Самое страшное – когда ты понимаешь всё за секунду до катастрофы. Когда сотрудница аэропорта берёт паспорт твоего мужа, и ты уже знаешь, что сейчас произойдёт. Но Игорь – нет. Он ещё улыбается.
За месяц до вылета
Утром Игорь долго выбирал, какие кроссовки взять. Белые или синие. Марина сидела на кухне, пила кофе и смотрела, как он мечется между прихожей и комнатой. Их съёмная однушка в спальном районе не позволяла особо разгуляться – одна комната, которая была и спальней, и гостиной одновременно.
— Марин, а как думаешь, там асфальт или плитка? На плитке белые быстро грязнятся.
Она допила кофе. Промолчала.
Игорь наконец решился на синие, запихнул их в чемодан и застегнул молнию. Щёлк. В комнате он что-то весело напевал – был на удивление весел последние дни. С того самого момента, как они получили отпускные. Ему тридцать пять, он работает менеджером в строительной фирме, и последний год он был просто счастлив – они наконец-то накопили на нормальный отпуск.
Марина подошла к комоду. Взяла свой паспорт, документы на отель, страховку. Сложила аккуратной стопкой. Его паспорт лежал тут же – она давно переписала все данные. Когда оформляла ему билет на сайте авиакомпании. И когда заходила в его почту удалять уведомления о возврате. Пароль он не менял лет пять – дата их свадьбы. Она всегда занималась документами, билетами, бронированиями. Он даже не заметил бы, если бы она вдруг перестала.
Игорь влетел в комнату – спортивные штаны, олимпийка.
— Ну всё, солнце моё, скоро море! Отдохнём как люди! Забудем обо всех проблемах. Да ладно, фигня какая, житейское всё!
Он обнял её сзади, ткнулся носом в макушку. Марина тридцать два года. Семь лет замужем. Двадцать пять ей было, когда выходила за Игоря – он казался таким взрослым, ответственным. Она тогда верила, что он изменится. Что однажды проснётся и увидит её. Не домработницу, не живую кредитную карту. Жену. Человека.
— Я готова, – сказала она.
За две недели до вылета
Телефон завибрировал, когда Марина была на работе. Ленка. Её подруга работает в том же банке, где обслуживается брат Игоря.
«Марин, прости, не лезу в дела, но... Твой сегодня заходил. Переводил на карту брата... не поверишь сколько. Сто двадцать тысяч. Я думала, глюк какой-то. Спросила – он говорит, на отпуск брату не хватило, решил помочь. Такой весь из себя благородный».
Марина положила трубку.
Села за стол.
Просто села. И сидела минут двадцать, глядя в пустой монитор компьютера.
Двести сорок тысяч рублей. Целый год они откладывали по двадцать тысяч в месяц. Считали каждую копейку. Она отказывала себе в обновках, он – в новых спиннингах. Мечтали, как поедут на море, снимут нормальный отель, а не хостел, как в прошлый раз. Как будут есть в ресторанах, а не в столовых. Как возьмут машину и поедут в горы.
Половину. Он взял и отдал половину. Брату. Который третий год не может найти работу получше и вечно сидит без денег.
Марина открыла браузер. Зашла на сайт авиакомпании. Нашла их бронирование. Ввела его паспортные данные – они у неё в телефоне, она всегда всё оформляет.
Курсор завис над кнопкой «Подтвердить возврат».
Руки тряслись.
Семь лет. Семь лет она верила. Что он изменится. Что однажды просто проснётся и увидит её. Она зажмурилась.
Нажала.
Щелчок мыши был на удивление тихим. А ощущение – как будто сняла с шеи камень, который тащила семь лет, не замечая, как сгибается под его тяжестью.
Десять секунд система думала. Марина смотрела на крутящийся значок загрузки. Ещё можно отменить. Ещё можно позвонить в авиакомпанию, сказать, что ошибка. Он же муж. Семь лет вместе. Может, правда надо было просто поговорить? «Операция выполнена успешно». Слишком поздно.
Через два дня на карту упали деньги. Восемьдесят тысяч – двадцать процентов авиакомпания забрала за отмену. На двадцать пять тысяч она заказала ему шорт и футболок. С доставкой на дом. Пусть собирает чемодан. Пусть радуется. Остальное ушло на кредитку – гасить ту проклятую стиральную машину, которую он взял в рассрочку и не платил четыре месяца. Ей коллекторы звонили на работу. Позорили при всех.
Марина помнила, как восемь месяцев назад сидела в банке, оформляла карту рассрочки. Менеджер – девчонка лет двадцати – тараторила про льготный период. Игорь ждал в машине внизу, слушал футбол по радио. Вышла она через час – он даже не спросил, как прошло. Машину продали через два месяца после этого – на ремонт нужны были деньги.
Сейчас. Аэропорт.
— Марин, ты вообще меня слушаешь? – Игорь толкнул её в плечо.
В такси он трещал без умолку. Как будут лежать на пляже. Как возьмёт машину напрокат и поедут в горы, на водопады.
— Говорю, там горные серпантины, виды обалденные.
— Угу.
