Как всегда, анекдот в тему для разогрева:
Приезжает американский шпион в российскую деревню. Одет как местный, говорит без акцента, пьет самогон не морщась.
Сидит с дедом на завалинке, беседует про урожай.
Вдруг дед прищуривается и говорит:
— А ведь ты, милок, американский шпион!
— Да ты что, дед?! Я же русский! Вон, гармошку люблю, березки обнимаю!
— Не-е-ет, ты американец.
— Да почему?!
— Да потому что наши мужики, когда молотком по пальцу попадают, не кричат: «Оу, щит!», они сразу всю родословную молотка вспоминают до седьмого колена!
К чему это я? А к тому, что разница менталитетов и уровня жизни познается не в туристических буклетах, а вот в таких бытовых мелочах.
У меня есть подруга, Света. Она — огонь: работает на себя, обожает путешествовать и коллекционирует истории. И вот как-то она мне пересказывала свой недавний разговор с другом-айтишником Димой, у которого гостил коллега из США, Джон.
Дима решил показать Джону «настоящую Россию». Не глянцевые башни «Москва-Сити» и не музейные парадные Питера. Нет. Они поехали в глухую деревню в Тверской области, к родителям Димы. Джон хотел увидеть, как живут простые русские. И, друзья мои, то, что он там увидел, перевернуло его представление не только о России, но и о его собственной американской «среднеклассовой» жизни.
Джон — айтишник из Бостона с зарплатой около $120 000 в год. По нашим меркам — почти олигарх. Но когда он сравнил свой «роскошный» американский быт с жизнью пенсионеров из российской деревни, он осознал, что такое на самом деле качество жизни.
Шок первый: огород — «салат дороже айфона»
Первый культурный удар Джон получил прямо на кухне.
Заходим в дом. А там — буквально склад. Ведра, ящики, корзины, и всё это ломится от урожая: помидоры, огурцы, кабачки, яблоки трёх сортов, малина, картошка мешками, лук косами! Это выглядело, как после захвата овощной базы.
«Боже мой! Это что, фермерский рынок у вас дома?! Сколько это стоит?!» — Джон стоял, разинув рот, и фотографировал ведро с антоновкой.
Мама Димы невозмутимо объяснила: «Это с огорода. Урожай собрали, будем мариновать, варенье варить».
«С ОГОРОДА?!»
Джон, бостонский айтишник, выхватил телефон и начал судорожно считать. Он переводил наш урожай в цены органического рынка Бостона.
- Органические помидоры — $8-10 за килограмм.
- Хорошие яблоки — $5-7 за фунт.
Его вердикт был оглушительным: «У вас тут продуктов на несколько тысяч долларов! В Америке такое количество органики могут себе позволить только очень обеспеченные люди!»
Дима попытался объяснить, что это «просто жизнь», что у каждого второго в деревне такой огород, и это не признак богатства. Но Джон не мог успокоиться. Он съездил на местный рынок, купил три огромные сумки свежайших овощей за 700 рублей (меньше $8!) и всю дорогу бормотал: «В Бостоне я бы заплатил за это $300, минимум!»
В сухом остатке: У нас — своя земля и своя еда — это норма жизни для любого человека. В США — это роскошь, доступная лишь богачам. Русский огород оказался круче американского «органик-бутика».
Шок второй: дача — «второй дом для бедных?»
На следующий день они поехали на дачу. Обычные наши 6 соток: деревянный домик, теплица, грядки, и, конечно, баня.
«Стоп, стоп, стоп! У твоих родителей ДВА дома?!» — Джон чуть не выронил свой новенький айфон.
Дима: «Ну, дом в деревне и дача. Обычное дело».
Для Джона это был не «обычное дело», а признак элитного богатства. Он пояснил:
- В Америке иметь второй дом — это привилегия топ-10% населения. Это vacation home (дом для отпуска) стоимостью от $500 000 и выше. Средний класс живёт либо в ипотечных домах, либо снимает квартиры всю жизнь.
- Баня. Отдельное здание, предназначенное только для того, чтобы париться и мыться. «Это же не просто удобство! Это роскошь — отдельное строение для досуга!»
