Мне исполнился тридцать один год, Олегу – тридцать пять. У нас была прекрасная квартира в центре, две машины, путешествия по нескольку раз в год. Мы были той самой парой, на которую смотрят с лёгкой завистью. По крайней мере, я так думала.
Олег подошёл сзади, обнял за талию и уткнулся носом мне в волосы.
— Ммм, пахнет праздником, — пробормотал он сонно. — И моей любимой женой. Ты уже всё придумала?
— Почти всё, — улыбнулась я, поворачиваясь к нему. — Закуски заказаны, горячее привезут к семи, осталось только забрать торт и украсить гостиную.
— Ты у меня золото, Анечка. Просто золото. Что бы я без тебя делал?
Он поцеловал меня, и на мгновение мне показалось, что он абсолютно искренен. В его глазах плескалась нежность, такая привычная, домашняя. Но что-то в этом вопросе, «что бы я без тебя делал?», прозвучало не как комплимент, а как… констатация факта. Будто он и правда не знал, что бы он делал. Будто вся его жизнь была построена вокруг того, что делаю я. Я отмахнулась от этой мысли. Глупости. Устала, наверное. Последние месяцы на работе были очень напряжёнными, я вела большой проект, от которого зависело моё повышение.
После обеда позвонила свекровь, Тамара Павловна. Её голос, как всегда, был пропитан елейной заботой, под которой скрывались стальные нотки контроля.
— Анечка, деточка, как вы там? Олег не нервничает перед торжеством? Ты проследи, чтобы он рубашку погладил, а то сам знаешь, какой он у меня… несобранный.
— Здравствуйте, Тамара Павловна. Всё хорошо, я всё проконтролирую, — ответила я, сжимая в руке губку для мытья посуды. Почему она всегда говорит со мной так, будто я не жена её взрослого сына, а нанятая гувернантка?
— И ещё, деточка, — продолжила она, не давая мне вставить и слова, — ты не переусердствуй там с этими вашими модными закусками. Мужчины любят что-то основательное. Картошечки бы с мясом… Ну да ладно, вам виднее, молодёжи. Я просто как лучше хочу.
Я молча слушала её «советы», кивая в пустоту. Господи, дай мне терпения. Всего один вечер. Весь наш брак я старалась выстроить с ней ровные, уважительные отношения. Я никогда не перечила, всегда была вежлива, дарила дорогие подарки. Мне казалось, это правильная стратегия. Как же я ошибалась.
День пролетел в суете. Гостиная наполнилась шарами и гирляндами. Шикарный трёхъярусный торт занял своё место в холодильнике. Я надела новое шёлковое платье, сделала укладку и макияж. Когда я посмотрела в зеркало, на меня взглянула уверенная, красивая женщина. Та, у которой всё под контролем.
Вечеринка шла полным ходом. Собрались самые близкие — друзья Олега, пара моих подруг, его родственники. Атмосфера была тёплой, все смеялись, говорили тосты, вспоминали смешные истории. Олег сиял. Он был в центре внимания, обаятельный, весёлый. Он то и дело подходил ко мне, обнимал, шептал на ухо комплименты. «Это твой триумф, Аня. Ты устроила лучший праздник в моей жизни». Я улыбалась в ответ, а внутри росло странное, холодное чувство отчуждения. Словно я была не хозяйкой этого праздника, а его главным организатором и спонсором.
Ближе к десяти часам вечера, когда гости уже были расслаблены и довольны, Тамара Павловна легонько постучала вилочкой по бокалу, призывая к тишине. Олег сел рядом со мной и взял мою руку. Его ладонь была тёплой и немного влажной.
— Дорогие мои! — начала свекровь торжественным голосом, обводя всех сияющим взглядом. — В этот знаменательный день, в юбилей моего единственного, любимого сына, я хочу сделать важное объявление. Это мой подарок ему. Мой подарок нашей молодой семье.
Наступила тишина. Все с любопытством уставились на неё. Что ещё она придумала? Новый сервиз? Путёвку в санаторий?
— Я много думала в последнее время, — продолжала она с дрожью в голосе. — Жизнь коротка. Дети выросли. А я всё работаю, всё бегу куда-то… Силы уже не те, да и здоровье пошаливает. И я поняла, что моё главное предназначение сейчас — быть рядом с моими детьми. Помогать им. Поддерживать их. Поэтому… — она сделала драматическую паузу, — я приняла решение. С понедельника я увольняюсь с работы, чтобы полностью посвятить себя семье! Я перееду к вам, чтобы жить с вами и помогать во всём! Анечке ведь так тяжело, она так много работает… Я возьму на себя весь быт, всю готовку, уборку. Буду создавать уют в вашем гнёздышке!
Комнату взорвали аплодисменты. Друзья Олега, особенно те, кто не был женат, восторженно загудели: «Вот это тёща! Повезло тебе, Олег!» Родственники кивали с одобрительными улыбками. Олег сжал мою руку ещё сильнее и посмотрел на мать с такой благодарностью, что у меня внутри всё похолодело. Он обернулся ко мне, ожидая увидеть на моём лице радость. Он ждал, что я тоже буду хлопать.
В этот момент пазл, который мучительно складывался у меня в голове последние несколько месяцев, наконец-то встал на место. Все эти мелкие, незначительные детали, на которые я старалась не обращать внимания, вдруг обрели зловещий смысл. И эта картинка из глянцевого журнала треснула, рассыпаясь на тысячи острых осколков.
Нарастание подозрений было медленным, как просачивающаяся сквозь стену сырость. Сначала это были просто мелочи. Пару месяцев назад Олег пришёл ко мне с очередной «гениальной идеей» для своего стартапа. Он уже несколько лет пытался запустить какой-то интернет-проект, который, по его словам, должен был вот-вот «выстрелить» и сделать нас миллионерами. Я поддерживала его, в том числе и финансово. В конце концов, я хорошо зарабатывала. Моя зарплата архитектора в крупном бюро позволяла нам жить безбедно, даже с учётом его «инвестиций в будущее».
— Ань, мне нужно около трёхсот тысяч, — сказал он тогда, избегая моего взгляда. — На новое оборудование. Это последний рывок, честное слово. После этого всё пойдёт как по маслу.
— Олег, мы же только в прошлом месяце покупали тебе новый мощный компьютер, — осторожно заметила я.
— Это другое! — он сразу завёлся. — Это для серверной части! Ты не понимаешь, это очень важно! Неужели ты в меня не веришь?
«Неужели ты в меня не веришь?» — его коронная фраза, его главный манипулятивный приём. И я, как всегда, сдалась. Перевела деньги, в очередной раз убедив себя, что нужно поддерживать мужа в его начинаниях. Но через пару дней, оплачивая счета в банковском приложении, я случайно увидела назначение его последнего перевода с нашей общей карты. Крупная сумма ушла на счёт… Тамары Павловны. Странно. Может, он вернул ей какой-то старый долг? Но почему мне ничего не сказал?
Потом начались разговоры. Чаще всего их заводил Олег, обычно по вечерам, когда я возвращалась с работы уставшая и измотанная.
— Маме так тяжело, — вздыхал он, делая мне массаж плеч. — Работа у неё нервная, коллектив сложный. Начальница — настоящая мегера. Она так устаёт…
— У всех работа непростая, — отвечала я, закрыв глаза.
— Да, но ей уже не двадцать лет. Ей бы отдохнуть. Она всю жизнь на нас с отцом пахала, а теперь вот одна… Заслужила же она на старости лет пожить спокойно.
«На старости лет»? Тамаре Павловне было всего пятьдесят семь. Она была полной сил, энергичной женщиной, которая всегда хвасталась своим отменным здоровьем. Эта фраза прозвучала так фальшиво, так заученно.
Свекровь и сама стала всё чаще жаловаться. Во время наших редких совместных ужинов она то и дело вздыхала, рассказывая, как у неё «ломит спину», «скачет давление» и «темнеет в глазах» от переутомления. При этом выглядела она цветущей. Актриса погорелого театра. Но зачем ей этот спектакль?
Однажды я вернулась домой пораньше — отменили важную встречу. Ключ в замке повернулся непривычно тихо. Из кухни доносились голоса Олега и его матери. Я замерла в прихожей, затаив дыхание.
— …главное, чтобы она ни о чём не догадалась раньше времени, — говорил уверенный голос Тамары Павловны. — Нужно подготовить её морально. Почаще говори ей, как она устаёт, как тебе её жалко. Женщины это любят.
— Мам, я стараюсь, — отвечал Олег. Его тон был не виноватым, а скорее деловым, как у сообщника, обсуждающего детали плана. — Но она умная. Начнёт что-то подозревать. А что с деньгами? Той суммы хватит на первое время?
— Хватит, сынок, хватит. Ты главное держись своего. Ты — будущий бизнесмен, тебе нужна поддержка. А она… Ну, она женщина сильная, работящая. Она должна понимать, что семья — это главное. Ради семьи и потерпеть можно. Её зарплаты нам троим с лихвой хватит, пока твой проект не раскрутится. А там, глядишь, и внуки пойдут. Я же для вас стараюсь, для вашего будущего!
Я стояла, вцепившись в ручку двери. Воздуха не хватало. Их зарплаты… нам троим… хватит? Значит, я не просто жена. Я — ресурс. Кошелёк. Рабочая лошадка, которая должна тащить на себе не только мужа-мечтателя, но и его внезапно «уставшую» маму. А мой дом — это не наша крепость, а просто удобное место, куда можно переехать, уволившись с работы.
Холодная ярость смешалась с такой же холодной обидой. Я тихонько вышла из квартиры, закрыла дверь и поехала кататься по городу. Слёз не было. Была оглушающая пустота и чёткое понимание, что меня обманывали. Долго, цинично, и самый близкий, как мне казалось, человек.
В тот вечер я вернулась домой поздно. Олег встретил меня с обеспокоенным лицом.
— Анечка, где ты была? Я звонил, ты не отвечала! Я так волновался!
— Проект срочный, задержалась, — холодно бросила я, проходя в спальню.
— Ты какая-то… чужая. Что-то случилось? — он пошёл за мной.
Я посмотрела на него. На его красивое, встревоженное лицо. И впервые увидела за ним не любимого мужа, а расчётливого, слабого человека, прячущегося за спиной своей матери.
— Устала, — сказала я. — Очень устала.
На следующий день, во время обеденного перерыва, я открыла сайт по поиску работы. Просто так, из любопытства. И увидела её — вакансию мечты. Руководитель архитектурного отдела в крупной компании в Санкт-Петербурге. Требования были словно списаны с моего резюме. А почему бы и нет? — мелькнула шальная мысль. Я обновила своё портфолио и отправила отклик. Без особой надежды. Просто чтобы сделать хоть что-то. Чтобы почувствовать, что я ещё управляю своей жизнью.
Через два дня мне позвонили. Пригласили на удалённое собеседование. Потом ещё на одно, уже с руководством. Они были в восторге от моих проектов. Ещё через неделю мне на почту пришло официальное предложение о работе. С зарплатой почти вдвое выше моей нынешней. С оплатой переезда и аренды жилья на первые три месяца.
Я сидела, глядя на экран ноутбука, и смеялась. Тихо, почти беззвучно. Судьба иногда подкидывает удивительные спасательные круги именно в тот момент, когда ты начинаешь тонуть. Я приняла предложение. Сразу же. И никому ничего не сказала. Я решила дождаться подходящего момента. И вот теперь, на юбилее Олега, этот момент настал.
Аплодисменты стихли. Тамара Павловна всё ещё стояла, сияя от собственной щедрости и предвкушая новую, комфортную жизнь за мой счёт. Олег смотрел на меня с немым обожанием и ожиданием. Все гости смотрели на меня. Мой выход.
Я медленно, очень медленно, поставила свой бокал на стол. Звук получился неожиданно громким в наступившей тишине. Потом я так же медленно поднялась. Шёлк платья зашуршал. Я чувствовала себя на сцене. Сотни раз я прокручивала этот момент в голове, но сейчас, в реальности, всё было иначе. Не было страха. Не было сомнений. Была только ледяная, звенящая решимость.
— Спасибо, Тамара Павловна, — мой голос прозвучал ровно и спокойно, без единой дрожащей нотки. — Это… очень щедрое предложение. И очень своевременное.
Олег улыбнулся ещё шире, видимо, решив, что я сейчас начну благодарить и рассыпаться в комплиментах.
— Раз уж у нас сегодня вечер объявлений и подарков, — я обвела взглядом озадаченные лица гостей, — то у меня тоже есть новость. И, можно сказать, тоже подарок. Себе.
Я сделала паузу, наслаждаясь всеобщим замешательством.
— Дело в том, что я тоже приняла важное решение, которое изменит нашу жизнь. Я очень много работала в последнее время, и мой труд, наконец, оценили по достоинству. Две недели назад я получила предложение возглавить архитектурный отдел в одной очень крупной компании. И я его приняла.
По столу пронёсся одобрительный гул. Олег гордо выпрямил спину. Моя успешная жена. Мой трофей.
— Это замечательная возможность для профессионального роста, — продолжила я, глядя прямо в глаза свекрови. Её улыбка стала чуть более напряжённой. — Правда, есть один нюанс. Эта работа… в другом городе. В Санкт-Петербурге. Так что через две недели я переезжаю.
В комнате повисла мёртвая тишина. Было слышно, как гудит холодильник на кухне. И тут же — звонкий, резкий звук. Дзень! Это вилка, выпавшая из ослабевших пальцев Тамары Павловны, ударилась о тарелку. Её лицо в один миг из сияющего превратилось в искажённую гримасу шока и непонимания. Краска сошла с её щек, оставляя бледные, пергаментные пятна.
Она повернула голову к Олегу, и её голос, только что звучавший так торжественно, превратился в панический, срывающийся шёпот, который в оглушительной тишине услышали все.
— Сыночек… — пролепетала она, глядя на него с ужасом. — Но как же так? Мы же рассчитывали…
Эта фраза — «Мы же рассчитывали» — прозвучала как приговор. Она сорвала все маски. В одно мгновение весь её спектакль о заботе, помощи и материнской любви рухнул, обнажив голый, уродливый расчёт. Она даже не пыталась скрыть это. Весь её план, вся её тщательно выстроенная схема развалилась на глазах у всех.
Олег побледнел ещё сильнее, чем его мать. Он смотрел то на меня, то на неё, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Он не мог выдавить ни слова. Все гости, ещё минуту назад аплодировавшие щедрости свекрови, теперь сидели с каменными лицами, переводя взгляды с меня на эту растерянную парочку. Неловкость в воздухе стала почти осязаемой.
Первой опомнилась моя подруга Лена. Она тихонько кашлянула и сказала:
— Аня, я тебя поздравляю! Это же просто невероятно! Санкт-Петербург! Ты большая молодец!
Её слова прорвали плотину молчания. Кто-то из гостей неловко забормотал поздравления, стараясь не смотреть в сторону Олега и его матери. Праздник был непоправимо испорчен. Через десять минут первые гости начали прощаться, ссылаясь на позднее время и детей. Ещё через двадцать квартира опустела. Остались только мы трое, посреди остывающих закусок и сдувающихся шариков.
Тамара Павловна сидела, вжавшись в кресло, и испепеляла меня взглядом. Вся её елейность испарилась, осталась только неприкрытая, змеиная злоба.
— Ты… ты всё это специально подстроила! — прошипела она. — Ты всё знала! Ты решила разрушить жизнь моему сыну!
— Разрушить жизнь? — я горько усмехнулась. — Я просто решила не позволять разрушить свою. А рассчитывать, Тамара Павловна, нужно только на себя. Разве вы не этому учили своего сына?
Олег наконец обрёл дар речи. Он вскочил, опрокинув стул.
— Аня, что ты несёшь?! Как ты можешь так с нами поступать?! Это мой юбилей! Мой праздник! Ты всё испортила! Мы же семья!
— Семья, Олег? — мой голос зазвенел от ярости, которую я так долго сдерживала. — Семья — это когда люди поддерживают друг друга, а не используют! Семья — это когда не обсуждают за спиной, на чью зарплату будут жить втроём в её же квартире!
Он отшатнулся, как от удара.
— Ты… ты слышала?
— Я всё слышала, Олег. И про «работящую женщину, которая потерпит», и про то, что «моей зарплаты на троих хватит». Гениальный план. Просто блестящий. Только вы не учли одного — у «работящей женщины» могут быть и свои планы.
В ту ночь я спала в гостиной. А на следующее утро начала собирать вещи. Мой уход был не импульсивным решением, а давно созревшим планом побега, который я просто привела в исполнение. Пока я паковала коробки, Олег несколько раз пытался поговорить. Он плакал, умолял, говорил, что это всё мать его подговорила, что он не этого хотел.
— Я люблю тебя, Аня! — твердил он. — Не уезжай! Мы всё наладим!
— Нет, Олег, — отвечала я, не глядя на него. — Ты любишь не меня. Ты любишь комфорт, который я тебе создавала. Ты любишь мои деньги, мою квартиру, мою готовность решать твои проблемы. А это не любовь. Это потребительство.
Самый неприятный разговор состоялся через пару дней. Я разбирала наши общие финансовые документы, чтобы подготовиться к разделу имущества. И тут я обнаружила ещё кое-что. Те триста тысяч, которые я давала ему на «оборудование для стартапа», были не единственной крупной суммой, переведённой на счёт Тамары Павловны. За последний год таких переводов было несколько. В общей сложности набежало больше миллиона.
Я распечатала выписку и положила её перед ним на стол.
— А это что? Тоже «на оборудование»? Или это были инвестиции в другой проект под названием «Комфортная пенсия для мамы»?
Он долго молчал, а потом признался. Никакого стартапа толком и не было. Были какие-то вялые попытки, но в основном это была лишь ширма. Все эти деньги он потихоньку переводил матери. Они вместе создавали ей «финансовую подушку», чтобы она могла спокойно уволиться и переехать к нам. Они готовили это больше года. За моей спиной. На мои деньги.
Это было даже не предательство. Это был заговор.
Я подала на развод. Квартира была куплена мной до брака, так что здесь вопросов не возникло. Машину я оставила ему — как прощальный подарок и компенсацию за его «разбитые мечты». Через две недели, как и планировалось, я сидела в своей машине, забитой коробками с самыми ценными для меня вещами. Я бросила последний взгляд на окна квартиры, которая так и не стала для меня настоящим домом. Там, за шторами, виднелись два силуэта — Олег и его мама. Наверное, они снова что-то планировали. Рассчитывали. Но теперь уже без меня.
Я выехала на проспект и нажала на педаль. Огни большого города проносились мимо. Я не чувствовала ни грусти, ни сожаления. Только огромное, всепоглощающее облегчение. Будто я много лет несла на плечах неподъёмный груз и наконец-то сбросила его. Впереди был новый город, новая работа, новая жизнь. Моя собственная жизнь, в которой я буду рассчитывать только на себя. И это было лучшее чувство на свете.