Впервые «книги художника» появились во Франции в XIX веке. Ещё в 1875 году Эдуард Мане проиллюстрировал «Ворона» Эдгара Аллана По, а позже собственные работы создавали Пабло Пикассо, Жорж Руо, Анри Матисс и Сальвадор Дали. В России законодателями традиции футуристической книги – хулиганской «антикниги», разрушающей представления о прежних канонах оформления, стали «Будетляне». Дерзкие писатели устроили настоящий взрыв «карманного формата» даже не на листах бумаги: им предпочли незамысловатые обои в цветочек, на которых началась история одного из ярких феноменов «Нашего авангарда».
Рассказываем, как создавали свои футуристические книги русские авангардисты: Алексей Кручёных, Ольга Розанова, братья Бурлюки, Михаил Ларионов, Наталья Гончарова, Владимир Маяковский. Сегодня их графические листы представлены на выставке «Наш авангард» в корпусе Бенуа Русского музея.
Давид и Владимир Бурлюки: «А судьи кто?»
Первой русской футуристической книгой «Будетлян» стал альманах «Садок судей». Название сборнику дал поэт Велимир Хлебников, подразумевая под «судьями» самих участников творческого объединения. Рисунки для издания выполнил художник Владимир Бурлюк. Содержание, а также приемы внешнего и внутреннего оформления разрушили привычный взгляд на литературу. Теперь текст и изображение не соперничали за право первенства на странице: они столь же равноправны, как и писатель с художником, создавшие совместную рукопись. «Садок судей» – как смелый полиграфический эксперимент – был напечатан на обороте обоев, а для обложки использовалась лицевая сторона «в цветочек». Давид Бурлюк так обосновывал «обойный» символизм: «…всю жизнь вашу пройдем огнем и мечом литературы: под обоями у вас клопы да тараканы водились, пусть живут теперь на них молодые, юные, бодрые стихи наши».
Стихотворения, образовавшие манифест, лились по страницам единым потоком: бурным и радикальным. Никаких титулов, оглавлений, знаков препинания. Вместо них – намеренные пропуски букв, вынесенные на «поля» листа заголовки и имена. Все, что непривычно для широкого круга читателей, а для некоторых из них – и вовсе неприемлемо.
Эпатажным был и способ распространения книги: на одном из литературных вечеров братья Бурлюки «насовали всем присутствующим в пальто и шинели в каждый карман по „Садку“», – вспоминал другой русский авангардист Михаил Матюшин, который стал свидетелем «перформанса» Бурлюков.
Рецепт идеальной книги: возьмите любой материал, неподходящий для изготовления книг, отвергните стандартные принципы дизайна и типографики, «очень благочестиво» проникните на творческий вечер и вручите альманах всем-всем-всем.
Ольга Розанова и Алексей Кручёных: любовь поэзии и графики
В экспозиции Русского музея представлены книги «Утиное гнездышко...дурных слов», «Взорваль» и серии других иллюстраций к стихотворениям Алексея Кручёных. Графические произведения Ольги Розановой – амазонки русского авангарда – стали физическим воплощением термина «цветопоэзия», который, конечно, появился уже после публикации названных книг. В них цвет и слово действуют синхронно и сонаправленно, словно становясь единым целым. Алексей Кручёных и Ольга Розанова на страницах футуристических изданий не конкуренты, а влюблённые: в их книгах поэзия и визуальный образ не перебивают друг друга, а образуют гармоничный авангардный союз.
С точки зрения футуристов, ровные одинаковые буквы, напечатанные машиной, – «обиженные, подстриженные, бесцветны и серы», лишают слог индивидуальности, заглушают истинный голос поэта. В книгах авангардистов записи выполнены от руки: живой почерк сохранял заложенный авторами неповторимый ритм. Тексты и рисунки должны быть вплетены друг в друга, стать неразрывной, единой композицией. Сам Крученых писал: «Очень важно, что в книгах „Взорваль“ и „Мирсконца“ и т. д. был трепет. Взрыв, который появился не только в построении фраз, строк, но и во взорвавшемся шрифте».
Алексей Кручёных был одним из инициаторов, теоретиков и вдохновителей создания книг самописного типа. Поэт, художник, издатель – он объединил вокруг себя «действующих лиц» русского авангарда в издательстве «ЕУЫ»: Михаила Ларионова, Наталию Гончарову, Казимира Малевича, Николая Кульбина и других. Однако именно с Ольгой Розановой – «первой авангардистской Петрограда», как её называл влюблённый Кручёных – они создали целую библиотеку хулиганских книг (или даже антикниг!). Рисунки, продолжающие традиции народной городской культуры – броских вывесок и ярких лубков, – в них практически начали жить своей жизнью, независимо от поэтических строк!
