Дорогие читатели, у вас так бывает, чтобы какая-то очень давняя, много лет назад прожитая история вспомнилась вам именно в наши дни? И не просто вспомнилась, а настойчиво "ворочалась" в памяти, заставляла припоминать детали, подробности, да еще и "просилась", чтобы ее рассказали? Вот, со мной ровно так сейчас и происходит. Вспомнилось событие двадцатипятилетней давности и не выходит из головы. Чувствую, что нужно рассказать. А вы уж сами решайте, читать или нет.
Было это в январе 2000-го года, в Казани. На самой заре третьего, так сказать, тысячелетия. Я тогда работала в газете "Казанское время". Специализировалась на журналистских расследованиях и драматичных ситуациях из реальной жизни. Не помню, каким именно образом пришла в редакцию эта информация: кто-то позвонил или мы выудили ее из милицейских сводок. Многие сюжеты скрывались за скупыми фактами о преступлениях и происшествиях. Но, так или иначе, мы узнали, что в одном доме барачного типа умерла одинокая женщина, и ее соседи вынесли тело на на улицу. Просто положили на сугроб. Выбросили как мусор. Ну, и конечно, на задание отправили меня и фотографа.
Барак представлял собой двухэтажное здание, уже тогда ветхое, в центральной части города. Думаю, его уже давно снесли. А на его месте построили многоквартирную высотку. А тогда в нем было восемь жилых комнат по типу коммуналки. Общая кухня и общий туалет в коридоре. И небольшой полуоткрытый внутренний дворик. Мы увидели сугроб, на котором явно лежало что-то грязное, темные подтеки остались на белом снегу. Тело уже увезли.
Когда открыли дверь и заглянули в комнату, мы с молодым фотографом, совсем еще мальчиком по имени Раиль, сначала отпрянули от смрада. Войти в эту комнатку, всю заставленную емкостями с испражнениями и таким же загаженным голым матрасом было трудно. Но, подавляя рвотные позывы, мы вошли. Услышав человеческие голоса, из-под кровати вылезла до дикости тощая, почти скелет, кошка. И уковыляла прочь. Труп маленькой собачки лежал под кроватью. Еще одна тощая кошка с обезумевшими глазами жалась к дальнему углу под кроватью, и вытащить ее не представлялось возможным. Картина страшного голода человека и его животных разворачивалась перед глазами.
На стенах висели какие-то старые календари и дешевенькие бумажные репродукции картин, типа "Неизвестной" Крамского, "Девятого вала" Айвазовского.
Почему-то многие люди вешали на стены в 70-80-е годы подобные репродукции. Тянулись, так сказать, к культуре.
А потом мы обнаружили фотоальбом. Толстый такой, в плюшевой обложке. Я начала его листать. С фотографий на меня смотрела молодая женщина, внешне чем-то похожая на героиню картины Крамского. Брови, темные чуть вьющиеся волосы, осанка... Симпатичная, особенно в молодости. А еще фото с немолодым, много старше ее мужчиной, свадебные скромные фотографии, еще какие-то люди, и еще, и еще... Детских только фотографий не помню.
А потом пошли страницы с заложенными в них конвертами с письмами и открытками. Из них я узнала, как звали эту женщину. Раиса Максимовна Горбачева. Представляете, полная тезка жены Генсека Михаила Горбачева. Только мужа героини моей будущей публикации звали иначе - Николай. Я читала открытки, адресованные этой паре. "Дорогие Раечка и Коленька! Поздравляем вас с новым 1968 годом! Будьте здоровы и счастливы, берегите друг друга!" А вот еще открытка с более современным дизайном: "Раечка, поздравляю с международным женским днем! Хочется пожелать любви и женственности, но я желаю тебе мужества и сил. Тебе теперь нужно жить за двоих - в память о Николае". Это послание из конца восьмидесятых. Так я поняла, что Раиса Максимовна стала вдовой в конце восьмидесятых. А детей у пары, по всей видимости, не было. Муж Раисы был намного старше и, скорее всего, болел чем-то серьезным. Открытки присылали родственники из Башкирии.
А в 90-е состарилась и заболела сама Раиса Максимовна. Плохо ходили ноги.
Потом мы говорили с молодой простодушной соседкой с голубыми глазами, в которых я не прочитала ни капли угрызений совести: "Она плохо ходила, очень-очень медленно. В магазин часа полтора добиралась, по забору руками перебирая. Ее прям шатало. Купит колбасы, несколько картошек, кое-как помоет и прямо в кожуре варит. А кошки и собака у нее прямо изо рта еду отнимали, тоже голодали".
