Дарья Десса. Авторские рассказы
Тайны британского юмора
Однажды преподавателя английского языка Елену Владимировну, известную своим глубоким знанием не только грамматики, но и культурных особенностей Туманного Альбиона, спросили, в чём же кроется истинный смысл выражения «английский юмор».
Вопрос был задан с изрядной долей скепсиса: ведь почему-то считается, что он слишком консервативный, сухой, а порой и вовсе непонятный, и постичь его тонкости могут лишь британские аристократы или, по крайней мере, люди, воспитанные в строгих традициях викторианской эпохи, самыми выдающимися представителями которой, как всем известно, являются Шерлок Холмс и доктор Ватсон.
Елена Владимировна, поправив очки в тонкой золотой оправе, улыбнулась.
– Это распространённое заблуждение, – начала она свой ответ, обращаясь к студентам. – Английский юмор действительно сухой и сдержанный, но его консерватизм – это, скорее, консерватизм формы, а не содержания. Он требует не аристократического происхождения, но контекста и невозмутимости – того самого знаменитого «stiff upper lip», или «твёрдой верхней губы».
Она обвела глазами аудиторию, взиравшую на нее с большим интересом.
– Чтобы понять английский юмор, – продолжила Елена Владимировна, – нужно понять, что это не просто набор шуток, это философия выживания и культурный код. Он родился не в гостиных аристократов, а в окопах, на палубах кораблей и, что особенно важно, в условиях постоянной, изматывающей угрозы, как, например, во время Первой мировой. Именно поэтому он так тесно связан с концепцией «stiff upper lip» – умением сохранять спокойствие, невозмутимость и внешнюю неэмоциональность перед лицом любых, даже самых ужасных, трудностей».
Она выделила четыре ключевых элемента, которые делают британский юмор уникальным и часто недоступным для иностранцев.
– Первый – это Understatement, то есть преуменьшение. Это, пожалуй, самый важный элемент. Суть его в том, чтобы описать катастрофическое или невероятное событие максимально нейтральными, обыденными словами, тем самым многократно усиливая комический эффект. Например, сказать о разрушенном бомбой доме: «Немного неряшливо, не правда ли?»
Студенты улыбнулись.
– Второй – Irony and Sarcasm, ирония и сарказм. Британцы используют их виртуозно, часто говоря прямо противоположное тому, что имеют в виду, но с абсолютно невозмутимым, «каменным» лицом (deadpan delivery). Это требует от собеседника мгновенного считывания контекста и интонации. Третий – Self-Deprecation, самоирония. Смеяться над собой, над своими недостатками, над национальной медлительностью, погодой или даже над Королевским флотом – это признак силы, а не слабости. Это способ показать, что ты выше обстоятельств, даже если эти обстоятельства – ты сам. Четвёртый – Deadpan Delivery (невозмутимая подача): шутка произносится без улыбки, без паузы, как будто это самая обычная информация. Именно контраст между абсурдностью сказанного и полным отсутствием эмоций у говорящего создаёт взрывной эффект.
В аудитории висела тишина.
– А теперь, – сказала Елена Владимировна, – давайте вернёмся к истории, которую я начала, и посмотрим, как эти принципы работали на практике в самый мрачный период британской истории – во время Блица, когда Лондон бомбили каждую ночь. Итак, первый пример. Был в Лондоне паб, который открылся еще в конце XIX столетия. Его владелец этим очень гордился: такие давние традиции! Потому однажды снял вывеску с указанием времени работы и повесил новую, где было начертано: «Открыто как обычно» (Open as Usual). Мол, кто знает, тот и так знает, остальные поинтересуются. Это уже само по себе было проявлением сдержанного британского высокомерия и гордости за свою незыблемость.
Дело происходило в 1940 году, в самый разгар Битвы за Британию, и тогда фашистская Германия совершила первые массированные авианалёты на их столицу. Лондон горел. Одна из бомб ударила рядом со зданием, где находился тот самый паб, и разворотила ему входные двери. Причем буквально выдрала их с петель вместе с коробкой, обрушив часть стены и выбив все окна. Внутри царил хаос, но барная стойка, по счастливой случайности, уцелела.
На следующий день те, кто по обыкновению пришел в паб (война войной, а пиво по расписанию – ещё один пример невозмутимости), увидели надпись вместо ставшей привычной. Владелец, невозмутимо убирая осколки стекла и обломки кирпича, прикрепил к покосившейся стене новую табличку, написанную от руки. На ней было начертано: «Открыто и лучше проветривается, чем обычно».
– Вдумайтесь в это, – подняла палец Елена Владимировна. – Человек потерял часть своего бизнеса, его жизнь висит на волоске, а его реакция – understatement (преуменьшение) и deadpan (невозмутимая подача). Он не кричит о трагедии, не проклинает врага. Он просто констатирует факт в максимально ироничной и сдержанной манере. Разрушение входной группы он называет «лучше проветривается». Это не просто шутка, но акт неповиновения: «Вы можете сбросить на нас бомбы, но вы не заставите нас изменить наш распорядок и, главное, наш юмор».
К тому же проявление «Stiff Upper Lip»: скрыть страх за иронией. Если ты можешь шутить над своей бедой, значит, ты её контролируешь. Для британцев это был еще и социальный сигнал: всё в порядке, традиции соблюдены, жизнь продолжается. Это было важнее, чем целые стены.
– Второй пример, – продолжила Елена Владимировна, – демонстрирует, как британский юмор использовался как оружие психологической войны, сочетая сарказм с невероятной точностью и сдержанностью. Это история о так называемом «деревянном аэродроме».
Во время Второй мировой немецкое командование решило сбить с толку британскую разведку и отвлечь их бомбардировщики от настоящих целей. На территории оккупированной Голландии или, по другим версиям, под Бреслау, немцы в обстановке строжайшей секретности построили ложный аэродром. С немецкой дотошностью они изготовили из досок и фанеры полноразмерные макеты самолётов, ангаров, даже грузовиков и зенитных орудий. С воздуха этот аэродром выглядел абсолютно настоящим.
Британская разведка, конечно, быстро раскрыла уловку. Но вместо того, чтобы просто игнорировать фальшивую цель, или, наоборот, сбросить на неё тонны взрывчатки, Королевские ВВС решили ответить в чисто британском стиле.
– Однажды, – рассказывала Елена Владимировна, – над этим макетом появился одинокий британский бомбардировщик. Он не стал сбрасывать фугасные или зажигательные бомбы. Он сбросил всего одну... деревянную бомбу. Она упала прямо посреди фанерного аэродрома. К ней была прикреплена записка. В разных версиях анекдота содержание варьируется, но суть всегда одна: «Это всё, что мы думаем о вашем аэродроме» или, в более вежливом варианте, «Фанерным самолётам – фанерные бомбы».
– Что это, если не квинтэссенция английского юмора? – воскликнула Елена Владимировна. – Это не просто шутка, а многослойный, интеллектуальный удар, ирония и сарказм: вместо того, чтобы тратить ценные боеприпасы, они потратили деревяшку, показав, что ценность немецкой уловки равна нулю. Также превосходство: продемонстрировали немцам, что знают об их обмане, но при этом не дают повода для гордости, не признают макет достойной целью. К тому же Deadpan Delivery, «каменное лицо» в действии: представьте себе немецкого офицера, который с серьёзным видом осматривает деревянную бомбу, сброшенную с реального самолёта. Это абсурд, возведённый в степень официального военного акта.
– Кстати, – добавила преподаватель, – есть продолжение этой истории, которое ещё лучше иллюстрирует британскую методичность. Немцы, решив, что раз англичане знают об обмане, то теперь они будут считать аэродром фальшивым, даже если там будут настоящие самолёты, перебросили на него боевую технику. Через два дня британцы вернулись и разбомбили аэродром уже настоящими бомбами, сбросив в конце свиток со словами: «А вот это уже другое дело!».
– Таким образом, – подытожила Елена Владимировна, – выражение «английский юмор» – это не про консерватизм аристократов. Это про интеллектуальное превосходство и эмоциональную сдержанность перед лицом хаоса. Почему же его считают консервативным? Потому что он негромкий, не требует бурных эмоций и не всегда очевиден. Он не бьёт по лбу, как, например, американский или итальянский юмор. Он требует знания контекста: без понимания британской истории, классовой системы, их одержимости погодой или чаем, шутка теряет смысл; умения читать между строк: сарказм и ирония – это всегда «двойное дно». Сдержанности: настоящий британец, услышав блестящую шутку, не будет кататься по полу от смеха. Он, скорее всего, скажет: «Not bad» (неплохо) или «Quite amusing» (довольно забавно), что по шкале британских эмоций означает высшую степень восторга. Это и есть understatement в реакции.
– Английский юмор – это ещё и социальный механизм. Он используется для сглаживания конфликтов: вместо прямого упрёка – сарказм; установления близости: чем грубее ироничная шутка, тем ближе, как правило, отношения между людьми; поддержания порядка: смех над абсурдом повседневной жизни помогает сохранять рассудок в условиях относительной стабильности, которая, тем не менее, полна нелепостей.
– Поэтому, – завершила свою лекцию Елена Владимировна, – когда вы слышите, что английский юмор «сухой» или «консервативный», помните: это не его недостаток, а его главная сила. Это юмор, который выстоял под бомбами, который победил в интеллектуальной дуэли и который позволяет британцам сохранять свою знаменитую невозмутимость. Это юмор, который говорит: «Да, всё плохо, но мы не позволим этому испортить нам чаепитие». А это, согласитесь, дорогого стоит».
Она сняла очки, и в аудитории повисла тишина. Студенты, до этого скептически настроенные, теперь смотрели на неё с пониманием.