А утро было таким добрым. Таким осенне-золотистым. Пётр Иванович Кузьмичёв проснулся сегодня рано и решил, что ему просто необходимо выйти на улицу, пока все спят.
Спустив босые ноги с кровати, Пётр Иванович нащупал домашние тапки.
Рубаху набросил сверху, немного подумал и всё-таки натянул растянутое трико.
Голова кружилась, однако. Тошнило. Но Пётр Иванович решил, что это от недостатка кислорода. Давно он свежим воздухом не дышал, вот и штормит его.
Тихонечко скрипнув дверью, заглянул он к своей жене. Вера спала. Тихо спала, на спине. Грудь её равномерно поднималась и опускалась. Ухоженные руки были сложены на животе.
Хорошо за ней Катя ухаживает. В комнате, правда, спёртый запах лекарств. Но зато постель чистая, новенькая сорочка.
Всю жизнь Вера в конторе просидела, труда тяжёлого не знала. Пётр Иванович хоть и тихий, да под пятой у неё был крепко.
С домашней скотиной он сам управлялся всегда, в одиночку. Деньги потом выручал от продажи мяса.
Это уж в начале девяностых было. Когда свободная торговля пошла наряду со всяким заграничным ширпотребом, что привозили все кому не лень в больших клетчатых сумках.
Уж лет пять торговал мясом Пётр Иванович. А до того в том же колхозе так же трудился, агрономом.
Проморгав выступившие на глазах слёзы, Пётр Иванович прикрыл дверь и, бесшумно пройдя через полутёмный проход, вышел в холодные сенцы.
На крылечке свежо было. Облокотившись об деревянные перилла, Пётр Иванович устремил долгий взгляд куда-то вдаль.
Молочно-белый густой туман расстилался над лугом. Взошедшее солнце окрасило горизонт в ярко-розовый рассвет.
Никогда ещё такого утра не видел Пётр Иванович. Нащупав в кармане рубашки пачку папирос, он с наслаждением прикурил.
Нельзя ему было. Да только страсть как охота стало покурить. До дрожи в худых коленках.
Раз затяжка, два ... Замутило от запаха, тошнота к горлу подступила. На ослабевших враз ногах приблизился Пётр Иванович к порожку, присел.
Задышал тяжело, чувствуя, как участился пульс и в висках мигом застучало.
— Па ... — позвала от калитки Тамара. Поймав взгляд отца, она щеколду сняла, да вошла.
Пока к отцу шла, все губы себе искусала до крови. Мать не могла простить за её нелюбовь, а об отце душа болела. Как он тут? Всю ночь не спала, а наутро, оставив спящую Варю одну, отправилась к родительскому дому. Ноги сами понесли.
— Пришла, Тамарка ... — просипел отец — я уж думал и не увижу тебя боле. Мне врач, вишь, какой диагноз поставил. Обрёк, что недолго я поживу.
— Да что ты, папка! Родненький. Да не слушай ты этих эскулапов, им лишь бы запугать. Хочешь, я к себе заберу тебя?
Пётр Иванович грустно головой покачал, сделал последнюю затяжку и трясущейся рукой вдавил окурок в сырую траву, что возле порожка росла.
— От Веры никуда я не уйду. Если только за ней следом. Такая, видно, судьба моя. Каждому человеку свой срок отведён, и переиграть судьбу не получится.
Слабыми исхудавшими руками приобнял Пётр Иванович дочь.
— Ты, Томка, с братом не враждуй. Родные вы, друг за дружку держаться должны. Мы, всё, что с матерью нажили, вам оставим. С собой туда не унесём. Только не делите меж собой на потеху людЯм. Вместе управляйтесь, сообща. Гордыня ваша - она ни к чему. Жизнь и так лёгкой не была во все времена, а ежели ещё и родные между собой собачиться будут, то где же в мире тогда справедливость искать?
Томка с отцом была не согласна, но расстраивать его своим протестом не стала.
— Папка, ну как же так? Неужели ничего нельзя сделать? Давай я сама тебя к лучшим врачам отвезу? У меня друг хороший появился, поможет!
Пётр Иванович грустно взглянул дочери в глаза.
— Томушка, ничего уже не сделаешь. Только терпеливо смириться со своей участью. Но ты обо мне не тоскуй. У вас с Владькой вся жизнь впереди. Молодые вы ещё, только дружно живите, а то мне там покоя не будет, на том свете-то. А ежели друг у тебя хороший появился, то и держись за него. Тебе дочку рОстить, а одной тяжело.
Не дожидаясь, когда брат из дома выйдет, Тамара ещё раз крепко обняла отца и ушла. Не хотела ему слабости своей показывать и слёз. Вот его жалко ей было, а больше никого нет жаль.
Зло поджав губы, не разбирая дороги, летела она до дома. Варька теперь проснулась. Собираться им пора. Максуд к себе приглашал. Чтобы лишний раз перед местными своего нового ухажёра не светить, Тамара предпочитала на автобусе добираться, а уж там Максуд сам её подхватывал на своём внушительном внедорожнике.
***
Эве удалось сбежать через чёрный ход. Расположение комнат в особняке Говорова она хорошо знала. Рафик приложил к своей записке нарисованный от руки план дома. Откуда он его добыл - неважно. Потом его расспросит.
Сушёная трава для чая была пропитана настойкой аконита. Это растительный нейротоксин, который в аптеке продавался в свободном доступе. По сути, яд, если использовать его в большем количестве, чем нужно.
Эва постаралась, чтоб уж наверняка. Кто на неё подумает? Симптомы больше схожи с инфарктом, и при вскрытии следы яда очень сложно обнаружить. Кому нужна токсикологическая экспертиза при халатной работе сотрудников следствия, когда за мизерную зарплату они мать родную готовы продать.
В случае всё же дотошного расследования, следы аконита быстро метаболизируются. Врачи со скорой констатируют острый инфаркт, а все остальные в случае каких-либо сомнений спишут на то, что Говорова убрали из-за передела сфер влияния. Его победа на выборах не всем пришлась по душе, и у Игната Алексеевича имелись свои враги.
Пока помощник Говорова ходил за сладким десертом, Эва сама наводила чай. И себе, и Игнату Алексеевичу. Ловкость рук и ничего более. Этот так называемый умный чинуша даже не заметил подвоха.
Эва, глядя на него, хитро улыбалась, нахваливая воздушные пирожные. Она шумно отхлёбывала чай и, хлопая длинными ресницами, приговаривала, что рада бы посотрудничать и рассказать, где скрывается её любовник. Но дело в том, что он её кинул, пока она оплакивала его инициированную гибель.
Говоров слушал с усмешкой и не особо верил, как вдруг почувствовал онемение губ. Его замешательство тут же просекла Эва, поспешив добавить в чашку Игната Алексеевича простой кипячёной воды, приговаривая, что, видимо, слишком крепко заварила чай.
Она тянула время, как могла, забалтывая Говорова всякими небылицами и изображая безутешную обманутую жертву, пока через полчаса Игнат алексеевич вдруг не схватился за грудь. Внутри у него разлилась жгучая боль, появилась одышка. Он что-то хотел сказать своему помощнику и не смог. Язык отказывался внятно разговаривать.
"-Скорую вызывай, остолоп!" - испуганно крикнула Эва, бросившись к Говорову. Изображая отчаяние на своём красивом и хладнокровном лице, она расстегнула Игнату Алексеевичу ворот рубашки, носовым платком промокнула пот, выступивший на его аристократичном лбу.
Пока помощник Говорова Миша, отвернувшись спиной, вызывал бригаду врачей, от паники перепутав адрес, Эва равнодушно и несильно торопясь стёрла свои отпечатки пальцев отовсюду, где она прикасалась.
Игнат Алексеевич, задыхаясь и выпучив глаза, всё прекрасно видел. Только что он мог? Спокойно подцепив носовым платком письмо от конкурента Говорова, и вложив его тому в карман пиджака, Эва хищно обнажила зубы в полуулыбке.
"-Тебе привет от Рафика. Покойся с миром, голубчик " - прошептала она прямо в ухо Игнату Алексеевичу. И пока Миша убежал встречать медиков, Эва изящно ушла через чёрный ход. Прямых улик на неё нет, да и кому нужна какая-то певичка из кабака? Миша, помощник Говорова, вряд ли будет баламутить эту историю. Тогда другие преступления депутата всплывут. Например, взрыв машины Эвы возле кабака "Поляны".
Без колёс туго было. Эве приходилось на арендованной тачке гонять. Сюда её вообще Паштет со своим напарником привёз.
-Родная, прыгай!
Перед растерявшейся Эвой притормозила тёмно-синяя "девятка". За рулём сидел улыбающийся Рафик.
-Ты? - радостным шёпотом произнесла девушка и, оглянувшись по сторонам, она запрыгнула в салон. Проезжая часть за высоким забором особняка Говорова была пустынна. Но совсем скоро здесь всё перекроют.
-Сейчас в гостиницу. Документы, вещи на первое время - всё там. Тебе придётся немного изменить внешность. Твой вылет сегодня. Я подтянусь через пару дней, не всё здесь завершил.
-Но я думала, что мы вместе улетим! - разволновалась Эва. Вот это ей уже совсем не нравилось.
-Не вместе. Но за бугром жить будем вместе. Не паникуй. Всё под контролем, малышка - Рафик сдвинул на кончик носа тёмные очки и подмигнул Эве. Только паника окутывала её всё сильнее. Какое-то нехорошее предчувствие прочно поселилось внутри, и как бы она его от себя не отгоняла, оно только крепче сжимало железными тисками всё её существо.