Поставил жену перед фактом муж, который был приживалой у её родителей.
***
— Ладно, мам, ты там скажи, сколько тебе не хватает на погашение кредита, мы с Ольгой тебе будем помогать. Да, Оль? — он подмигнул жене, словно просил её поддержать его решение.
— Конечно, дорогой, маме нужно помочь! — Ольга выдавила улыбку.
Она любила Антона и не хотела ставить его перед выбором: «мы» или «мама».
Тамара Игоревна, уловив согласие сына, тут же расписала свои беды. Зарплата урезана вдвое, коммуналка дорожает, ипотека «давит, как камень», а она — одна, некому помочь…
— Ну уж чего, раз мама просит, значит, необходимо, — вздохнул Антон. — Ты не переживай, Оль, тут по 20 тысяч осталось, всего лишь 10 лет платить.
Ольга сглотнула. 10 лет — это почти половина их совместной жизни. Но спорить не стала.
— А что делать, Антоша… Ничего не поделаешь. Но всё равно — у меня хорошая зарплата, у тебя — доход. Ещё есть возможность скопить даже при уплате кредита за Тамару Игоревну! Да, любимый? — её голос дрогнул, но она постаралась улыбнуться.
— Конечно, дорогая! И маме поможем, и на жильё накопим! — Антон обнял её, будто хотел убедить и себя, и её, что всё будет хорошо.
С того дня их бюджет изменился. Каждый месяц из отложенных денег на собственное жильё часть уходила Тамаре Игоревне.
Ольга старалась не показывать тревогу, но иногда, глядя на квитанции об оплате ипотеки за свекровь, думала: «А когда же наша?»
Антон тоже чувствовал груз ответственности. Он видел, как жена старается не жаловаться, как молча пересчитывает остатки на карте, как задерживается на работе, чтобы заработать больше. Но он не мог иначе: мама — это мама.
А Тамара Игоревна, получив первую помощь, стала звонить чаще. Её проблемы множились: то сломалась стиральная машина, то понадобились лекарства, то «надо обновить гардероб, а то стыдно на людях показаться». И каждый раз Антон находил способ помочь. А Ольга молча кивала: «Конечно, маме надо помочь».
Так, в атмосфере любви и заботы со стороны родителей Ольги, но под грузом обязательств перед Тамарой Игоревной, молодые продолжали жить в «теремке», мечтая о своём доме — который, казалось, становился всё несбыточнее.
Предыдущая серия тут:
Все серии рассказа, собранные в хронологической последовательности, тут:
***
Тяжёлая ноша
Ольга упорно молчала при своих родителях о финансовых вливаниях в жизнь свекрови.
Каждый раз, когда родители спрашивали, как идут дела с накоплением на квартиру, она отшучивалась или переводила разговор на другую тему.
В глубине души она отчётливо понимала: стоит только упомянуть про ежемесячные переводы Тамаре Игоревне — и разразится скандал.
Александр Иваныч, её отец, человек прямой и принципиальный, не потерпит, чтобы его дочь и зять жертвовали своим будущим ради капризов взрослой женщины. А Марья Петровна, мама Ольги, хоть и была мягче характером, тоже не одобрит такую «спонсорскую» помощь.
«Потом как‑нибудь объясню… когда ситуация наладится», — мысленно успокаивала себя Ольга, пряча квитанции об очередных переводах.
Передышка — и новый удар
Спустя пару месяцев случилось маленькое чудо: Тамару Игоревну всё‑таки не уволили.
Более того — руководство даже пересмотрело решение о сокращении зарплаты. Ольга вздохнула с облегчением: теперь хотя бы не придётся ежемесячно выделять крупные суммы на погашение ипотеки свекрови.
Но радость оказалась недолгой.
— Мама звонила! — с порога объявил Антон, едва переступив порог «теремка».
— Ходила к врачу. Сказали, что надо срочно операцию делать, не терпит отлагательств! Здоровье, как‑никак! Я уже маме с наших общих денег 300 000 перевёл!
Он произнёс это буднично, словно речь шла о покупке хлеба. Ольга замерла, сжимая в руках кухонное полотенце. 300 тысяч — почти четверть того, что они успели накопить за год. Но вслух она лишь выдавила:
— Конечно‑конечно, Антоша. Тут уж что говорить, не всё деньгами измеряется. Раз надо — значит, надо!
Ольга старалась говорить уверенно, но внутри всё сжалось. В голове крутились цифры: сколько теперь останется на их собственную квартиру? Когда они смогут наконец переехать?
