
— А мне Антоша обычный купил, неудобный такой. А я вот такой, как у вас, хотела. А он сказал, что тот лучше. А где же тот лучше, посуди, сваха?
— Тот совершенно не лучше! Да и фирма у него как‑то плохо читается — какой‑то «Грое» или «Грохе»… В общем, я со своим немецким еле произношу.
Марья Петровна сдержала улыбку. Она прекрасно понимала, к чему клонит сватья, но решила ответить прямо:
— Да ты что, сватья! Это же самая премиальная сантехника. Антон сделал хороший выбор. А у нас — дешёвый китайский: выглядит красиво, но срок жизни — пара лет, и на замену!
Тамара Игоревна на мгновение замолчала, переваривая услышанное. Её лицо выразило смесь досады и обиды.
— Ну да, везёт тебе, Петровна. С мужиком в доме живёшь — с мужиком можно и китайский смеситель поставить: есть кому поменять.
—А у меня — кому поменять? Муж ещё по молодости в другую семью ушёл, а я больше так никого и не нашла… — её голос дрогнул, и она едва не расплакалась от жалости к себе.
Марья Петровна мягко коснулась её руки:
— Так ты о чём, сватья, поговорить пришла? О том, что тебе плохо без мужика живётся? Это вопрос не ко мне — своего мужа я тебе не отдам! — с доброй усмешкой добавила Марья Петровна.
Тамара Игоревна резко выпрямилась, словно очнувшись:
— А… Да… Не об этом. А о том, что бессовестные вы — вот о чём я хотела с вами поговорить! — наконец вернулась она к изначальной цели визита.
В этот момент на кухню зашёл Александр Иваныч. Услышав последние слова, он не смог сдержать усмешки:
— Так, ну а ты, Игоревна, так заботишься о чистоте нашей совести или у тебя какой другой шкурный интерес имеется?!
Тамара Игоревна метнула на него взгляд, полный праведного гнева:
— Какой у меня интерес, Иваныч?! А вот вам хотела в глаза посмотреть да посовестить вас! Это же надо: у собственных детей деньги их свадебные отнять?! Это как же такое удумать можно было?!
Она бесцеремонно опустилась на стул у окна, будто хозяйка положения, и, как ни в чём не бывало, уставилась в сад, где щебетали птицы.
— Чего молчите?! Нечего сказать?! Чувствуете, что рыльце в пушку! — прищурив один глаз, она гневно посмотрела на семейную пару, которая действительно не могла найти слов от такой наглости.
(Автор хотел бы напомнить для тех читателей, кто ещё не успел прочитать предыдущие главы: именно Тамара Игоревна весьма искусно осваивала деньги молодожёнов. Марья Петровна с Александром Иванычем, видя эту тенденцию, приобрели квартиру на свадебные деньги Ольги и Антона, добавив к ним собственные средства — и на покупку, и на ремонт в новом жилище молодых.)
— Так ты зачем пришла, Тамара? Я думал, у нас с тобой конструктивный взрослый разговор получится по поводу наших детей, а ты чего?! — стараясь сохранять спокойствие, спросил Александр Иваныч, не желая ввязываться в бессмысленную перепалку.
— «Зачем пришла, зачем пришла?» — передразнила его Тамара Игоревна, скривив губы.
— Леденцов принесла, сейчас раздавать буду! Деньги Антона зачем себе присвоили, ироды?!
Её голос зазвенел от негодования, а руки сжались в кулаки.
— Поясни, пожалуйста, — из последних сил сдерживаясь, произнёс Александр Иваныч. Он всё ещё надеялся, что удастся перевести разговор в спокойное русло.
— Поясню, отчего же не пояснить?! Деньги свадебные вы взяли? Взяли!
— Квартиру на них оформили? Оформили!
— Квартиру на кого оформили? На себя оформили! Сына моего Антошу вокруг пальца обвели? Обвели! — тараторила Тамара Игоревна, явно довольная собой.
Её голос звучал торжествующе, будто она только что разоблачила грандиозный заговор.
Марья Петровна, до того молча слушавшая этот монолог, резко выпрямилась. Щеки её вспыхнули от возмущения.
— Нет, ты слышал, Саша?! В чём она нас обвиняет?!
—Сама больше миллиона рублей на свои нужды у наших молодых выторговала — себе на ремонт в квартире, на телефоны, кофеварку, технику в доме, операцию себе в платной клинике сделала, которую бесплатно по квоте делают!
— А нас ещё в чём обвиняет?! В том, что мы взяли свадебные денежные подарки наших же родственников, добавили ещё к ним, считай, в четыре раза больше, и купили им квартиру, в которой ещё и ремонт за свой счёт сделали?!
Она шагнула ближе к Тамаре Игоревне, глаза горели праведным гневом:
— Мы не «обвели вокруг пальца» Антона. Мы спасали его от тебя! От твоей бесконечной потребности в деньгах, от твоего манипулирования!
— Ага, им вы купили… Квартирку‑то на себя оформили, так что в случае чего — шиш чего моему Антошке при разводе достанется! — не унималась Тамара Игоревна, прищурив глаз в ожидании ответа.
Александр Иваныч, до этого молча наблюдавший за перепалкой, усмехнулся:
— А ты уж прям спишь и видишь, чтобы наши молодожёны развелись?
— Ну так какие проблемы, — парировал Александр Иванович.
— Ты тоже возьми тот миллион в общей сложности, который наши дети тебе на твои хотелки отвалили, помножь его на четыре и подари им новый внедорожник.
— Машину можешь на себя оформить — ни Ольга, ни мы с Петровной против не будем. А уж если, не дай Бог, разведутся, себе машину заберёшь. Вот и у Антона капитал будет!
Александр Иваныч скрестил руки на груди, глядя на неё с лёгкой усмешкой:
— Так откуда у меня такие деньжищи, Иваныч?!
— Это ты — мужик, зарабатываешь хорошо, видать, раз такое бабло скопил. А я ещё ипотеку за свою студию не выплатила, — заныла Тамара Игоревна, изображая беспомощность.
— Так ты продай свою квартирку. С таким хорошим ремонтом хорошие деньги за квартирку‑то выручишь. Вот и кредит погасишь, и деньги детям вернёшь с процентами — хотя бы тот миллион без наценки.
— Тогда уж, стало быть, и мы те несчастные 800 000 в общий котёл положим. Как тебе идея? Как раз им на новую машину и сложимся. А то старая Антонова развалюха того и гляди развалится! — спокойно предложил Александр Иваныч.
— Так где же мне жить, Иваныч, если я квартиру‑то свою продам?! — развела руками Тамара Игоревна, будто искренне недоумевая.
— Так у тебя же у матери, поди, какой‑никакой домишко в деревне остался? Вот и поезжай в деревню, на природу. Там птички поют, кота заведёшь, с собакой… Чай веселее будет, чем одной в квартире куковать! — усмехнулся Александр Иваныч.
Тамара Игоревна побагровела от злости на свата. Она сжала кулаки, пытаясь сдержать рвущийся наружу гнев. Ведь одно дело самой от других чего-то требовать, а другое - терпеть аналогичные требования, только на своей "шкуре".
— Ишь ты, старый лис… Ишь ты какой хитрый… Деньги присвоенные не хочешь отдавать, так и скажи!
— Зачем всякие небылицы придумывать?
— Я у детей ничего не отбирала — они мне сами отдали. А вы без спросу взяли. В этом и разница, что вы — воры, а я добросовестный приобретатель! — выпалила она, пытаясь придать своим словам вес.
Александр Иваныч глубоко вздохнул, стараясь сохранять спокойствие:
— Послушай, Тома, мы не такие дурачки, как ты думаешь. Или ты серьёзно надеешься, что мы за тебя твой кредит за квартиру платить будем?
— Что прямо сейчас возьмём и выложим тебе свадебные деньги молодожёнов? Нет у нас денег — мы на них жильё молодым купили, отделали, свои деньги вложили. Отстань уже и от нас, и от них. Живи на свои деньги, а к детям не лезь!
Тамара Игоревна резко встала, её глаза метали молнии.
— Ах так?! Если сейчас же не отдадите сворованные деньги, разведу я наших молодожёнов! Как пить дать, разведу! — прошипела она, глядя на свата с неприкрытой ненавистью.
— Слушай, Тамара, тебе сказано, что денег нет. Чего тебе от нас надо?! И от детей отстань. Раз не хочешь помогать, так хоть одеяло на себя не тяни! Успокойся! — твёрдо повторил Александр Иваныч.
Тамара Игоревна замерла на мгновение, будто собираясь с силами для последнего удара. Затем, резко развернувшись, направилась к двери. Уже на пороге она остановилась и бросила через плечо:
— Значит, так. С вас 50 000 в месяц, переводить будете мне на карту! За полтора года всю сумму отдадите! Или ждите развода!
Её голос дрожал от ярости, а рука так сильно сжала ручку двери, что побелели пальцы.
Не дожидаясь ответа, она резко распахнула дверь и вышла, громко хлопнув ею на прощание.
В доме повисла тяжёлая тишина. Марья Петровна медленно опустилась на стул, всё ещё не веря в произошедшее.
— Ну и наглая же баба! — наконец выдохнула она. — И как только язык поворачивается такие вещи говорить?!
Александр Иваныч подошёл к окну, глядя, как Тамара Игоревна торопливо шагает к калитке.
— Всё, Петровна. Теперь точно конец. Больше мы её здесь не увидим. И слава Богу.
Он повернулся к жене, обнял её за плечи:
— Главное — чтобы дети наши не пострадали. А мы уж как‑нибудь переживём эту бурю.
Продолжение уже на канале. Ссылка внизу ⬇️
Продолжение тут:
Ставьте 👍Также, чтобы не пропустить выход новых публикаций, вы можете отслеживать новые статьи либо в канале в Телеграмме, https://t.me/samostroishik, либо в Максе: https://max.ru/samostroishik