– Рит, ну что ты начинаешь, – Сергей устало провёл ладонью по волосам, будто хотел стереть с лица раздражение. – Лена просто попросила доехать до поликлиники с ребёнком. Один раз! У неё своя машина в ремонте, а такси сейчас дорого.
Рита стояла у окна кухни, скрестив руки на груди. За стеклом моросил ноябрьский дождь, и капли медленно ползли по стеклу, оставляя длинные мокрые дорожки. Точно такие же дорожки, подумалось ей, оставались на душе каждый раз, когда Лена звонила с очередной «просьбой».
– Один раз? – она повернулась к мужу. – Сережа, это уже пятый «один раз» за последний месяц. Позавчера – в садик забирать, вчера – в торговый центр, сегодня – в поликлинику. А завтра что? На дачу поедет?
Сергей вздохнул и опустился на табуретку. Кухня была маленькая, уютная, с жёлтыми шторами, которые Рита сама шила прошлой весной. Сейчас эти шторы казались ей слишком яркими, почти вызывающими, словно кричали: «Смотрите, какая у нас счастливая семья!»
– Лена одна с ребёнком, – тихо сказал он. – Ты же знаешь, как ей тяжело.
– Знаю, – кивнула Рита. – И сочувствую. Правда сочувствую. Но моя машина – это не социальное такси для всей твоей родни.
Сергей посмотрел на неё долгим взглядом. В этом взгляде было всё сразу: усталость, вина, лёгкое раздражение и что-то ещё, чего Рита пока не могла разобрать.
– Родители подарили тебе машину, чтобы ты могла спокойно ездить на работу и по делам, – продолжил он. – Но мы же семья. У нас всё общее.
Рита почувствовала, как внутри всё сжалось. Вот оно. То самое слово – «общее». Которое в их семье почему-то всегда работало в одну сторону.
– Общее? – переспросила она, стараясь говорить спокойно. – А когда мои родители помогли нам с первым взносом по ипотеке – это тоже было общее? Или тогда это были «мои» деньги?
Сергей отвёл взгляд. Вопрос повис в воздухе, тяжёлый и неудобный.
Машина появилась у Риты три месяца назад. Родители решили сделать дочери подарок ко дню рождения – новенькую серебристую «Киа Рио», чтобы ей не приходилось каждое утро толкаться в метро и электричках. Рита работала менеджером в крупной компании в центре Москвы, дорога занимала почти два часа в одну сторону. Родители видели, как она устаёт, и решили: пусть будет своя машина.
Рита до сих пор помнила тот день. Папа вручил ей ключи со словами: «Это тебе, доченька. Чтобы ты могла спокойно ездить, не зависеть от расписания транспорта. И чтобы знала – мы всегда рядом».
Она тогда чуть не расплакалась прямо в автосалоне.
А потом началось.
Сначала Лена попросила «буквально на часок» отвезти сына к врачу. Потом «совсем ненадолго» в большой гипермаркет – «у меня же коляска, в такси не влезет». Потом ещё и ещё. И каждый раз Сергей говорил Сергей: «Ну что тебе стоит? Сестре же тяжело».
Рита не отказывала. Не умела. Да и не хотела ссориться. Но с каждым разом внутри накапливалось всё больше раздражения.
– Я не против помогать, – тихо сказала она сейчас. – Правда. Но почему именно моя машина должна быть общей? У тебя же тоже есть автомобиль.
– У меня служебная, – напомнил Сергей. – Я не могу её для личных дел использовать.
– А Лена не может такси вызвать?
– Рит...
– Или хотя бы бензин оплатить? Я же не видела, чтобы она хоть раз заправила мою машину.
Сергей молчал. Потому что знал – Рита права. Лена действительно ни разу не предложила скинуться на бензин. Просто брала ключи, садилась за руль и уезжала, будто так и надо.
– Ладно, – наконец сказал он. – Я поговорю с ней.