Позже выяснилось, что операция вовсе не была экстренной. Более того — её можно было сделать бесплатно по полису ОМС. Но Тамара Игоревна, привыкшая к комфорту, даже не рассматривала вариант с обычной больницей.
«Зачем мне очереди и общие палаты? Я хочу нормально, по‑человечески!» — заявила она сыну. И Антон, не раздумывая, перевёл деньги.
Ремонт как новый повод
После операции Тамара Игоревна провела неделю на больничном, а затем решила, что дальше «терять время на болезни» незачем. Её посетила новая идея — ремонт в той самой ипотечной «однушке».
— Ой, Антоша! — позвонила она сыну через пару недель.
— Вот я была у вас в гостях, посмотрела, как у Оленьки родители живут. Уж всё у них поделано, всё по уму. А у меня что? Всё на скорую руку, а ведь хочется на старости пожить как человек — с ровными стенами да натяжными потолками.
Антон слушал мать, не перебивая. Ольга, находившаяся рядом, почувствовала, как внутри нарастает тревога.
— Надо мне, Антоша, ремонт организовать, — продолжала Тамара Игоревна.
— Давай уж я свою ипотеку сама за квартиру буду платить, а у вас с Ольгой всё равно деньги копятся. Уж организуйте мне ремонт. Тем более квартирка‑то — раз плюнуть, 20 квадратов!
Голос Ольгиной свекрови был непринужденным, будто речь шла о пустяке. Но Ольга ясно осознала: это уже не просьба, а требование.
Антон потупил взгляд. Впервые за всё время он словно увидел ситуацию со стороны.
Мать, получающая помощь, не стеснялась требовать всё больше и больше. Он вспомнил, как Ольга молча пересчитывает деньги, как задерживается на работе, как старается не показывать усталость.
— Ну а что, Оль, — наконец произнёс он, поднимая глаза на жену.
— Раз ремонт мама затеяла, значит, ей лучше стало! А может, и правда, Оль, отвлечётся мама. Сделаем ремонт ей? Я сам стены оштукатурю, обои поклеим. Надо человека порадовать!
В его голосе звучала надежда — надежда, что этот шаг станет последним, что мать наконец успокоится и даст им возможность жить своей жизнью.
— Угу, — тихо ответила Ольга. На этот раз её согласие звучало не так уверенно. Но спорить она не стала.
Цена «радости»
Ремонт начался. Антон действительно взялся за дело: сам шпаклевал стены, выбирал обои, договаривался с рабочими. Ольга помогала, чем могла — после работы заезжала в магазины, сравнивала цены, следила за качеством материалов.
Но даже при таком подходе затраты оказались внушительными. Только на материалы ушло почти 300 000 рублей. А ведь были ещё мелкие расходы — инструменты, доставка, непредвиденные траты…
Когда ремонт в квартире свекрови был закончен, Тамара Игоревна приехала в обновлённую квартиру и, окинув взглядом свежие стены, лишь небрежно бросила:
— Ну вот, теперь хоть жить можно. А то стыдно было гостей приглашать.
Она не поблагодарила сына и невестку за потраченные деньги и силы. Не спросила, как у них дела с накоплением на жильё. Для неё это стало просто очередным этапом комфортной жизни — без малейшей мысли о том, какую цену заплатили молодые.
А Ольга, стоя в дверях этой самой квартиры, смотрела на свежеокрашенные стены и думала: «Когда же мы сможем сделать ремонт в своём доме?»
***
Александр Иваныч как раз возвращался с вечерней прогулки, когда у калитки встретил Антона. Тот выглядел уставшим: под глазами тёмные круги, плечи ссутулены, в руках — пакет со строительным мусором.
— Антоша, а вы куда с Ольгой по вечерам ходите? Неужели на вторую работу устроились? — с добродушной улыбкой спросил Александр Иваныч, но, приглядевшись к зятю, нахмурился.
— Ты какой‑то совсем вымотанный. Что случилось?
Антон неловко переступил с ноги на ногу, помялся, но отпираться не стал:
— Так это… ремонт у моей мамы делаем. Сами шпаклюем, обои клеим.
— Ремонт, говоришь? — Александр Иваныч тяжело вздохнул.
— А когда отдыхать‑то? Вы же совсем замученные какие. Уж могла свекровь и нанять каких мастеров, чем детей нагружать!
В голосе тестя звучало неподдельное беспокойство — он искренне переживал за дочь и её молодого мужа.
— Так денег у неё нет, Александр Иваныч, — тихо ответил Антон, опустив глаза.
— Мы на последние деньги свои ей материал заказали. А уж на специалистов… у нас деньги кончились.
— Если только с наших свадебных брать, но вас тревожить не хотелось — ведь деньги лежат на вашем счёте.
Он произнёс это с едва уловимой надеждой, будто ждал, что тесть сам предложит помощь. Но Александр Иваныч лишь замер, переваривая услышанное.
— Погоди, погоди, Антоша! — наконец выговорил он, и в его голосе зазвучали стальные нотки.
— Вы же говорили, что у вас хорошие зарплаты с Олей, и что уже к концу года можно будет задумываться о покупке вашей общей квартиры. А теперь у вас последние деньги кончились?
Антон смущённо потёр переносицу, пытаясь подобрать слова:
— Так это… У мамы сложные времена просто. С работы её хотели выгонять, а у неё ипотека. Вот мы ипотеку за неё платили.
— А потом операция у неё была, помните, я рассказывал? Мы тоже её оплачивали. А потом мама ремонт захотела сделать… развеяться, так сказать, от тяжёлой жизни…
Он говорил это без тени сомнения, словно перечислял обычные семейные расходы. Но Александр Иваныч уже не слушал. Его лицо побагровело, кулаки сжались. Он резко развернулся и зашагал к дому, бормоча себе под нос:
— Развеяться, говоришь?! Развеяться, твою же за ногу! Вот Тамара Игоревна… вот же… крашеная!
Он распахнул дверь, едва не сорвав её с петель, и громко позвал:
— Марья! Марья, иди сюда! Слышишь, Маш?!
Марья Петровна вышла из кухни, вытирая руки о полотенце. Увидев мужа в таком состоянии, она сразу поняла — случилось что‑то серьёзное.
— Что такое, Иваныч?
— Пока мы тут год детей холим и лелеем, на всех харчах и провианте, они тут втихую нашу свекровушку дорогую содержат! — голос Александра Иваныча дрожал от гнева. — Да ещё ей и ремонт делают!
Антон стоял в дверях, не зная, куда деться. Он хотел что‑то сказать, оправдаться, но слова застревали в горле.
— Как это понимать, Антоша?! — Марья Петровна, обычно мягкая и сдержанная, теперь смотрела строго. — Вы что, все свои сбережения на Тамару Игоревну потратили?
— Ну… не совсем… — замялся Антон. — Просто мама в сложной ситуации, а мы… мы же семья.
— Семья?! — Александр Иваныч ударил ладонью по столу, заставив дребезжать посуду. — А Ольга — твоя семья или не твоя?
— Или ты забыл, что она тоже человек, что у неё мечты есть? Что она тоже хочет свой дом, свою жизнь?!
Антон опустил голову. Он понимал, что отец Ольги прав, но не мог переступить через чувство долга перед матерью.
— Я… я просто хотел помочь, — прошептал он.
— Помочь?! — голос Александра Иваныча сорвался на крик.
— А кто поможет вам? Кто поможет моей дочери? Ты хоть раз спросил её, чего она хочет? Или всё решил за неё?
В этот момент в дом вошла Ольга. Она замерла на пороге, почувствовав напряжение.
— Пап, что случилось? — тихо спросила она.
Но Александр Иваныч даже не посмотрел на неё. Он продолжал бушевать:
— А ты знаешь, что твой муж всё это время отдавал деньги своей матери? Что вы уже год живёте на износ, чтобы её содержать? Что все ваши накопления ушли на её ипотеку, операцию и ремонт?!
Ольга побледнела.
Антон молчал. Он чувствовал себя предателем, но не знал, как исправить ситуацию.
Александр Иваныч тяжело опустился на стул, сжал кулаки.
— Значит, так. Либо вы начинаете жить для себя, либо… — он запнулся, подбирая слова.
— Либо я не знаю, что будет дальше. Я не позволю, чтобы моя дочь всю жизнь работала на чужую мать.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Только тикали часы на стене, отсчитывая секунды этого мучительного молчания.
Продолжение уже на канале. Ссылка ниже:
Продолжение тут:
Ставьте 👍Также, чтобы не пропустить выход новых публикаций, вы можете отслеживать новые статьи либо в канале в Телеграмме, https://t.me/samostroishik, либо в Максе: https://max.ru/samostroishik