Предыдущая часть здесь.
Свои законные выходные Лейло проводила вне стен общежития. Денег на экскурсии, развлечения у нее не было, поэтому она придумала свой способ знакомства с Москвой: спускалась в метро и ехала до выбранной станции, затем, выйдя на поверхность, гуляла по окрестным улицам, сверяясь с картой города, запоминая названия, магазины, памятники – все, что было доступно бесплатно. Так Лейло забиралась все дальше от дома, становилась смелее и чувствовала себя увереннее в огромном городе. Схема метро уже не казалась ей опасной паутиной, в которой невозможно разобраться. В реальности выяснилось, что все четко и понятно, надо только следить за указателями, идти по нужной стрелке. Лейло так нравилось, что она находит дорогу самостоятельно! Когда лабиринт улиц уводил ее далеко от исходной точки, достаточно было оглядеться и найти красную букву «М», а дальше выручала все та же схема метрополитена. Если случалось заблудиться, то она искала дворника или дорожных рабочих, среди них обязательно находились соотечественники, у них она и спрашивала дорогу.
В одну из прогулок Лейло решилась зайти в ресторан. Здесь было по-домашнему уютно: тюль на окнах, клетчатые шторы, такие же скатерти на столиках, много растений в горшочках, ненавязчивая музыка. Возле барной стойки блестела шарами и мишурой новогодняя елка. Старинный телефонный аппарат и жизнерадостная оранжевая неваляшка на консоли словно перенесли ее в детство. Впечатление усиливала старая комедия на экране телевизора. Лейло села за столик. Тут же к ней подошла приветливая девушка с косой до пояса и в платье в цветочек, словно сошедшая с телеэкрана, предложила меню. Лейло решилась спросить:
– Уважаемая, вам официантки не нужны? Я ищу работу.
– Я не слышала, чтобы администрация искала работников, но лучше вам самой спросить у управляющего. Если хотите, я вас провожу, он сейчас здесь. А что-нибудь заказывать будете? Меню вам оставить?
Лейло заказала тарелку вареников, толком не зная, что это такое, просто это было самое экономичное блюдо, и чай. Вернув официантке меню, пошла за ней вглубь ресторана.
Управляющий был мужчиной средних лет с заметным брюшком и полными губами на круглом румяном лице. Выслушав просьбу Лейло он некоторое время удивленно смотрел на нее, затем произнес слегка растягивая слова:
– Вообще-то наймом сотрудников занимается отдел кадров центрального офиса, не я. Но только бессмысленно пытаться устроиться в русский ресторан в хиджабе. У нас свои требования к внешнему виду официанток: коса и платье в стиле пятидесятых. Если вы готовы расстаться с платком и выглядеть соответственно, то я могу замолвить за вас словечко, грех не взять такую красотку. То есть вне работы ходите в чем хотите, а на работе строго так, как я сказал. А если для вас это неприемлемо, то вам место только в восточной чайхане.
Лейло предполагала, что ради удачного места работы ей придется снять платок и оголить ноги. Это было непривычно, но допустимо. В Ташкенте и даже в Намангане многие молодые женщины одевались по-европейски. Например, ее подруга Замира ходила с непокрытой головой, гордясь роскошными волосами, носила джинсы и короткие юбки. Что уж говорить про ее концертные костюмы!.. Управляющий был прав, держась за национальные традиции ей нечего рассчитывать на хороший заработок в Москве, а она ведь приехала ради этого. Разрешения ни у мужа, ни у родителей спрашивать не надо – она сама себе хозяйка. И Лейло уверенно ответила:
– Я готова. Возьмите меня на работу, я буду очень стараться не подвести вас.
Управляющий позвонил в офис, и через несколько минут в руках у Лейло была визитка с адресом и назначенным для собеседования временем.
На столике ее уже ждала тарелка с варениками, чашка душистого чая и две миниатюрные пиалы со сметаной и домашним вареньем. Вареники были немного похожи на узбекское блюдо тухум-барак, только вместо яйца внутри теста находился творог. Со сметаной это оказалось очень вкусно, а может быть она просто сильно проголодалась.
В назначенный день Лейло расчесала и заплела в косу свои густые темно каштановые волосы, заметив, что за последнее время то ли от переживаний и плохого ухода, то ли от постоянного ношения хиджаба они утратили прежний блеск и пышность. Она надела купленные недавно в секонд хенде джинсы, свитер и пуховик; вместо платка накинула на голову капюшон и под неодобрительным взглядом Мадины вышла из дома.
Сначала Лейло чувствовала себя неловко, словно полуголой, казалось, что прохожие смотрят осуждающе, но спустившись в метро поняла, что это не так. Наоборот, без хиджаба молодая женщина перестала привлекать неприязненные или любопытные взгляды, стала такой же как все. И она вздохнула свободно.
Собеседование затянулось. Сотрудница отдела кадров была доброжелательна, внимательно слушала, и Лейло раскрылась перед ней, рассказала больше, чем хотела. Впрочем, откровенность сыграла в ее пользу, на работу ее взяли. После недельного обучения, Лейло направили на стажировку в тот самый ресторан. Память у нее была хорошая, прилежания не занимать, поэтому скоро она знала наизусть меню, состав блюд, цены. А когда выяснилось, что она хорошо владеет английским языком и отчасти понимает турецкий, поэтому может обслуживать иностранцев, коллеги к ней стали относиться с уважением.
Лейло воспряла духом. Заработок ее значительно вырос, многие клиенты оставляли хорошие чаевые приветливой красивой официантке с экзотичной внешностью. В начале весны, ей удалось снять квартиру и покинуть общежитие для мигрантов.
Добираться до работы из отдаленного района новостроек восточного Бирюлево было долго: минут двадцать пешком до электрички, потом полчаса от станции Бирюлево до Павелецкого вокзала, пересадка на метро и еще около пятнадцати минут в метро, зато аренда обходилась существенно дешевле, чем в более комфортных районах.
Впервые придя вечером с работы в эту квартиру и закрыв за собой дверь, Лейло ощутила тихое счастье. Небольшая квартира студия была для нее сбывшейся мечтой, доказательством реальности ее плана. Удобная расстановка мебели позволяла разместиться со всеми детьми: широкая кровать, на которой вполне могла спать Лейло с дочками, отделялась вместительным шкафом от раздвижного дивана для подрастающего сына, а компактный столик между окном и кроватью выполнял сразу три функции: прикроватной тумбочки, парты для будущего школьника и, если поднять откидную столешницу с зеркалом внутри, женского туалетного столика.
Лейло обошла свои владения, включила чайник, пока он закипал, приняла душ. Больше никаких очередей в ванную и в туалет – какое счастье! Тишина… безопасность… свобода…
Она заварила чай, сделала бутерброд и вышла на лоджию. В тесном пространстве уместилось дачное кресло с подушками и миниатюрный кофейный столик на одной ножке. Панорамное остекление лоджии позволяло видеть весь микрорайон, застроенный высотками, двор, детскую площадку, гуляющих мамочек с малышами. Завернувшись в одеяло – март не самый теплый месяц – Лейло ужинала и осматривалась: столько уютно светящихся разным цветом окон: желтоватым, розовым, голубым, сиреневым, некоторые весело мигали новогодними огнями. И за каждым окном свои радости и беды, разные судьбы… Никто не проживает идеальную жизнь, но большинство справляется с невзгодами. Справится и она, нужно только время и старание.
Лейло думала о том, что теперь ей есть куда забрать детей, вот только как оставлять малышей одних на целый день? Она с утра до вечера на работе. Оплачивать няню ей не по карману. На место в садике мигрантам надеяться не приходится. Просить о помощи маму? Как она оставит мужа, хозяйство, Асмиру? Нечего и надеяться на это дочери, ставшей позором семьи. Где же выход? Как решить эту проблему?
Так ничего и не придумав, Лейло отправилась спать. Широкая удобная постель вместо узкой койки на втором ярусе, тишина, ощущение покоя и безопасности впервые за много лет – она словно вернулась в годы девичества, в свою комнату в родительском доме, и заснула так же быстро и сладко, как в юности.
