— В ванной снова невозможно находиться. Вода на полу, грязь. Мои вещи испорчены и валяются в ведре. Оля, я так больше не могу. Я не в общежитии живу, а в собственной квартире, за которую нам, между прочим, еще два года платить ипотеку.
Последняя капля в чаше терпения
Андрей Викторович не повышал голос. Это было хуже крика. Он говорил тем глухим, бесцветным тоном. Который появлялся у него только в моменты крайнего раздражения.
Он стоял в прихожей, держа в руках мокрое полотенце. Чужое, с каким-то нелепым рисунком. И смотрел на жену так, словно видел ее впервые за тридцать лет брака. В этом взгляде читалась не злость, а глубокая, безнадежная усталость.
Ольга Николаевна, сотрудница физиотерапевтического отделения, привычным движением поправила очки. Ей хотелось спрятаться. Раствориться в бежевых обоях, стать невидимкой, лишь бы не отвечать на этот взгляд.
— Андрюша, ну потерпи, пожалуйста. Это же ребенок. У нее переходный возраст, сложный характер... — Ольга попыталась улыбнуться, но вышло жалобно. — Лана написала вчера, что проблемы с документами решаются. Еще неделя, максимум две.
— Ты говорила это в мае, когда Лана улетала устраивать личную жизнь. Сейчас ноябрь, Оля.
Андрей с досадой бросил полотенце в корзину для белья. Пластиковая крышка гулко стукнула, закрывая этот неприятный разговор. Но мужчина продолжил:
— Я вернулся с работы две недели назад. Я мечтал просто выспаться в тишине. А у нас в квартире проходной двор.
В глубине квартиры, из комнаты, которая когда-то была кабинетом Андрея, а теперь превратилась в закрытую территорию, раздавался тяжелый ритмичный гул. Музыка играла так громко, что вибрировали стекла в серванте.
Дверь распахнулась, и в коридор вышла Кристина.
«Гостья» диктует свои правила
Ей было четырнадцать. Высокая, угловатая, в огромной кофте с капюшоном, скрывающей фигуру. Волосы выглядели неухоженными, торчали в разные стороны. В руках — пачка снеков.
— Чего шумите? — лениво бросила она, не вынимая наушника из уха. — Заниматься мешаете.
— Заниматься? — Андрей горько усмехнулся. — Кристина, ты на домашнем обучении числишься только на бумаге. Ты учебник хоть раз открыла за полгода?
Девочка демонстративно захрустела едой, глядя прямо в глаза Андрею. В этом взгляде не было ни капли уважения к старшим или благодарности за приют. Только холодное, оценивающее любопытство маленького хищника, проверяющего границы дозволенного.
— Тетя Оля, там интернет плохо работает. Заплатите уже, а? Мама денег не перевела?
— Нет пока, Кристина. Позже.
Девочка фыркнула, развернулась, оставив на чистом полу крошки, и скрылась в комнате. Дверь захлопнулась, отрезая их от её мира.
Андрей Викторович медленно выдохнул, словно сбросил тяжелый груз, и подошел к шкафу.
— Ты куда? — испуганно спросила Ольга. — Ужин на столе, все остынет.
— Я даю тебе выбор, — он не смотрел на нее, проверяя документы в карманах куртки. — Или ты завтра же обращаешься в соответствующие инстанции и заявляешь, что мать оставила ребенка, а мы не являемся законными представителями, или я уезжаю.
Сколько стоит чужая безответственность
— Андрей! Как ты можешь? В государственное учреждение? Её же заберут! Лана меня не поймет! Она же моя подруга детства...
— Твоя подруга детства, Оля, живет на курорте с мая. Она не присылает нам помощи. Мы кормим, одеваем и терпим абсолютно неуправляемого человека.
— Но у Ланы сейчас временные трудности...
— А у нас нет трудностей? — Андрей наконец посмотрел ей в глаза жестким, прямым взглядом.
— Оля, я простой мастер участка, я не владелец заводов. У нас кредит за дачу, мне требуется дорогое лечение зубов — это огромная сумма. А мы тратим всё на продукты, которые исчезают из холодильника, как в черную дыру. Я устал. Я просто физически больше не справляюсь с этой нагрузкой.