Потом женщина скажет в свое оправдание: ну, я ей тоже еды заносила пару раз. Как раз в прошлый новый год у меня оливье оставался лишний, чтоб не пропал, ей отдала. Праздник все-таки.
Хроника ее ухода из жизни была страшной и тихой. Раиса Максимовна просто ослабела настолько, что уже не могла ходить, выходить из комнаты, чтобы дойти до туалета, до кухни. Она использовала под туалетные нужды все имевшиеся в комнате емкости, а потом просто слегла умирать. И, наверное, смотрела, умирая, на "Неизвестную" Крамского, как на единственное свидетельство другой, нормальной жизни.
Под новый год к запаху испражнений добавился новый запах - более тяжелый, смрадный, трупный. Дверь была открыта. Соседи брезгливо заглянули в комнату и увидели, что женщина уже мертва. Причем, скорее всего, уже несколько дней. Решительные плечистые мужики взяли за уголки ветхое одеяло и вынесли труп на улицу. Не отравлять же смрадом смерти себе новогодний праздник. Я с трудом могу представить себе картину, в которой чье-то новогоднее веселье разворачивается на фоне этой тихой, но чудовищной трагедии. Вот мужики сидят на диванах перед телевизором, смотрят "Иронию судьбы", вот их жены снуют туда и обратно на общую кухню, готовят на ней новогодние салатики. Запах курицы чуть-чуть заглушает запах смрада и нечистот из комнаты, откуда вынесли труп соседки. Наше время. Не война. Начало тысячелетия.
Первого января никто не работал. Шел снег. Скованный морозцем труп женщины покрывался снегом и превращался в бесформенный сугроб. А второго января его обнаружил дворник, который начал чистить снег во дворе. И обратился в правоохранительные органы...
...В редакции я рассказала эту историю. У меня дрожали руки, бежали мурашки по спине, комок стоял в горле. Я представляла эту умирающую без помощи и еды женщину. А еще я принесла в редакцию этот фотоальбом. От него тоже плохо пахло. Мне велели его выбросить. Правда, редактор выбрал пару фотографий женщины для публикации, потом его взгляд зацепился за конверт. Он прочитал: "Раисе Максимовне Горбачевой" в графе "Адресат". "Чего ж ты главного не рассказала?! - вскричал он.
Наутро вышла газета с заголовком на первой полосе: "Раиса Максимовна Горбачева умерла в Казани. От голода". Заголовок был, конечно, не мой. А мнение главного редактора - всегда главное. Тираж смели за полдня. А со второй половины дня начались звонки в редакцию. Большинство звонивших возмущались не фактом равнодушия соседей к умирающей женщине, а провокационным, или, как сейчас говорят, кликбейтным заголовком. Мол, мы думали, это "та самая" Раиса Максимовна умерла, а оказалось, ее однофамилица, какая-то никому неизвестная старуха. И это было самое горькое. Я предлагала прийти таким абонентам в редакцию, чтобы я вернула им деньги за номер этой газеты. Лишь несколько человек из позвонивших были возмущены самим этим событием, независимо от имен. Говорили о равнодушии, которое как плесень разъедает наше общество, о бездействии социальных служб, медиков, соседей. Я была благодарна этим людям. Они прошли тест на человечность. На человеческую нормальность как таковую.
Дорогие мои! Скоро зима. Гололед, снег, ходить станет еще труднее. Пожалуйста, обратите внимание на своих соседей. Нет ли среди них немощных стариков, которым нужна помощь в покупке, доставке продуктов. Может быть, у вас найдется тарелка теплой каши или супа, чтобы хотя бы раз в день старый немощный человек мог поесть нормальную пищу. Сообщите о таких одиноких стариках в управляющую компанию дома, в котором живете, в социальные службы. Они, эти одинокие старики, уже не в состоянии о себе позаботиться, они не могут пользоваться благами и услугами цифрового общества. Даже еду из магазина не могут себе заказать. А не то, что вызвать соцработника из Собеса. Многие старики за 80 не могут даже пластиковой картой, на которую начислена пенсия, пользоваться. Или забывают, куда ее засунули. Или потеряли. А бумажных денег нет. Они как дети. Их нужно за руку вести по этой тоненькой последней кромочке по имени Жизнь...
❤ Берегите себя и близких. Не будьте равнодушными! С любовью, Татьяна Гольцман