Работа официантки Лейло подходила, приветливая и услужливая по натуре и в силу воспитания, она нравилась клиентам, ей оставляли хорошие чаевые. Она подружилась с Катюшей, той самой официанткой, которая обслуживала ее в первый визит.
Катюше, как и Лейло, было двадцать шесть лет, но она не спешила замуж, для русской девушки это вовсе не было мерилом жизненного успеха. У Кати был друг, с которым она ездила отдыхать, ходила в кино и в ночные клубы, но не было никаких обязательств. Она все еще была маминой и папиной дочкой. Лейло это было странно, а Катю удивляли суждения подруги о жизни женщины, обоим эта тема была интересна, было о чем по-женски поболтать.
Все в коллективе относились к новенькой доброжелательно, кроме бухгалтера и по совместительству кассира Ирины Васильевны, та постоянно высказывала недовольство по поводу «понаехавших», выразительно косясь на Лейло.
Ирина Васильевна, холеная надменная дама слегка за сорок, была женой Олега Петровича, администратора ресторана, того самого, который помог Лейло получить работу. Этот факт и был главным раздражителем для его жены. Олег Петрович побаивался жену, но в ее отсутствие заигрывал с молодыми официантками, не упускал случая, словно ненароком, приобнять за талию, коснуться бедра. Девушки старались держаться подальше от его рук, но терпели. Он не был строгим, с ним можно было договориться об отгулах, удобном графике, отпуске. Гораздо больше побаивались его жену, фактически она и руководила рестораном.
С появлением Лейло, Олег Петрович стал уделять новенькой повышенное внимание, намекать, что неплохо было бы отблагодарить его за то, что она получила работу. Лейло спросила Катюшу, что лучше преподнести: бутылку дорогого коньяка, или конверт с деньгами. Подружка посмотрела на нее с удивлением:
– Ну, ни тем, ни другим ты его не удивишь. Ты что, правда не понимаешь, чего он хочет? Ну тогда забей. И дальше делай вид, что не понимаешь. Со временем отстанет.
Лейло догадалась, на что намекнула Катюша и решила последовать ее совету. Других вариантов у нее просто не было.
В один из апрельских дней Ирину Васильевну вызвали в офис. Едва она ушла, как Олег Петрович пригласил Лейло в свой «кабинет», а по факту каморку, в которой с трудом умещались сейф и два письменных стола.
– Ну что, Каримова, справляешься с работой? – начал он беседу.
Лейло никак не могла привыкнуть к обращению на «ты». У них в Узбекистане так разговаривают только с детьми или с теми, кого не уважают, хотят унизить, даже супруги обращаются друг к другу на «вы». А здесь, в России, чаще услышишь «ты», чем «вы», это как признание своим, здесь выкают только чужим или тем, кто много старше. Олег Петрович всем подчиненным привычно тыкал.
– Я стараюсь, клиенты не жалуются, – ответила Лейло.
– Жалобщики всегда находятся, всем не угодишь. Я прикрываю ваши, в том числе твои косяки перед начальством, а вы не цените, никакой благодарности не дождешься.
Администратор вышел из-за стола и занял позицию между женщиной и дверью, Лейло оказалась зажатой между двумя столами и начальником.
– Вот ты, Каримова, всем мне обязана, по моему ходатайству получила работу, а где благодарность?
– Как я должна вас отблагодарить, Олег Петрович?
– Своим расположением. Пригласила бы меня домой, видишь же, что я к тебе неравнодушен.
– Олег Петрович, шутите? Вы же женатый человек.
– Ну… жена не стена, подвинется. Может, я замену ей ищу, давно надоела… А я тебе зарплату прибавлю… ну же, будь проще… сладкая…
Совсем близко Лейло увидела тянущиеся к ее лицу пухлые губы, чужие руки грубо обхватили и прижали ее к мягкому животу. Она уперлась своими руками в пластилиновую грудь и попыталась вырваться, увернуться от его губ.
– Что здесь происходит? – раздался голос за спиной Олега Петровича. В дверях стояла Ирина Васильевна, вернувшаяся за забытым зонтом.
Продолжение следует...