Марина сидела на кухне и смотрела, как мать раскладывает по тарелкам котлеты. Ровно три штуки — одну себе, одну отцу, одну дочери. Как всегда. Как двадцать пять лет подряд.
— Мам, я не голодная, — сказала Марина.
— Как не голодная? — мать обернулась. — Ты целый день на работе, небось ничего не ела. Садись давай.
— Я правда не хочу.
— Марина, не капризничай. Я специально для тебя готовила.
Марина вздохнула и села за стол. Взяла вилку. Котлета была горячая, пахла укропом и чесноком. Раньше она любила эти котлеты. В детстве просила добавку. А теперь смотрела на тарелку и чувствовала, как внутри всё сжимается.
— Ну что ты сидишь? Ешь, остынет, — мать села напротив, подперла щёку рукой. — Расскажи, как на работе? Начальница опять придиралась?
— Нормально всё, мам.
— А этот твой... как его... Денис? Звонил?
— Мама, мы расстались полгода назад.
— Ну и что? Может, передумает ещё. Хороший парень был, работящий. Надо было тебе с ним помягче, а ты всё своё мнение...
Марина отложила вилку. В горле встал комок.
— Мам, можно я пойду? Устала очень.
— Куда пойдёшь? Ты же не поела толком.
— Я правда не могу.
Мать нахмурилась, но спорить не стала. Махнула рукой. Марина встала, пошла к себе в комнату. Ту самую комнату, где провела всё детство, всю юность. Где на стенах до сих пор висели старые постеры, а на полке стояли школьные учебники.
Она легла на кровать, закрыла глаза. За стеной слышно было, как мать разговаривает с отцом. Тихо, но слова различимы.
— Опять не ест. Совсем меня не слушает. Двадцать пять лет, а ведёт себя как подросток.
Марина накрыла голову подушкой.
Утром она проснулась от звука работающего пылесоса. Мать убиралась в коридоре. Марина посмотрела на часы — восемь утра. В субботу. Её выходной.
Она встала, прошла на кухню. Налила себе кофе, села у окна. За окном моросил дождь, и это было как-то тоскливо. Хотелось света, а на душе было серо.
— Проснулась наконец, — мать вошла с тряпкой в руках. — Я тут твою комнату убрала. Пыли-то сколько было.
— Мам, я сама могу убраться.
— Да ладно, я быстро. Заодно постельное поменяла.
— Мама!
— Что мама? Я тебе добра желаю, а ты...
Марина глубоко вдохнула. Выдохнула. Досчитала до пяти.
— Мам, мне нужно с тобой поговорить.
— Ну, говори.
Мать села напротив, сложила руки на коленях. Смотрела выжидательно.
— Я хочу съехать, — сказала Марина.
Повисла пауза. Долгая. Мать моргнула раз, потом второй.
— Куда съехать?
— Снять квартиру. Жить отдельно.
— Зачем?
— Потому что мне двадцать пять лет, мам.
— Ну и что, что двадцать пять? Денег у тебя нет, зарплата копеечная. Будешь на съёмную квартиру тратиться, а на что жить?
— Я справлюсь.
— Справишься, как же. Помню, как ты в прошлом году «справилась», когда кредит взяла. Потом я тебе полгода помогала выплачивать.
— Мам, это было один раз.
— Один раз — не один. Ты же не умеешь с деньгами обращаться. То туфли купишь дорогие, то ещё что. А потом сидишь без копейки.
Марина сжала кружку с кофе сильнее. Горячо обжигало пальцы, но она не отпускала.
— Я взрослый человек.
— Взрослый, — мать усмехнулась. — Взрослые сами о себе заботятся, а не под маминым крылом сидят.
— Так я и хочу о себе заботиться! Отдельно!
— Да брось ты. Зачем тебе эта съёмная квартира? Тут у тебя всё есть. Готовлю я, убираю я. Ты приходишь с работы и отдыхаешь.
— Мам, я не хочу, чтобы за меня всё делали!
Голос сорвался на крик. Мать вздрогнула.
— Ну вот, опять кричишь. Нервная совсем стала. Это всё от того, что не замужем. Надо было с Денисом не расставаться.
Марина встала. Кофе расплескался на стол, но она не стала вытирать. Просто вышла из кухни, хлопнула дверью.
Она оделась и ушла из дома, никого не предупредив. Шла по улице, не разбирая дороги. Дождь кончился, но небо было хмурое. Люди спешили мимо, кто-то с сумками, кто-то с детьми. Обычная суббота. А у Марины внутри всё кипело.
Телефон зазвонил, когда она уже дошла до парка. Подруга Света.
— Привет, как дела?
— Нормально, — соврала Марина.
— Слушай, давай встретимся? Хочу с тобой посоветоваться насчёт одного.
— Давай. Где?
— Да хоть в кафе на площади. Через полчаса успеешь?
— Успею.
Марина свернула к площади. Зашла в кафе, заказала чай. Села у окна, стала смотреть на прохожих. Через двадцать минут вошла Света — высокая, рыжая, в ярком плаще.
— Привет! — она села напротив, скинула плащ. — Слушай, я тут такую квартиру нашла. Однушка, но хорошая. Хочу снять. Надоело с родителями жить.
Марина подняла глаза.
— Серьёзно?
— Ну а что? Мне уже двадцать семь. Пора, в общем.
— А родители не против?
— Против, конечно. Мать вообще сказала, что я неблагодарная. Типа она всю жизнь на меня положила, а я теперь сваливаю. Но я решила. Хватит уже.
Света отпила чай, улыбнулась.
— А ты что? Всё ещё дома?
— Угу, — Марина кивнула. — Сегодня пыталась с матерью поговорить. Сказала, что хочу съехать.
— И что она?
— Что я не справлюсь. Что денег нет. Что вообще зачем мне это надо.
— Так у всех так, — Света махнула рукой. — Родители никогда не хотят отпускать. Им кажется, что мы всё ещё дети. Но надо просто взять и сделать. А они потом смирятся.
— А если не смирятся?
— Смирятся. Куда им деваться? Не выгонят же тебя из жизни.
Марина задумалась. Света права, наверное. Надо просто взять и сделать. Но почему так страшно?
— Слушай, — Света наклонилась ближе, — а давай вместе снимем двушку? Так и дешевле будет, и веселее.
— Вместе?
— Ну да. Почему нет? Ты же нормальная, я нормальная. Поживём годик-другой, а там видно будет. Может, замуж выйдешь, а может, я. Ну или съедемся с кем. А пока — вместе.
Марина посмотрела в окно. На улице уже светило солнце. Люди шли, улыбались. И вдруг ей захотелось тоже быть там, на этой улице, свободной. Не дочкой, которая всегда под присмотром, а просто человеком.
— Давай, — сказала она. — Давай попробуем.
Вечером Марина вернулась домой. Мать сидела на кухне, пила чай. Отец читал газету.
— Пришла, — мать не подняла глаз.
— Пришла, — Марина разулась, прошла на кухню. Села за стол. — Мам, пап, мне нужно сказать.
Отец отложил газету. Мать насторожилась.
— Я нашла квартиру. Буду снимать вместе с подругой. Двушку на Садовой.
— Марина, мы же уже это обсудили, — начала мать.
— Нет, мам. Мы не обсудили. Ты сказала своё мнение, а я своего не высказала. Теперь слушай.
Она говорила спокойно, хотя руки дрожали под столом.
— Мне двадцать пять лет. Я работаю четыре года. Да, зарплата небольшая, но её хватит на жизнь. Я хочу научиться всему сама. Готовить, убирать, считать деньги. Хочу жить так, как считаю нужным. Приходить когда хочу, есть что хочу, спать сколько хочу.
— Марин, доченька, — вмешался отец, — мы же тебе не запрещаем. Живи как хочешь. Зачем съезжать?
— Потому что здесь я не могу жить как хочу. Потому что мама за меня убирает, готовит, выбирает, что мне надевать. Потому что я всё ещё чувствую себя ребёнком. А я не ребёнок.
Мать встала, подошла к окну. Постояла, глядя в темноту.
— Значит, мы тебе мешаем, — тихо сказала она.
— Нет, мам. Вы не мешаете. Просто... Просто мне нужно попробовать. Понимаешь? Если не сейчас, то когда? В тридцать? В тридцать пять?
— А если не получится?
— Тогда вернусь. Но хотя бы попробую.
Отец откашлялся.
— Света порядочная девчонка. С ней не пропадёшь. Я её знаю с детства.
— Вот видишь, мам, — Марина встала, подошла к матери. — Папа понимает.
Мать обернулась. На глазах блестели слёзы.
— Я просто боюсь за тебя. Ты же у меня одна. Мало ли что может случиться.
— Ничего не случится. Я буду звонить, приезжать. Просто буду жить отдельно.
Они стояли молча. Потом мать вытерла глаза, кивнула.
— Ладно. Раз решила, значит, решила. Только обещай, что будешь осторожна. И не забывай про нас.
— Обещаю, мам.
Через две недели Марина собрала вещи. Не так много оказалось — два чемодана и несколько сумок. Отец помог донести до машины. Мать стояла у подъезда, кутаясь в платок, хотя было не холодно.
— Ну, я поехала, — сказала Марина.
