Смотрю на последние кадры с Филиппом Киркоровым и ловлю себя на странном ощущении. Как будто наблюдаю не просто эпизод из жизни артиста, а театральную постановку, где драма и фарс переплелись так тесно, что уже невозможно понять, над чем смеяться, а над чем грустить.
С одного бока человек-эпоха, король, который десятилетиями держал планку так высоко, что многим и присниться бы не посмело. А с другого мужчина, которому теперь трудно преодолеть даже три невинные ступеньки. И всё это в условиях прожекторов, костюмов, сияния, блёсток… Такая парадоксальная картина, что хочется то перекреститься, то рассмеяться.
За свою практику я видела разное. Падения звёзд, их взлёты, капризы, трансформации. Но то, что происходит с Киркоровым, – это отдельный жанр.
Знаете, есть такие люди, которые стоят у зеркала и уверяют вас, что выглядели в двадцать лучше, чем сегодня, хотя это не так. Вот он из той породы. Только масштаб иной, сцена побольше, да и статус громче.
Когда лестница превращается в Эверест
Картина перед глазами стоит чёткая, как свежий снимок, который только что вытащили из фотолаборатории. Огни сцены, зал жужжит, как улей, наряд артиста переливается своими фирменными «киркоровскими» отражениями. Он завершает номер, делает жест, будто хочет сказать: «Ну что, дорогие мои, я всё ещё могу!» – и вдруг останавливается.
Эта крошечная лестница превращается для него в символ чего-то, что он не готов признать. И я отлично понимаю это сопротивление. Мы ведь все в какой-то момент сталкиваемся с тем, что тело начинает вести свою собственную политику. Но у нас хотя бы нет десятков камер, которые ловят каждое колебание.
И тут появляется охранник, как тихий ангел-хранитель, который знает своё место и молча предлагает руку. СМИ трепетно пишут: «помогает преодолеть ступени». А я, глядя на это, думаю: да стопроцентно там уже отработанная хореография. Кто подойдёт, кто подстрахует, кто сделает вид, что ничего не случилось.
Когда я работаю с возрастными артистами, я всегда замечаю одно: тело начинает диктовать условия раньше, чем человек готов это услышать. Киркоров ярчайший тому пример. Он-то привык быть бесконечным.
Откуда всё пошло: та самая «Новая волна»
А ведь это падение, как щелчок пальцев судьбы. Спрыгнуть с лесенки, звучит-то как? Пустяковое дело. Но иногда именно мелочь выбивает почву из-под ног.
Я часто говорю клиентам: «Ваше тело – это не реквизит. Оно не декорация». Но артисты, особенно большого масштаба, порой забывают, что их ноги не радиаторы, их суставы не детали машины, которые можно заменить.
С того самого кульбита на «Новой волне» будто что-то в его теле сдвинулось. вот теперь он относится к ступенькам так же, как я отношусь к молодым парикмахерам, которые уверяют, что умеют стричь боб «на глаз». С недоверием, опаской и внутренней паникой.
И это ведь неудивительно. Любой травмирующий момент отпечатывается в подсознании. Мне как-то одна клиентка призналась: «После неудачного выхода на сцену я год не могла носить каблуки, казалось, что снова упаду». Тело помнит, да и душа не отстаёт.
Версии публики: от жалости до сарказма
Открываешь комментарии, и будто попадаешь на стихийную ярмарку мнений.
Одни, конечно, готовы говорить про «тазобедренные», другие про «возраст, что берёт своё». Третьи про пластические операции, которые, мол, перетянули всё, что только можно.
Правду сказать, я с пластикой сталкиваюсь почти ежедневно. И могу сказать по опыту: да, бывает, что человек перетягивает себя так, что мимика становится механической. Но ходьба – это уже не ботокс, не нити, не фиксаторы. Это чистая биомеханика.
Так что дело, скорее всего, не в хирургии, а в том, что долгие годы артист откладывал тренировки, зато с радостью ложился под лазеры и ультразвук. Лицо на миллион, а походка, как у человека, который десять лет не видел тренажёрный зал.
Вот этот контраст и рождает комизм. И одновременно ту самую щемящую ноту жалости, которую многие боятся признать.
Но почему он не может остановиться?
Вот этот вопрос единственный, который действительно требует размышлений.
Когда человек прожил жизнь в сиянии рампы, отказаться от сцены – это как отказаться от кислорода. Это больно, страшно, невыносимо. Я видела, как артисты, уходя на покой, начинали стремительно стареть, словно вместе со сценой они теряли смысл.
Киркоров, при всей его эксцентричности, тоже человек. И человеку свойственно держаться за то, что давало силы десятилетиями.
Но тут есть нюанс.
Когда сцена перестаёт быть местом силы и превращается в арену, где каждый шаг – это борьба с собственным телом, возникает вопрос: кому это всё нужно? Ему? Публике? Организаторам, которые знают, что фамилия «Киркоров» всё ещё продаёт билеты?
Мне кажется, тут замешано всё и сразу. И амбиции, и привычка быть в центре, и страх оказаться забытым. У артистов это почти всегда так.
Что с достоинством? И где проходит граница?
Я наблюдаю за этими ситуациями как человек, который всю жизнь работает рядом со сценой. И меня больше всего поражает даже не то, что артисту трудно спускаться по ступенькам. Мы все стареем, и это нормально.
Меня поражает то, что он пытается делать вид, будто ничего не происходит. Что это всё просто случайности. Что он по-прежнему «в форме».
Мне кажется, истинное достоинство как раз в честности. В признании: да, силы уже не те. Да, мне нужна поддержка. Да, я выбираю здоровье, а не гонку за вечной молодостью.
И ещё в уважении к зрителю. Если ты выходишь на сцену, значит, должен быть уверен, что отдаёшь не половину, не остатки, а всё, что способен дать.
Когда же концерт превращается в наблюдение за тем, как артист преодолевает свои собственные физические ограничения, – это уже другая история. Не про искусство, а про человеческое упрямство.
Вы знаете, я в своей профессии наблюдала одно. Люди, которые умеют вовремя остановиться, всегда сохраняют больше. И уважение, и красоту, и внутренний свет.
Киркоров всё ещё может выбрать такой путь. Он действительно человек-легенда, это нельзя оспорить. Его вклад в эстраду огромен, яркость бесспорна, энергия неоспорима.
Но даже легенды иногда должны позволить себе отдых. Не потому, что они слабеют. А потому, что мудреют.
И если уж на сцене появляется тот самый момент, когда три ступеньки становятся испытанием, возможно, стоит задуматься не о том, как сделать пандус, а о том, как сделать паузу.
Пауза ведь – это не признак поражения. Это знак зрелости.
Хотя, конечно, в мире наших бессмертных артистов признаться себе в человеческой уязвимости – это задача куда сложнее, чем спуститься по лестнице, пусть даже и с поддержкой.