Найти в Дзене
Школа Потаниной Ю.В.

ТЫ НИКОМУ НЕ НУЖНА ТАКАЯ

ТЫ НИКОМУ НЕ НУЖНА ТАКАЯ Елена (имя изменено), 45 лет, обратилась ко мне с расстройством пищевого поведения. Внешне успешная, уверенная, целеустремленная. Но за ширмой самодостаточности ее жизнь была циклом из жестких ограничений и диет и последующих эпизодов компульсивного переедания, за которыми следовали мучительное чувство стыда и ненависти к себе. Отношения без радости. Работа без удовольствия. В рамках схема-терапии мы вышли на ядро ее эмоциональных трудностей — схему Дефективности/Стыда. Источником этой схемы была детская травма систематического публичного отвержения. Отец в приступах гнева унижал ее в присутствии родственников, друзей и даже незнакомых людей на улице, называя «толстой, никчемной, бездарной и никому не нужной». Но, возможно, еще более глубокую рану наносило поведение матери, которая видела эти сцены, но молчала. Ее отстраненность и молчаливое согласие были для девочки равносильны соучастию. Это сформировало у Елены устойчивое убеждение: «Со мной что-то изначал

ТЫ НИКОМУ НЕ НУЖНА ТАКАЯ

Елена (имя изменено), 45 лет, обратилась ко мне с расстройством пищевого поведения. Внешне успешная, уверенная, целеустремленная. Но за ширмой самодостаточности ее жизнь была циклом из жестких ограничений и диет и последующих эпизодов компульсивного переедания, за которыми следовали мучительное чувство стыда и ненависти к себе. Отношения без радости. Работа без удовольствия. В рамках схема-терапии мы вышли на ядро ее эмоциональных трудностей — схему Дефективности/Стыда.

Источником этой схемы была детская травма систематического публичного отвержения. Отец в приступах гнева унижал ее в присутствии родственников, друзей и даже незнакомых людей на улице, называя «толстой, никчемной, бездарной и никому не нужной». Но, возможно, еще более глубокую рану наносило поведение матери, которая видела эти сцены, но молчала. Ее отстраненность и молчаливое согласие были для девочки равносильны соучастию. Это сформировало у Елены устойчивое убеждение: «Со мной что-то изначально не так, раз самый близкие люди меня не защищали».

Ее РПП стало функциональным, хоть и разрушительным, механизмом совладания. Еда была одновременно и щитом от боли одиночества, и наказанием «плохому», «дефектному» телу, которое, как ей казалось, и было причиной отвержения близкими. В терапии мы работали на двух уровнях. На уровне «Режимов» мы идентифицировали и «снижали агрессию» карающего Критика (голос отца в ее сознании) и беспомощной Брошенной девочки. Ключевой стала работа с Здоровым Взрослым.

В безопасном пространстве Елена, из позиции Здорового Взрослого, смогла встретиться с той самой маленькой девочкой. Она не просто поняла ее умом, а откликнулась на ее одиночество и боль, дала ей то, что та не получила: защиту, утешение и безусловное принятие. Это был момент извлечения занозы — многолетней, гноящейся раны отвержения и предательства.

Таких историй при выявлении РПП много. Если внутри годами сидит заноза детской травмы, будь то грубое слово или громогласное молчание близкого, она не рассосется сама. Эта заноза будет отравлять вашу жизнь, проявляясь в разрушительных сценариях, токсичных отношениях и ненависти к себе. Но выход всегда есть. Терапия, решение достать эту занозу - это акт мужества. Вы не просто «забываете плохое». Вы возвращаетесь в ту точку боли с новыми ресурсами, поддержкой и инструментами, чтобы наконец-то убрать эту боль. Это трудный, но единственный путь к свободе быть собой.

А в вашем детстве были моменты, которые во взрослой жизни иногда мешают дышать?