Рецепт идеальной книги: разбавьте яркими красками не только иллюстрации, но и текстовые страницы: «Одновременное воздействие звучащего слова и цвета обогащает, углубляет поэтический образ, превращает стихи в своеобразную цветопоэзию...».
Наталия Гончарова и Михаил Ларионов: ангелы и демоны
Художники познакомились в 18 лет в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и после были неразлучны более полувека. Вместе они творили для выставок «Бубнового валета», созданного Ларионовым, появлялись в столице с «лучистыми рисунками» на лицах (их видел и Сергей Дягилев!), создавали костюмы и эскизы для «Русских сезонов». В их общей творческой биографии также есть и полка с футуристическими книгами. Объединяющим звеном вновь оказался уже небезызвестный Алексей Кручёных.
Первое «заумное» стихотворение Кручёных – «Дыр бул щыл…» – было опубликовано в 1913 году в сборнике его стихов под названием «Помада». Иллюстратором миниатюрной книги стал Михаил Ларионов, который продолжал осваивать народную лубочную традицию: картинки вручную раскрашены цветной акварелью намеренно небрежно, выходя за контуры фигур. Лубок, народное изобразительное искусство, иконы, вывески, даже заборные рисунки военных казарм – во всем он видел акт творчества и стремился привнести эту «первобытную» энергию в новаторские практики.
Наталия Гончарова подарила визуальный облик поэме «Пустынники». Её иллюстрации не похожи на обычные, ведь художница не занимается «переводом» слов в графические изображения. Как и Ларионов, Гончарова обращается к той первозданной стихии, которую привнёс в текст Кручёных. Авангардистка смогла выстроить плеяду художественных образов в единую линию. Все они связаны между собой и стилистически, и сюжетно, а также формируют некое параллельное измерение – это ещё один поэтический текст, но воссозданный на языке рисунка и красок. Пародийность, которой пропитана поэма, исчезает в иллюстрациях Гончаровой: её иллюстрации, напротив, наполнены какой-то языческой энергией и мрачной силой.
Наталия Гончарова нередко обращалась к ярко-красным, «киноварным» оттенкам: их использовали еще новгородские иконописцы как символ истинной веры и готовности к самопожертвованию. Увидеть интерпретацию древних смыслов можно в альбоме литографий «Мистические образы войны» «амазонки русского авангарда», вдохновлённым библейскими сюжетами и событиями Первой мировой войны. Одним из героев стал «Архистратиг Михаил» – будто небесный покровитель другого авангардиста, Михаила Ларионова, – облачен в мрачную чёрную мантию. Чёрный – цвет ангела смерти и павших воинов, но он же – цвет монашеских мантий и клобуков богатырей-защитников. Переливы киноварного красного с черным, их стремительная борьба и невероятно экспрессивное столкновение, – все собрано воедино Натальей Гончаровой.
Рецепт идеальной книги: обратитесь к истокам – народному искусству, первобытным силам и красоте самых ранних сюжетов, возникших на заре развития европейской культуры. Переосмыслите их в самом смелом ключе: настоящим авангардистам можно всё!
Владимир Маяковский: Я!
Владимир Маяковский – «бесценных слов транжир и мот» – как и художники-авангардисты, отвергал прежний порядок, верил в «неизбежность крушения старья» и создавал новую литературу: стихотворения, пьесы, плакаты, рекламные слоганы.
Вместе с другими поэтами-футуристами из группы «Гилея» он объединился с живописцами из круга «Союз молодежи». Так в России родился кубофутуризм. Этот синтез стал следствием тесного взаимодействия поэзии и живописи. Многие авангардисты-литераторы – среди них, конечно, и сам Маяковский – были одновременно и профессиональными художниками. Он и другие коллеги по авангардному цеху тоже не остались равнодушными к «новинке сезона» – русской футуристической книге.
«Штаб-издательской квартирой была моя комната. Маяковский принес литографской бумаги и диктовал Чекрыгину стихи, которые тот своим четким почерком переписывал особыми литографскими чернилами. Работа над внешним оформлением книжечки продолжалась неделю-полторы», – вспоминал о процессе создания сборника стихов Владимира Маяковского «Я!» график Лев Шехтель.
Дольше всего создавалась обложка книги: в центре неё расположили некое декоративное пятно, прообразом которого стал галстук-бабочка Маяковского. На деле оно напоминало растёкшуюся кляксу – глумливый выпад и хулиганство в сторону традиционного книгооформительского изящества. Цикл из четырёх стихотворений был написан от руки. На страницах футуристических изданий слова и строки тоже превратились в изобразительную композицию.
Познакомиться с литературными сборниками, каталогами выставок, манифестами, открытками и, конечно же, эпатажными русскими футуристическими книгами можно на грандиозной выставке «Наш авангард» в корпусе Бенуа Русского музея!
Генеральный спонсор – банк ВТБ.