— Поезжай, — мать шмыгнула носом. — Только не забывай про ужин в воскресенье. Я борщ сварю.
— Приду, мам. Обязательно приду.
Марина обняла мать, потом отца. Села в машину. Отец завёл мотор. Они поехали. Марина обернулась — мать всё ещё стояла у подъезда, махала рукой.
Квартира оказалась небольшой, но светлой. Две комнаты, кухня, маленький балкон. Света уже была там, расставляла свои вещи.
— Ну что, соседка, — улыбнулась она. — Готова к взрослой жизни?
— Не знаю, — честно ответила Марина. — Но попробую.
Они разложили вещи, пошли в магазин за продуктами. Марина бродила между полками, выбирала крупу, макароны, чай. Обычные вещи, но почему-то от них становилось радостно. Она выбирала сама. Для себя. Без чьих-то советов.
Вечером они готовили ужин вместе. Марина резала овощи, Света варила спагетти. Радио играло какую-то весёлую песню. На кухне пахло чесноком и томатами.
— Знаешь, — сказала Света, помешивая соус, — мне мать вчера звонила. Спрашивала, не замёрзла ли я, не голодная ли. Говорит, что переживает. А я ей отвечаю: мам, мне двадцать семь. Со мной всё будет хорошо.
— И что она?
— Помолчала, а потом говорит: знаю, доченька. Но всё равно переживаю. Такая уж я.
Марина улыбнулась. Достала телефон, написала матери: «Мам, всё нормально. Ужинаем. Целую».
Ответ пришёл через минуту: «Хорошо, доченька. Не забудь про борщ в воскресенье».
Первую неделю было непривычно. Марина просыпалась по будильнику, а не от звука пылесоса. Готовила сама, и еда получалась то пересоленная, то недоваренная. Стирала в машинке, но забывала включить отжим. Мелкие ошибки, глупости. Но почему-то это было не страшно, а весело.
Света тоже привыкала. Они делили обязанности, спорили, кто моет посуду, кто выносит мусор. Иногда ссорились, но быстро мирились.
В воскресенье Марина поехала к родителям. Мать встретила её на пороге, обняла.
— Ну что, как там?
— Нормально, мам. Живём.
— Похудела, — мать осмотрела её. — Небось не ешь как следует.
— Ем, мам. Нормально ем.
Они сели за стол. Мать разлила борщ, подала сметану. Марина попробовала — вкусно, как всегда. Дома, у себя, она так и не научилась варить борщ. Но это не важно. Главное, что она пробует.
— Ну что, не передумала? — спросил отец, улыбаясь.
— Нет, пап. Не передумала.
— И правильно. Молодец.
Мать промолчала, но на её лице была не обида, а какая-то грусть. Марина взяла её за руку.
— Мам, всё хорошо. Правда.
— Знаю, доченька. Просто непривычно. Двадцать пять лет ты со мной, а теперь... Пусто как-то.
— Я же не пропала. Буду приезжать.
— Буду ждать.
Прошло два месяца. Марина научилась готовить несколько блюд. Не идеально, но съедобно. Научилась считать деньги, откладывать на коммуналку. Научилась спать одна в комнате, не бояться темноты, не звонить маме по любому поводу.
Иногда было трудно. Иногда хотелось вернуться, когда кончались деньги или когда болела голова. Но она не возвращалась. Просто потому что знала: это нужно. Это её путь.
Однажды вечером позвонила мать.
— Марин, я тут думала... Может, вам с Светой мебель нужна? У нас на даче старый диван стоит, можно забрать.
— Мам, спасибо. Но у нас есть диван.
— Ну ладно. Тогда хотя бы шторы возьмёте? Я тут новые купила, а старые ещё хорошие.
— Мам, ты просто хочешь помочь?
Пауза.
— Хочу. Знаешь, я поняла, что ты права была. Надо было тебя раньше отпустить. Может, не так тяжело бы было сейчас.
— Мам, никогда не поздно.
— Да, доченька. Ты умная. Умнее меня.
Марина улыбнулась. За окном шёл дождь. Света в соседней комнате смотрела кино. На кухне пахло свежим хлебом. Обычный вечер. Но почему-то от него становилось тепло на душе.
Она повзрослела. Не сразу, не вдруг. Постепенно, день за днём. И родители это наконец увидели. Может, и приняли. А может, ещё нет до конца. Но это уже не так важно.
Главное, что она сама себя приняла. Взрослую. Самостоятельную. Свою.
☀️
Подпишитесь прямо сейчас, чтобы не потерять этот уютный уголок 📌
Здесь Вы найдёте истории, в которых узнаете себя — с радостями, болью, смехом и неожиданными развязками.
📅 Каждый день — новая история.
Сейчас читают: