Читайте также другие материалы из этой рубрики:
Весна в Питере, 1993 год. По ночным улицам ходят слухи:
«Сегодня мимо Сенной бегал Казанский, опять стрелял, опять кому-то не повезло…»
В кафе на углу терпко пахнет табаком и страхом, разговоры короткие, чаще всего о том, кто сегодня выживет. В далёком Лахденпохья, где началась биография главного героя данного материала, об Артуре Кжижевиче теперь говорят редко,только шепчут, каким дерзким был, каким страшным стал.
Предыстория личности
Артур Кжижевич родился на севере, в Карелии, район Лахденпохья. Родители, как многие в ту пору, жили не богато, работали на фабрике. Артур с детства был крупным, не боялся драки, перепробовал всё — борьба, бокс, каратэ. Уже к тринадцати был первым на дворовых турнирах, а местные ребята называли его не иначе как «Лахденский танк».
В середине восьмидесятых юноша оказался в Ленинграде и сразу понял, что быстрые деньги тут не достаются честно. Подрабатывал вышибалой в дешёвых кабаках, там и научился решать вопросы не словами, а кулаком. С каждым годом рос авторитет: сначала в спортивных кругах, потом среди «решал» — тех, кто брал долю с бизнеса.
У Артура получилось собрать свою бригаду. Поначалу десяток таких же северян, крепких и бесшабашных. В девяностые, когда город кинулся делить активы, они быстро стали силой: выбивали долги, «кошмарили» торговцев на рынке, брали контроль над лесом и нефтепродуктами. Вскоре имя Казанского стало известно каждому, кто занимался делами без лишних вопросов.
Отношения с родителями давно охладели, с детства обиду за бедность Артур держал на всех. Друзей, за которых не поручился бы, у него не было, были только соратники и те, кого можно использовать.
К концу восьмидесятых у Казанского уже была стабильная, хоть и жестокая, репутация. Его бригада отличалась дерзостью: в отличие от многих, Артур не боялся идти на конфликты с крупными игроками, не соблюдал старые «понятия». Ему не нравилось быть чьим-то младшим партнёром, и если сталкивались интересы, выбирал силу.
Один из ярких эпизодов — набег на бар «Сугроб», когда бригада Казанского ворвалась в зал, избила персонал и гостей, демонстративно забрала деньги. После этого долго не отпускали слухи:
«Казанский теперь реально рулит.»
В Карелии и Петербурге начали исчезать люди, вовремя не рассчитавшиеся по долгам. Бригада набирала новых, молодёжь тянулась к громкому имени, рассчитывая заработать на страже скандального авторитета.
Бизнес тоже менялся. Теперь уже речь шла о контроле над лесопереработкой, нефтепроводами, гостиницами. Каждый кусок приносил конфликты. Казанский научился устрашать конкурентов: машина под окнами, выстрелы во дворе, раздавленные стекла, угрозы детям — обычная тактика группы.
Именно на этой почве росла его одиозность: на него и жаловались, и боялись, и пытались договориться, часто безуспешно.
Точка невозврата
Пожалуй, главным поворотом стал 2003 год — трагедия на Ладоге. В конце августа трое мужчин: директор Ангелины Курников, майор ФСБ Константин Нагорный, предприниматель Павел Кириллов поехали на рыбалку в район поселка Ладога. Там встреча закончилась тем, что их выловили у местной пристани, завели разговор и не дали уехать: выстрелы, драка, и потом тела, утопленные в озере, залитые камнями.
Следствие быстро вышло на бригаду Казанского: горячие линии, оперативные переговоры, следы руки авторитета. Оказалось, конфликт был деловым: поделили не тот процент, не туда ушли деньги. Подозрения, что директор гостиницы мешал схемам Казанского по контролю за финансами, оказались правдой.
Сам Артур в тот вечер был в бригадирской хате, где обсуждали очередной налёт. По свидетельству бывших соратников, он не ждал, что после этой операции начнётся так быстро настоящий обвал. Вечером заметно нервничал, не раз уходил общаться по телефону, и когда пришли с обыском, встретил оперов спокойно, как будто думал что всё будет, как всегда.
На первом допросе вел себя спокойно, посматривал в угол, отвечал коротко, на прямые вопросы упрямо молчал. Он говорил:
«Писать не буду, мне терять нечего»
Следствие
Улики против Казанского начали копиться сразу. Оперативники нашли оружие, часть замытых документов, записи переговоров с телефонных вышек. Экспертиза показала: на месте преступления был не только он, но и несколько бригадиров, которые позже стали главными свидетелями.
Позже выяснилось, что среди конкурентов Казанского были свои информаторы — часть откровенно сдала подробности «дела Ладоги» за крупную компенсацию. Один из соратников на суде скажет: «Артур нас бросил, решил, что никто не будет говорить». Но оперативники работали тщательно — поднимали старые дела, опрашивали жертв разборок в кафе и раскопали кучу эпизодов, от вымогательства до убийств.
На очных ставках многие молчали: страх перед местью Казанского держался даже на скамье подсудимых. Но бывшие друзья — часть оказалась предателями, часть уже не видела смысла в неписаных правилах. Следствие зашло так далеко, что пришлось вскрывать старые финансовые схемы, искать пропавшие активы и даже разбираться с налоговыми уклонениями.
В ходе суда возникли попытки опровергнуть саму идею существования «ОПС» — мол, бригада была неформальной, нарушений нет. Но судебные материалы, свидетельские показания и найденное оружие не оставили сомнений — Артур Казанский руководил организованной преступной структурой.
Следствие шло долго: более девяти человек на скамье, раздельные допросы, очные ставки, попытки оттянуть признание. У Артура был адвокат — тот связывался с прессой, просил учитывать тяжёлое детство, создавать образ «потерпевшего от системы». Но детали преступлений, показания сокамерников, описание методов устрашения не давали шансов на мягкий вердикт.
На суде Артур не каялся, не просил пощады, не говорил спасибо — всё дело воспринимал как битву: «не докажете — выйду, докажете — буду жить, как получится». Один из бывших соратников сказал:
«Артур верил только себе. Для него не было страха, был только риск.»
Суд и приговор
Процесс длился несколько месяцев. На первыом публичныом заседании над организованной преступной группой было большое количество журналистов. Говорили в прессе, что это самое громкое дело в Петербурге последних лет. На скамье девять обвиняемых, показания шли циклом, каждый следователь держал свой файл.
Приговор был суров: 19 лет строгого режима, впоследствии сокращён до 16. Ни один из главных эпизодов не был полностью опровергнут: убийства, вымогательство, угрозы, вооружённые налёты. Семьи жертв на суде плакали — их фрагменты речи не попали ни в один материал, но остались в памяти:
«Вы сломали нам жизнь, а себе — судьбу.»
Артур Казанский, когда услышал срок, не реагировал, смотрел пустым взглядом. На последнем слове промолчал.
В июне 2007 года Кжижевич (Казанский) умер в тюрьме — от сердечной недостаточности. Не дожил до освобождения, не попытался просить о пересмотре дела. Известно, что последний год жизни он провёл почти в одиночестве: на зоне с ним не общались, опасались «старых правил» и стиля. Связи с родными так и не восстановил, часть соратников давно разошлись.
Так в криминальной истории Петербурга закончилась одна из самых громких биографий девяностых — без романтики, без надгробной помпы, без прощальных речей. Остались только строчки о дерзком и одиноком авторитете, который не смог уйти ни победителем, ни человеком.