— Но нельзя же выставить ребенка за дверь!
— А мужа можно?
Этот вопрос повис в воздухе тяжелой паузой. Ольга молчала. Ей казалось, что он просто пугает. Ну куда он уйдет? В пятьдесят пять лет, от налаженного быта, от своих привычек?
«Я не благотворительный фонд, Оля. И у меня только одна жизнь».
Андрей достал спортивную сумку. Звук молнии в тишине квартиры прозвучал пугающе громко. Он собирался быстро, по-мужски скупо. Смена белья, рубашки, зарядное устройство.
Ольга стояла в дверном проеме, прижав руки к груди. Ей хотелось броситься к нему, остановить. Но привычка быть «хорошей девочкой», которая должна всех спасать и всем угождать, держала ее крепче любых цепей.
— Я поеду к маме. В пригород. Буду спать на старом диване, зато в тишине и спокойствии.
Он вышел в коридор, надел обувь.
— У тебя сутки, Оля. Если завтра к вечеру ситуация изменится — я вернусь. Если девочка останется здесь — будем решать вопрос через официальный развод и раздел имущества. Квартира общая. Продадим, разменяем. Жить в этом хаосе я не намерен.
Щелкнул замок входной двери.
Холодное одиночество
Ольга осталась стоять в коридоре одна. Тишина, наступившая после его ухода, была обманчивой. Из комнаты девочки по-прежнему доносился голос какого-то видеоблогера.
Женщина прошла на кухню. Ноги не слушались. На столе — немытая чашка. В раковине гора посуды. На плите — кастрюля с остывшим ужином, который Ольга готовила два часа, стараясь угодить всем.
Она села на табурет и посмотрела на телефон. Надо позвонить Лане. Срочно.
Гудки шли долго. Механический голос на иностранном языке сообщил, что абонент недоступен. Ольга открыла мессенджер. Последнее сообщение от подруги было три дня назад: «Оленька, потерпите немного, у нас тут заминка с переводами, скоро всё решу. Целую!».
Ольга перевела взгляд на холодильник. На дверце висел календарь. До зарплаты неделя. На карте оставалось совсем немного средств. Аванс мужа ушел на погашение обязательных платежей.
Внезапно дверь комнаты скрипнула.
— Тетя Оля! — голос Кристины звучал требовательно и капризно. — Там связь вообще пропала! Вы оплатили счет или нет? И есть хочется. Дядя Андрей ушел, что ли?
Ольга медленно подняла голову. Перед ней стояла девочка, ради которой она только что, возможно, разрушила свою семью. Кристина смотрела на неё равнодушно.
— Андрей ушел, — тихо сказала Ольга. — Совсем.
— Да ладно, — протянула Кристина, и в её голосе проскользнула злая насмешка. — Ну и пусть. Нашел из-за чего обижаться. Он все равно был скучный, вечно ворчал про свет в коридоре. Слушай, раз его нет, может, закажем еды? Я пиццу хочу с ветчиной.
В этот момент внутри Ольги что-то оборвалось. Она смотрела на это чужое лицо и впервые подумала: «А ведь муж прав. Это действительно кукушонок в нашем гнезде».
Но привычка терпеть была сильнее голоса разума.
— Нет лишних средств на заказ, Кристина. Ешь то, что приготовлено.
— Фу, там лук, я такое не ем! — возмутилась девочка. — Сама ешь свою стряпню!
Она развернулась и ушла к себе, громко хлопнув дверью.
Чужие люди в доме
Ночь прошла тревожно. Ольга лежала на широкой кровати одна, чувствуя, как огромная квартира давит на нее пустотой. Из соседней комнаты до утра слышались шаги, хлопанье дверьми шкафов и громкий смех.
Утром Ольга ушла на дежурство, оставив на кухонном столе немного денег и записку: «Еда в холодильнике. Пожалуйста, прибери за собой».
Когда она вернулась вечером, едва держась на ногах от усталости, в квартире стоял тяжелый, неприятный запах. В прихожей валялась чужая обувь огромного размера.
Ольга вошла в гостиную и замерла.
На диване, где Андрей любил отдыхать после смены, сидела Кристина и незнакомый парень в капюшоне. На журнальном столике царил хаос: коробки от заказанной еды, грязные стаканы, крошки.
— О, тетя Оля пришла! — Кристина выглядела вызывающе. Взгляд мутный, улыбка кривая. — А мы тут... общаемся. Это Максим.
Парень лениво кивнул, даже не подумав встать.
— Что здесь происходит? — голос Ольги дрогнул. — И откуда средства на заказную еду?
— А я в той шкатулке взяла, в серванте, — простодушно заявила Кристина. — Там лежали наличные. Ну ты же сама пожалела на продукты! Не голодать же мне.
В шкатулке лежал неприкосновенный запас мужа. Средства, отложенные на важное лечение.
Ольга почувствовала, как пол уходит из-под ног.
— Вон, — тихо сказала она.
— Что? — переспросил гость.
— Покиньте квартиру! Оба! Немедленно! — голос Ольги окреп.
— Полегче, — парень встал, нависая над хозяйкой дома. — Чего шумишь?
Ольга решительно взяла телефон. Руки дрожали, но она нашла в себе силы посмотреть незваному гостю в глаза.
— Я сейчас вызову наряд.
Парень оценил решимость женщины, сплюнул на ковер, надел ботинки и вышел, даже не попрощавшись с подругой. Дверь громко хлопнула.
Холодный расчет вместо благодарности
Девочка осталась сидеть. Страха в её глазах не было. Только злость загнанного зверька, который готов нападать первым.
— Ну и вызывай, — прошипела она, сузив глаза. — Приедут сотрудники, а я скажу, что вы меня здесь обижаете. Что твой муж на меня ворчит, а ты — моришь голодом. Вас затаскают по инстанциям, поняла?
Ольга опустила руку с телефоном. Мир вокруг неё качнулся.
Слова о ложных обвинениях повисли в воздухе. Ольга смотрела на девочку, развалившуюся на её диване, и вдруг почувствовала не страх, а ледяное спокойствие. Словно кто-то выключил в голове панику и включил яркий свет разума.
Это был предел. Черта, за которой заканчивалось милосердие и начинался инстинкт самосохранения.
Ольга медленно положила устройство на стол.
— Значит, пожалуешься? — переспросила она тихо. — И жизнь нам испортишь?
— Испорчу, — Кристина ухмыльнулась, чувствуя, как ей показалось, слабину. — Дядю Андрея с работы уволят, если узнают, как он с сиротой обращается. Так что давай еще денег, мне на карманные расходы не хватает.
Ольга прошла в прихожую, взяла папку с документами и вернулась.
— Ты просчиталась, Кристина. Андрей вторую ночь живет у своей матери. Его там видели соседи и консьерж. У него есть свидетели. А вот у тебя — большие проблемы.
— Что ты несешь? — девочка перестала жевать резинку.
— Я звоню. Прямо сейчас. Сообщаю, что в моей квартире находится безнадзорный подросток, ведущий себя неадекватно. Мать за границей, связи нет, средств к существованию нет. Я не опекун. Я посторонняя женщина, которая больше не будет нести за тебя ответственность.
— Ты не сделаешь этого, — голос девочки дрогнул, но наглость еще держалась. — Лана тебя не простит!
— Лане сейчас не до тебя, — холодно ответила Ольга.
Она нажала кнопку вызова.
— Оператор, что у вас случилось? — раздался спокойный голос в трубке.
— У меня в квартире находится несовершеннолетний ребенок без законных представителей. Мать в другой стране. Прошу прислать сотрудников для решения вопроса о жизнеустройстве подростка.
Кристина вскочила с дивана.
— Не надо! — крикнула она. — Ты что делаешь? Маме позвони!
— У неё абонент недоступен, — Ольга говорила уже с дежурным, диктуя адрес.
Тяжелое решение
Сотрудники прибыли быстро. Вместе с ними в квартиру поднялась женщина-инспектор — уставшая, с папкой бумаг. В квартире стало тесно от строгих взглядов и официального тона.
Кристина сидела в углу, поджав ноги. Вся её спесь исчезла. Теперь это был просто испуганный ребенок.
— Так, гражданка, — инспектор проверяла документы Ольги. — Кем приходитесь девочке?
— Никем. Знакомая матери. Мать, Лана Сергеевна, выехала за рубеж полгода назад. Доверенности на меня нет. Согласия на проживание нет.
Инспектор подняла на Ольгу тяжелый взгляд. В нем читалось всё: и укор, и усталость от бесконечных семейных драм.
— Почему раньше не сообщили?
— Надеялась, мать вернется. Ошиблась.
Инспектор повернулась к Кристине:
— Собирай вещи. Поедешь в социально-реабилитационный центр. До выяснения обстоятельств.
— Я не поеду! — Кристина бросилась к Ольге, хватая её за руки. Те самые руки, которые она вчера оскорбляла. — Тетя Оля, пожалуйста! Я не буду больше! Я всё уберу! Я деньги верну, мама пришлет! Не отдавайте меня!
У Ольги внутри всё сжалось. Хотелось обнять, успокоить, выгнать посторонних людей, сказать: «Мы сами разберемся». Это был рефлекс, выработанный годами — быть удобной для всех.
Но потом она вспомнила пустую шкатулку. Лицо мужа, когда он собирал сумку.
Это была не детская шалость. Это была подлость взрослого уровня. И если она сейчас уступит, этот каток проедет по её жизни еще раз, уже окончательно.
— У тебя есть теплые вещи? — спросила Ольга чужим, деревянным голосом. — Надень тот пуховик, что мы купили. На улице мороз.
Кристина отшатнулась. Она не могла поверить, что всегда мягкая тетя Оля действительно отправляет её.
— Мать будем в розыск подавать, — сообщила инспектор, заполняя акт. — За неисполнение родительских обязанностей.
— Понимаю, — кивнула Ольга. — Я сделала всё, что могла. Больше не могу.
Когда дверь за ними закрылась, в квартире наступила оглушительная тишина.
Генеральная уборка жизни
Стыд жег её изнутри. Стыд не за то, что обратилась в органы. А за то, что допустила всё это. За то, что полгода предавала свою семью ради иллюзии собственной доброты.
Она не спала всю ночь. Убирала квартиру. С остервенением оттирала пятна, вымывала пол, выбрасывала мусор. Всё, что напоминало о присутствии чужого человека, летело в мешки.
Утром она позвонила Андрею.
— Приезжай, — сказала она просто. — Я всё решила.
Он приехал через час. Молча зашел, поставил сумку. Прошел по квартире, осматриваясь. Заглянул в комнату, где жила гостья. Там было чисто, окно распахнуто настежь, свежий морозный воздух заполнил пространство.
Андрей вернулся на кухню. Ольга сидела у окна, глядя на серый двор.
— Где она? — спросил он.
— В центре временного содержания. Будут искать отца или ждать мать.
Андрей сел напротив. Он внимательно посмотрел на жену. За эти двое суток она изменилась. Исчезла та суетливость, которая его так раздражала.
— А накопления? — спросил он тихо. — Те средства на лечение?
— Их нет, — ровно ответила Ольга, не отводя глаз. — Она их потратила. Я возьму дополнительные смены, мы всё восстановим.
«Не надо, — Андрей махнул рукой. — Будем считать, что это была плата за очень дорогой жизненный урок под названием "Как научиться ценить себя"».
Он встал, подошел к ней и положил ладонь на плечо.
— Я купил творог и сметану. Приготовим завтрак?
— Давай, — кивнула она, и впервые за долгое время почувствовала облегчение.
Они завтракали в тишине. Не было ни громких слов, ни клятв. Но они были дома. Вдвоем. И самое главное — в безопасности.
Финальный аккорд
Вечером телефон Ольги ожил. На экране высветилось фото Ланы и иностранный номер.
Подруга звонила настойчиво. Видимо, до неё дозвонились. Ольга смотрела на экран. Она представляла, что сейчас услышит: обвинения в предательстве, истерику, требования забрать ребенка обратно.
Ольга нажала кнопку отбоя.
Зашла в настройки контакта.
«Заблокировать».
«Подтвердить».
Телефон затих.
В квартире было слышно только, как идут часы на кухне и как Андрей в соседней комнате смотрит новости на нормальной громкости. Жизнь продолжалась. Только теперь в ней не было места людям, которые путают доброту со слабостью.
Подписывайтесь на канал, здесь мы обсуждаем реальные истории без прикрас!