Главный инсайт Джона: В России иметь свой дом и дополнительный участок с домиком (дачу) — это традиция и массовое явление, доступное даже пенсионерам. В США это индикатор миллионерского статуса. Получается, наши пенсионеры-огородники по американским меркам «богаче» бостонского айтишника, который всю жизнь снимает квартиру и мечтает о втором доме.
Шок третий: стирка и звериное богатство
Следующие два пункта добили американца окончательно, потому что они касались базового, повседневного комфорта.
Вечером Джон увидел, как мама Димы загрузила бельё в стиральную машину, которая стояла прямо в доме.
Джон: «У вас в доме стиральная машина?! Прямо в доме?!»
Он объяснил: в старых, многоквартирных домах Нью-Йорка и Бостона, где живёт большинство среднего класса, стиральная машина в квартире — редкость. Старые коммуникации не рассчитаны. Люди ходят в ландроматы (прачечные).
«Одна стирка — $3-5, сушка — ещё $3-5. Если ты стираешь два раза в неделю, это $60-80 в месяц. Семья — все $150-200. Плюс надо везти это всё, сидеть ждать... Это огромное неудобство и постоянные траты!»
Вывод: У нас стиральная машина — это базовая необходимость, доступная в любой, даже самой скромной, квартире. В США — это «недоступная роскошь» для большинства жителей старых многоквартирных домов. Наши 15000 рублей в месяц, которые американец тратит только на стирку, в России остаются в семейном бюджете.
Во дворе Джона встретили три кошки, котёнок и две большие собаки. Пять хвостов!
«О Господи! Это что, ферма?!» — Джон остановился, как вкопанный.
Дима объяснил: «Обычные домашние животные. Мы их не покупали, подобрали бездомных».
И тут Джон выдал расчёт, от которого у нас выпали челюсти:
- Содержание ОДНОГО питомца в США — минимум $100-150 в месяц.
- Ветеринарный приём — $100-200.
- Серьёзная болезнь — $1000-2000.
- Обязательная страховка — $50-70 в месяц на животное.
- Сами животные покупаются за $500-2000.
Джон: «Получается, чтобы иметь вот эту вашу ферму из пяти животных, мне в США нужно было бы заплатить минимум $5000 за самих животных и $400 в месяц за страховки, не считая корма и врачей! Это сумасшедшие деньги!»
Итог: В России завести много животных может позволить себе даже «бедный» человек, потому что большинство проблем решаются без огромных трат. В Америке, если ты любишь животных, но не богат, ты можешь себе позволить в лучшем случае одного питомца, и постоянно жить в страхе перед счётом от ветеринара.
Шок четвертый: медицина и безопасность — «Настоящее богатство»
Эти два пункта Джон выделил как самые важные, потому что они определяют не просто комфорт, а качество жизни и душевное спокойствие.
Когда мама Димы пожаловалась на колено, они поехали в районную больницу на МРТ.
Джон: «Просто так? Без направления? Без записи за три месяца?»
Они приехали, подождали час, сделали МРТ, получили снимки. По полису ОМС — бесплатно.
Джон был в трауре.
- В Бостоне МРТ стоит $1500-3000 (до 220 000 рублей!). И ждать нужно минимум месяц.
- Страховка Джона — $450 в месяц (33 000 рублей), и даже она не покрывает всего!
- Сломанная нога со страховкой — $5000-10 000 из своего кармана.
- Без страховки: операция на аппендицит — $30 000. Вызов скорой — $3000.
Джон: «Люди в США ездят в Мексику или Канаду, чтобы купить лекарства дешевле! А вы просто идёте в поликлинику, и это доступно всем. Да, качество разное, но это гарантия, что ты не разоришься от болезни!»
Вечером, сидя во дворе, Джон вдруг спросил: «А вы не боитесь?» — имея в виду незнакомых людей.
Он объяснил: в большинстве штатов США разрешено скрытое ношение оружия (Concealed Carry).
«Ты идёшь по улице и не знаешь, у кого в кармане пистолет. У парня в толстовке? У женщины в сумке? Любой конфликт, любая ссора на дороге, любой косой взгляд — и человек может достать ствол. Напряжение всегда есть. Я не могу просто гулять вечером и не анализировать, кто идёт сзади, у кого руки в карманах...»
Джон смотрел на спокойно гуляющих соседей, на играющих детей. «Здесь я понимаю: никто не вооружён. Полная уверенность. Максимум, поругаются. Это непривычное, странное чувство — безопасность».
Потрясающий вывод: Наша безопасность и доступная базовая медицина — это то, что в Америке не купишь ни за какие деньги. Это социальное, коллективное богатство, которого нет в индивидуалистическом западном обществе.
Что же такое Настоящее богатство?
На обратной дороге Джон подвёл итог. Это был удар под дых всей западной системе ценностей.
Джон (IT-специалист, $120 000 в год):
- Снимает квартиру за $2500 в месяц.
- Нет дачи.
- Ходит в прачечную.
- Один кот, и страх завести второго.
- Платит $450/месяц за страховку, но боится заболеть.
- Свежие овощи — редко, дорого.
- На улице — постоянное напряжение и страх оружия.
Родители Димы (Пенсионеры из глубинки, «бедные» по его меркам):
- Свой дом.
- Дача с участком.
- Стиральная машина в доме.
- Пять домашних животных.
- Бесплатная медицина (ОМС) и ведра своей еды.
- Полная безопасность на улице.
«Получается, по американским стандартам, твои родители-пенсионеры живут лучше, чем я — IT-специалист? У вас люди имеют то, о чем многие американцы только мечтают: свое жилье, свою землю, свою еду, доступную медицину, безопасность».
Света, передавая мне этот разговор, сказала: «Уровень жизни — это не цифры в банке. Это то, что ты можешь себе позволить без страха разориться и без ощущения постоянной угрозы».
В Америке ты можешь заработать много, но базовый комфорт, безопасность и социальные гарантии доступны только избранным. В России эти базовые вещи — своя земля, свой дом, здоровье и безопасность — являются правом, доступным большинству. И это, пожалуй, самое главное и самое невидимое богатство нашей страны.
Слушая эту историю, понимаешь: иностранцы часто приезжают к нам с набором штампов, а уезжают влюбленными в нашу суть. Им нравится не только наш быт, но и наши смыслы, символы. Они в восторге от наших сказок, матрешек, неваляшек — для них это какая-то утраченная магия.
И этот интерес к глубинным смыслам сейчас становится мировым трендом. Как раз об этом — что формирует современный визуальный код России и как его воспринимают (и мы, и иностранцы) — говорили в Национальном центре «Россия» на дискуссии «Код молодежи». Там подвели итоги масштабной инициативы, объединившей молодых дизайнеров и художников со всей страны.
Выяснилось, что наши традиции — это не архив, а живой инструмент. По словам Генерального директора Национального центра «Россия» Натальи Виртуозовой, в основе нашего кода лежат мощнейшие образы. Не зря символами новогоднего НЦ «Россия» стали та самая неваляшка и перо жар-птицы. «Сказка помогает упорядочить хаос и ведет к чуду. Именно в этом цель Центра: через сказку показать, чем гордится страна, и объединить людей», — отметила Наталья Виртуозова.
Даже наблюдение Джона о том, как мы близки к земле и огородам, подтверждается наукой. На дискуссии кандидат психологических наук Михаил Штырев представил исследование: для нашей молодежи (поколений Z и «альфа») ключевой становится зеленая повестка. Лесные оттенки, эко-элементы, натуральность — это и есть наш визуальный код будущего.
А чтобы этот код понимал весь мир, используются современные технологии. Гендиректор Агентства креативных индустрий Гюльнара Агамова рассказала, что смыслы сейчас транслируются через видеоигры и вирусный контент — в России на это тратятся миллиарды. Так что скоро наши «Жар-птицы» будут не только в книжках, но и в смартфонах условных Джонов по всему миру.
Проект Росмолодежи «Код молодежи» уже перешел от слов к делу: концепции победителей народного голосования — «Конь-огонь» и «Импульс поколения» — взяты в работу Студией Артемия Лебедева. Мы создаем стиль, который понят и нам, и гостям.
Ну а Джон уехал в Бостон, но не с пустыми руками. Он увёз три килограмма огурцов, которые обошлись ему в 150 рублей, и самое главное — полностью пересмотренные взгляды на то, что такое бедность и роскошь.