— Ты всё равно не слушаешь. Как обычно.
Марина промолчала. Машину они продали полгода назад – на ремонт в квартире нужны были деньги. Он уже забыл.
Аэропорт встретил их гулом. Сотни людей, чемоданы, объявления по громкой связи. Игорь схватил тележку, погрузил оба чемодана – он любил выглядеть главным, когда это не требовало особых усилий.
Контроль безопасности прошли быстро. Игорь пошутил с охранником, который просвечивал рюкзаки. Был абсолютно спокоен. Уверен в себе, в жене, в её волшебной карте рассрочки, которая всегда выручает.
Стойка регистрации.
В очереди перед ними стояла семья с двумя детьми. Девочка лет пяти тянула мать за рукав: «Мам, а там будут дельфины?» Марина смотрела на неё и думала – а будут ли у них когда-нибудь дети? Игорь вечно откладывал этот разговор. «Сначала квартиру купим, потом поговорим».
Их очередь.
— Ваши паспорта, пожалуйста, – улыбнулась девушка за стойкой.
Марина протянула свой. Девушка застучала по клавишам.
— Ковалёва Марина Игоревна, билет в порядке. Посадочный талон, выход номер двенадцать. Счастливого полёта.
Марина взяла талон. Пальцы не дрогнули. Хотя в ушах уже начинало шуметь.
— А мой? – Игорь с улыбкой положил паспорт на стойку.
Девушка взяла документ. Застучала по клавишам. Улыбка медленно сошла с её лица. Она нахмурилась. Перепроверила что-то.
— Прошу прощения… Ваш билет аннулирован.
— Как? – не понял Игорь.
Он растерянно посмотрел на Марину.
— Марин, что она говорит?
В ушах зашумело. Марина чувствовала, как сердце колотится где-то в горле. Ладони вспотели. Она сжала ручку сумки так, что побелели костяшки пальцев.
Ещё секунда – и он всё поймёт.
Ещё секунда – и назад дороги не будет.
Она посмотрела ему в глаза. Спокойно. Без ненависти. Просто с окончательной, бесконечной усталостью.
— Она говорит, что твоего билета больше нет, Игорь.
До него доходило медленно. Он моргал, переводил взгляд с равнодушного лица сотрудницы на непроницаемое лицо жены.
— Как нет? Кто... я не понимаю.
— Я отменила. Две недели назад. Сразу как Ленка мне позвонила.
— Какая Ленка? – Он побледнел. – О чём ты?
— Она работает в банке. В том самом, где у твоего брата счёт. Видела, как ты переводил ему деньги. Наши деньги. Сто двадцать тысяч. Половину того, что мы год откладывали на этот отпуск.
Тишина.
Где-то сзади кто-то сдавленно хихикнул. Очередь замерла, люди начали доставать телефоны.
— Но… как... – его лицо медленно менялось, краснело. – Марин, ну это... Брось ты, житейщина обычная! У них проблемы были! Надо было помочь семье! Я думал, мы по твоей карте...
— Ты думал, – перебила она тихо. – Ты всегда думаешь. Только не обо мне. Никогда обо мне.
Она говорила шёпотом, но каждое слово било, как пощёчина.
— Я устала быть твоей запасной картой, Игорь. Устала решать твои «житейские дела». Устала быть невидимой.
Люди в очереди уже не скрывали интереса. Кто-то снимал на телефон.
— И что мне теперь делать? – в его голосе зазвучали панические нотки. – Как я домой поеду?
— Не знаю. Деньги за билет вернулись с потерей двадцати процентов. Часть я потратила – докупила тебе вот этих твоих шорт с футболками.
Она кивнула на чемоданы.
— Остальное ушло на кредитку. Гасить ту стиральную машину, которую ты взял в рассрочку. И не платил четыре месяца. Мне коллекторы на работу звонили. Позорили при коллегах. Но это же дело житейское, правда?
Он открывал рот. Закрывал. Ничего не мог сказать.
— Можешь взять такси домой. Хотя нет. У тебя же нет денег. Совсем. Ты же всё брату отдал.
Марина развернулась.
Взяла сумочку.
Ноги были ватными, в висках стучало.
Она пошла к паспортному контролю.
За спиной раздался его голос:
— Марин! Марина, подожди! Ну как же так! Марин!
Крики. Топот. Его голос срывался, становился жалким.
Она не обернулась.
Прошла через металлоискатель.
Пограничник посмотрел на паспорт, щёлкнул печатью.
— Счастливого пути.
Она кивнула.
Прошла дальше по коридору. Ещё дальше. Туда, где его крики уже не слышны. Где только гул аэропорта, голоса диспетчеров, шум чемоданов.
Села в зоне ожидания. Разжала кулаки – на ладонях остались красные следы от ногтей. Достала телефон. Выключила его. Полностью.
Села ровно.
Выдохнула.
За её спиной остался гудящий аэропорт, растерянный муж и два больших чемодана с шортами.
Впереди был выход на посадку номер двенадцать. Море. Две недели отпуска.
Одна.
Впервые за семь лет – одна.
И улыбнулась.