Читайте также другие материалы из этой рубрики:
Александр Спесивцев родился в 1970 году в Новокузнецке в семье, где не было ни защиты, ни спокойствия. Отец постоянно пил, избивал мать, а потом и вовсе ушёл из семьи. Мать, Людмила Спесивцева, проявляла гиперопеку, внушая сыну с детства идею, что “никому, кроме неё, он не нужен”. В школе Саша считался изгоем: одноклассники сторонились странного мальчика со вспышками агрессии и патологической замкнутостью.
Его подростковые годы прошли в одиночестве, дома копились завалы хлама и книг. Мать растила из сына “единственного настоящего друга”, но на деле усугубляла его отрешенность от мира. Уже в юности у Александра стали проявляться психопатические наклонности: вспышки жестокости к животным, желание доминировать, околосектантская тяга к “мамочке” и одержимость контролем над чужими жизнями.
Ужасы, учиненные извергом
В начале 1990-х, после первой отсидки (его обвинили в изнасиловании и убийстве девушки, но доказательства были слабыми), Спесивцев вернулся к матери. В квартире из трёх комнат они жили вдвоём, постепенно скатываясь в социальную изоляцию. В июне 1991 года у него погибла подруга Мария. Её тело стало первой официальной жертвой маньяка, хотя изначально следствие сочло смерть случайной: никаких улик, никаких признаний. Это стало “тренировкой” перед будущими ужасами.
Настоящий кошмар начался весной 1996 года. В Новокузнецке одна за другой бесследно исчезают девочки, подростки и молодые женщины. Останки находят на берегу реки Аба — десятки останков, но никто не связывает их в единую нитку. Только когда сантехники пожаловались на протечки и запах канализации, милиция решилась взломать квартиру Спесивцевых.
За грязной дверью обнаружили настоящие ужасы: расчленённые останки детей и женщин, ведро с человеческой головой и грудной клеткой, изувеченную, но ещё живую девочку, которая потом даст важнейшие показания. В мусорке, ванной и среди вещей были и ювелирные украшения других жертв. Один из самых жутких эпизодов: мать Спесивцева, Людмила, помогала заманивать девочек в квартиру, а потом избавлялась от тел, а иногда, по слухам и показаниям выживших, участвовала в канибаллизме.
Следствие и допросы: как удалось выйти на монстра
Милиция и следствие столкнулись с серией холодных, продуманных преступлений: младшие школьницы, подростки и даже взрослые женщины. В общей сложности сам Спесивцев признал 15 убийств только с марта по август 1996-го, но по неофициальным оценкам речь может идти о 20 жертвах.
Расследование затруднялось плохой работой экспертизы, нехваткой криминалистических лабораторий и общей разрухой “лихих 90-х”: многие останки так и не удалось идентифицировать, а полную картину составили только спустя годы, когда выжившие смогли сдать показания и вспомнить детали уличного “вербовщика” — Людмилу Спесивцеву.
Арест состоялся быстро: через два дня после обнаружения квартиры Спесивцев пытался скрыться, но был задержан у собственного подъезда. На суде выяснилось: часть из жертв он мучил неделями, а мать сознательно приводила ему все новых - с улиц, больниц, магазинов. Суд признал обоих виновными в организации и участии в ритуальных, массовых убийствах с особой жестокостью. Александр Спесивцев признан невменяемым и пожизненно отправлен на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу, его мать получила 13 лет заключения.
Новокузнецк на годы стал городом-призраком: родители не отпускали детей на улицу, слухи о "новокузнецком монстре" быстро переросли границы региона и стали частью русского криминального фольклора. Даже спустя 20-30 лет квартира Спесивцева вызывает у местных приступы настоящей дрожи. Следствие до сих пор не уверено: найдены ли все жертвы, остались ли улики, которые когда-нибудь смогут раскрыть ещё больше исчезновений 90-х.
В работе использованы факты и версии из Следственного комитета, авторских расследований “АиФ Кузбасс”, Lenta.ru, NGS42, “РЕН-ТВ”, публикаций “Коммерсанта” и экспертных хроник криминалистов, работающих по нераскрытым делам из Новокузнецка.