– Спасибо, – Рита улыбнулась, но улыбка вышла усталой.
Она думала, что на этом всё закончится. Правда думала.
Но через два дня Лена позвонила сама.
– Рита, солнышко, – голос в трубке был сладкий, как мёд. – Ты не могла бы завтра утром меня подбросить? Мне нужно в роддом на осмотр, а такси опять цены задрали...
Рита закрыла глаза. Внутри всё кипело.
– Лен, извини, – завтра я очень рано уезжаю на работу. Мне в другую сторону.
– Ну пожалуйста, – Лена даже не смутилась. – Я же быстро. Только до роддома и обратно.
– У меня совещание в восемь утра, – твёрдо сказала Рита. – Не совещания, конечно, не было. Но это уже не имело значения.
– Жаль, – вздохнула Лена. – Я тогда Сереже позвоню, может, он что-нибудь придумает.
Рита положила трубку и долго смотрела в окно. Дождь кончился, но небо оставалось серым, тяжёлым.
Вечером Сергей пришёл с работы позже обычного. Вид у него был виноватый.
– Лена звонила, – сказал он, не глядя на жену.
– Знаю.
– Она... в общем, обиделась.
Рита молча поставила перед мужем тарелку с ужином.
– Она сказала, что ты могла бы и помочь, – продолжил Сергей. – Что мы же семья, а ты...
– А я что?
– Говорит, что ты стала жадной.
Рита замерла с чайником в руках. Жадной. Вот так просто.
– Сергей, – медленно сказала она. – Я не жадная. Я просто устала быть удобной.
Он посмотрел на неё, и в его взгляде впервые за долгое время появилась растерянность.
– Я не знаю, что делать, – признался он. – С одной стороны, ты права. С другой – Лена правда в трудном положении.
– А я в каком положении? – тихо спросила Рита. – Я тоже работаю, тоже устаю. И машина – единственное, что у меня есть по-настоящему своё. Подарок родителей. Не наш общий, не твой, не Лены – мой.
Сергей молчал.
На следующий день всё стало ещё хуже.
Рита вернулась с работы и не обнаружила машины на парковке. Сердце ухнуло вниз.
Она позвонила Сергею.
– Где машина?
– Лена взяла, – растерянно ответил муж. – Сказала, что ты разрешила.
– Я?! Когда?!
– Она сказала, что утром звонила тебе, и ты не против была...
Рита почувствовала, как кровь прилила к лицу.
– Сергей, я ей ясно сказала «нет». И ты отдал ключи без моего ведома?
– Она плакала, – тихо сказал он. – Говорила, что ей плохо, давление скачет... Я не смог отказать.
Рита отключилась. Просто нажала отбой и долго стояла посреди парковки, глядя на пустое место, где должна была стоять её машина.
Вечером Лена вернула машину. Припарковалась криво, чуть ли не на два места, и весело помахала Рите из окна:
– Спасибо, Рита! Ты моя спасительница!
Рита не ответила. Просто взяла ключи и пошла домой.
А ночью она долго не могла уснуть. Лежала и смотрела в потолок, слушая, как Сергей ворочается рядом.
– Сереж, – тихо сказала она в темноту. – Это моя машина. И я решаю, кому её давать. Ты понимаешь?
Он молчал долго. Потом повернулся к ней: – Понимаю. Прости.
– Правда?
– Правда, – он взял её руку. – Я поговорю с Леной. Обещаю.
Рита кивнула, но в глубине души уже знала – разговоры не помогут. Потому что Лена не просто просила – она брала. Как само собой разумеющееся.
А через неделю случилось то, чего Рита боялась больше всего.
Лена позвонила в субботу утром, когда они с Сергеем ещё спали.
– Рит, привет! – бодро начала она. – Слушай, у меня тут ситуация... Короче, можно я твою машину на выходные возьму? У меня подруга с дачи едет, нужно встретить на вокзале, потом в магазин, потом...
Рита села на кровати.
– Лена, – сказала она спокойно. – Нет.
Повисла пауза.
– То есть как это нет? – растерянно переспросила Лена.
– Именно так. Нет. Машина нужна мне.
– Но я же...
– Лена, – перебила Рита. – Это моя машина. Я решаю, когда и кому её давать. И сейчас я решаю – никому.
– Но мы же семья! – почти крикнула Лена.
– Семья, – согласилась Рита. – Но даже в семье есть личные вещи. И личные границы.
– Я Сергею пожалуюсь! – выпалила Лена и отключилась.
Рита посмотрела на телефон и вдруг рассмеялась. Нервно, безрадостно.
Сергей проснулся от её смеха.
– Что случилось?
– Твоя сестра сказала, что пожалуется тебе на меня, – ответила Рита. – Потому что я не дала ей мою машину на выходные.
Сергей сел в кровати, потирая лицо.
– Я разберусь, – сказал он твёрдо.
Рита посмотрела на него внимательно. Правда разберётся? Или снова найдёт тысячу причин, почему «сестре тяжело»?
Но в этот раз Сергей действительно пошёл разговаривать.
Рита слышала, как он говорил по телефону в другой комнате – сначала тихо, потом всё громче. Потом хлопнула входная дверь – он ушёл гулять, чтобы не при ней.
Вернулся через час. Лицо красное, глаза злые.
– Всё, – сказал он. – Я ей сказал. Больше она машину не возьмёт.
– Правда? – не поверила Рита.
– Правда, – кивнул он. – Сказал, что, если ей нужна машина – пусть покупает себе. Или вызывает такси. Или просит у меня служебную – но только в крайнем случае и с моего разрешения. А твою машину – больше ни-ни.
Рита смотрела на него и не знала, что сказать. Хотелось плакать и смеяться одновременно.
– Спасибо, – наконец прошептала она.
Но это было только начало. Потому что Лена не из тех, кто легко сдаётся. И когда через несколько дней Рита обнаружила в бардачке своей машины пустую пачку сигарет (хотя никто из них не курил), а потом нашла под сиденьем крошки от чипсов и детскую соску – она поняла: Лена не просто обиделась.
Она объявила войну.
А потом случилось то, чего Рита никак не ожидала...
– Ты серьёзно думаешь, что я сама себе сигареты в бардачок положила? – Рита стояла посреди гостиной, держа в руке мятую пачку «Парламента» с мятым фильтром.
Сергей только вошёл с работы, ещё не снял куртку, а уже смотрел на неё с таким выражением, будто она обвиняла его в государственной измене.
– Рит, я не курю. Ты не куришь. Кто тогда?
– Лена, – коротко ответила она. – Она курила, когда мы ещё в институте учились. Бросила, когда забеременела, но, видимо, снова начала.
Сергей нахмурился, подошёл ближе, взял пачку, понюхал.
– Запах свежий, – тихо сказал он. – И соска под сиденьем… Артёмке уже два года, он из соски давно вырос.
Рита молча смотрела на мужа. Ей даже говорить ничего не хотелось. Всё и так было понятно.
– Я сейчас же ей позвоню, – Сергей достал телефон.
– Не надо, – остановила его Рита. – Она всё равно скажет, что забыла, что ребёнок подруги оставил, что ветер занёс. Не хочу слушать.
– Тогда я сам поеду.
– Куда?
– К ней. Разберусь раз и навсегда.
Он ушёл, хлопнув дверью чуть сильнее, чем нужно. Рита осталась одна. Села на диван, обхватила колени руками и вдруг почувствовала, как по щекам текут слёзы. Не от обиды даже. От усталости. От того, что приходится воевать за элементарное право владеть тем, что тебе подарили.
Сергей вернулся через два часа. Лицо каменное.
– Ну? – спросила Рита, не поднимаясь.
– Она открыла дверь в халате, с сигаретой в зубах, – глухо сказал он. – Артём спал. На вопрос про пачку начала: «Да я понятия не имею, может, ты сама куришь тайком». Я сказал, что если ещё раз увижу хоть намёк – ключи заберу навсегда и отдам тебе вторую пару, которую она «случайно» не вернула.
Рита только кивнула. Вторую пару ключей Лена действительно «забыла» отдать ещё в прошлый раз.
– И ещё, – Сергей сел рядом, взял её руку. – Я предложил ей деньги. На такси до конца месяца. Чтобы не придумывала отговорок. Она сначала отказывалась, потом взяла. Сказала: «Передай Рите, что я не обижаюсь».
Рита горько усмехнулась.
– Конечно, не обижается. Она же святая.
Наступила странная тишина. Неделя прошла спокойно. Лена не звонила. Машина стояла под окнами чистая, с полным баком – Рита сама заправила, чтобы не думать ни о ком. Казалось, всё утряслось.
Но в пятницу вечером раздался звонок от свекрови.
– Маргарита, здравствуй, – голос у Тамары Ивановны был, как всегда, тёплый и немного виноватый. – Тут такое дело… Леночка совсем расклеилась. Давление скачет, врач сказал лежать. А ей завтра обязательно нужно в женскую консультацию – УЗИ плановое. Сергей говорил, что ты теперь… ну… не даёшь машину. Я понимаю, конечно, но может, сделаешь исключение? Один разочек?
Рита закрыла глаза. Вот оно. Большой семейный совет начал работать.
– Тамара Ивановна, – мягко, но твёрдо сказала она. – Я очень сочувствую Лене. Правда. Но я не могу. У меня в субботу с утра важная встреча за городом, я уже договорилась.
– Ну, соврала, конечно. Но иначе нельзя.
– Встреча? – переспросила свекровь с лёгким недоверием. – А перенести нельзя?
– К сожалению, нет.
Повисла пауза.
– Ну… ладно, – вздохнула Тамара Ивановна. – Передам Леночке.
Рита положила трубку и пошла на кухню ставить чайник. Руки дрожали.
Сергей пришёл поздно. Видно было, что мать уже успела ему всё рассказать.
– Рит, – начал он осторожно. – может, всё-таки…
– Нет, – перебила она. – Не может.
– Но ей же плохо.
– Сергей, послушай меня внимательно, – Рита повернулась к нему. – Я не врач скорой помощи. Я не такси. У Лены есть муж, есть ты сам говорил, он сейчас в рейсе. Есть ваши родители. Есть такси, наконец. Почему именно я должна решать её проблемы ценой своего времени, нервов и бензина?
Он молчал.
– Я не против помогать, – продолжала она тише. – Но помогать – это когда про «один раз», а не про «каждую неделю». И помогать – это когда просят, а не берут молча.
Сергей подошёл, обнял её сзади, положил подбородок на плечо.
– Прости, – прошептал. – Я понимаю. Просто… мне тяжело посередине стоять.
– Тогда не стой посередине, – тихо сказала Рита. – Стань рядом со мной.
Он долго молчал, потом кивнул.
– Хорошо. Я позвоню маме. Скажу, что мы нашли другое решение.
На следующий день Лена поехала на УЗИ на такси. Вернулась – написала в семейный чат фотографию малыша на экране и подпись: «Всё хорошо, спасибо всем, кто помог». Рита прочитала и вышла из чата. Больше туда не возвращалась.
Казалось, всё.
Но через две недели случилось то, что окончательно поставило точку.
Рита приехала с работы, поставила машину во двор, как обычно. Утром вышла – а машины нет. Пустое место. Сердце ухнуло.
Позвонила в ГИБДД – не угнали. Позвонила Сергею – он в шоке своём офисе. Позвонила Лене – та трубку не брала.
Через час Лена перезвонила сама.
– Рит, прости ради бога! – голос дрожал. – У меня ночью давление подскочило, скорая приезжала. Я утром проснулась – а ключи у меня в сумке. Видимо, ночью, когда плохо было, случайно взяла со столика в прихожей. Я думала, ты не против… В общем, я уже еду обратно, через сорок минут буду.
Рита молча слушала. Потом сказала только одно:
– Лена, оставь машину у себя во дворе. Ключи брось в почтовый ящик. Я приеду заберу.
– Но как же…
– Всё, – Рита отключилась.
Она вызвала такси, поехала к Лене. Та ждала у подъезда, бледная, с красными глазами.
– Рит, я правда не хотела… – начала она.
Рита молча взяла ключи, села в машину, завела. Лена осталась стоять.
Дома Рита поставила машину на платную охраняемую стоянку в двух кварталах. Оформила абонемент на год. Ключи теперь хранила в сейфе на работе – второй комплект.
Вечером Сергей пришёл и молча положил перед ней на стол новую связку ключей.
– Это что? – спросила она.
– От моей служебной, – сказал он. – Я поговорил с руководством. Теперь могу использовать в личных целях. Пусть Лена берёт мою, когда ей нужно. А твоя – остаётся твоей.
Рита посмотрела на него долго-долго. Потом встала, подошла и обняла так крепко, как не обнимала, кажется, никогда.
– Спасибо, – прошептала.
Он поцеловал её в макушку. – Прости, что так долго доходил. Я люблю тебя. И я на твоей стороне.
В тот же вечер Рита написала родителям длинное сообщение: «Спасибо за машину. Теперь она точно моя. И я её никому не отдам». Поставила сердечко и отправила.
Ответ пришёл через минуту: «Мы так и знали, доченька. Гордимся тобой».
А потом случилось то, чего никто не ожидал…
Свекровь позвонила через неделю. Голос дрожал уже не от обиды, а от растерянности.
– Рита, можно я к вам заеду? Поговорить надо.
Рита удивилась, но согласилась.
Тамара Ивановна пришла с коробкой пирожных и каким-то странным выражением лица.
– Я тут подумала, – начала она, когда они уселись за стол. – Мы с отцом посоветовались… В общем, мы хотим подарить Лене машину. Не новую, конечно, но хорошую, подержанную. Чтобы она не зависела ни от кого. И чтобы ты… ну… не сердилась больше.
Рита смотрела на свекровь и не верила ушам. – Тамара Ивановна …
– Подожди, – свекровь подняла ладонь. – Я всё поняла. Правда поняла. Мы с Ленкой поговорили по душам. Она плакала. Говорит, что вела себя ужасно. Что привыкла, что всё вокруг неё крутится, а тут вдруг – нет. И ей страшно стало. И стыдно.
Рита молчала.
– Мы машину уже присмотрели, – тихо продолжила Тамара Ивановна. – Завтра поедем оформлять. Просто хотела, чтобы ты знала – мы не в обиде. И гордимся, что у Сергея такая жена. Которая умеет за себя постоять.
Рита почувствовала, как в горле встал ком. – Спасибо, – только и смогла сказать.
Свекровь встала, обняла её неловко, но искренне.
– Ты хорошая девочка. И правильная. Прости нас, дураков старых.
Через месяц Лена купила себе подержанную «Хёндэ Солярис». Прислала Рите фотографию с подписью: «Спасибо, что научила меня быть взрослой».
Рита улыбнулась и ответила: «Удачи тебе. И береги себя».
А потом поставила машину обратно во двор – уже не боясь. Потому что теперь знала: границы – это не стены. Это просто чёткая линия, за которую не пускаешь тех, кто не умеет уважать.
И когда Сергей вечером обнял её на кухне, она тихо спросила:
– А если кто-то ещё попросит?
– Скажем вместе: «Извините, машина личная», – ответил он и поцеловал её в висок.
Рита рассмеялась. Легко, свободно.
Впервые за долгое время.
И поняла: иногда, чтобы тебя услышали, достаточно просто перестать быть удобной.
Прошёл почти год.
Рита стояла у окна своей кухни и смотрела, как во дворе Лена аккуратно паркует свою серебристую «Хёндэ». Уже не криво, не на два места, как раньше, а ровно, по линейке. Выключила двигатель, вышла, поправила сумку на плече и подняла глаза к их окнам и помахала рукой.
Рита помахала в ответ. Улыбнулась. Искренне.
– Смотри-ка, – сказал Сергей, подходя сзади и обнимая её за талию, – прям как человек стала.
– Была человеком всегда, – тихо ответила Рита. – Просто забыла об этом на время.
Снизу донёсся голос Лены:
– Рит! Сережа! Спускайтесь, я пирог испекла, с капустой, как ты любишь!
Рита посмотрела на мужа и рассмеялась.
– Пойдём?
– Конечно.
Они спустились втроём. Лена уже раскладывала на капот машины одноразовые тарелочки, достала термос с чаем. Артёмка носился вокруг, размахивая игрушечным самолётиком.
– Ну что, мир? – спросила Лена, протягивая Рите кусок пирога.
– Мир, – кивнула Рита и взяла кусок.
Пирог был тёплый, пах детством и капустой с яйцом. Они ели, болтали о погоде, о том, что Артёмку в садик перевели в группу постарше, что Лена устроилась на полставки в детский центр и теперь сама зарабатывает на бензин.
– А помнишь, как я тебе тогда соску под сиденье засунула? – вдруг сказала Лена и покраснела. – Дура была.
– Помню, – спокойно ответила Рита. – Но уже не злюсь.
– Спасибо, что не сдалась, – Лена посмотрела ей прямо в глаза. – Правда. Я тогда думала, что ты просто жадная. А оказалось – ты меня учила. И я научилась.
Сергей молча положил руку Рите на плечо. Тепло, крепко.
Вечером, когда Лена с сыном уехали, они с Сергеем долго сидели на балконе. Город шумел внизу, но здесь, на седьмом этаже, было тихо.
– Знаешь, – сказал Сергей, переплетая её пальцы со своими, – я тогда боялся, что потеряю либо тебя, либо семью. А оказалось – достаточно было просто выбрать тебя. И всё встало на свои места.
Рита прижалась к нему щекой.
– Ты не выбирал между мной и семьёй. Ты выбрал уважение. А это и есть семья.
Он поцеловал её в висок.
– Я горжусь тобой, Рит.
– А я тобой, – ответила она. – Потому что ты услышал. И встал рядом.
Машина стояла во дворе, чистая, с полным баком. Теперь её никто не брал без спроса. Даже Сергей, если хотел поехать куда-то в выходной, спрашивал:
– Можно я твоей машиной воспользуюсь? Или своей поеду?
И Рита каждый раз отвечала:
– Конечно, можно. Только заправь, ладно?
И он заправлял. И мыл. И даже цветы иногда привозил – просто так, потому что «в нашей машине приятно цветы возить».
А однажды, в годовщину того самого трудного разговора, Рита пришла домой, а на лобовом стекле её «Киа» лежала записка.
«Спасибо, что научила нас всех быть взрослыми. Мы тебя очень любим. Твои родители, Сергей, Лена, Тамара Ивановна и даже Артёмка (он нарисовал сердечко)»
Рита стояла и плакала. Тихо, счастливо.
Потом села в машину, завела мотор и поехала к родителям. Просто так. Обнять. Сказать спасибо ещё раз.
И поняла: границы – это не стены. Это двери, которые ты сама открываешь тем, кто научился стучать.
А те, кто стучит – всегда войдут с пирогом, с чаем и с любовью. И машина осталась её. По-настоящему. Как и жизнь.
Рекомендуем: