Лабораторный модуль превратился в штаб-квартиру по борьбе с невидимым врагом. На центральном проекторе плавала схема «Велеса», пока ещё чистая, ожидающая данных. Андрей и Евгений парили перед ним, окружённые ореолом из планшетов и датчиков.
— Стандартные датчики показывают общий фон, но не дают направления, — Андрей вертел в руках компактный дозиметр, один из тех, что висели в каждом отсеке. — Нужно направление. Попробуем грубый метод.
Он указал на пустой свинцовый контейнер для образцов, болтавшийся в крепежной сетке.
— Если прикрыть им детектор с одной стороны, получим примитивную коллимацию. Будем сканировать отсек, как старые геологи с счётчиком Гейгера. Зафиксируем, с какой стороны фон падает, а где растёт.
Евгений скривился, его лицо выразило всю возможную степень программистского презрения к подобному «колхозу».
— Андрей, это же каменный век. Мы получим данные, по которым нельзя будет построить адекватную модель. Нужны точные замеры с временными метками, синхронизация с ориентацией корабля...
— А у нас есть что-то лучше? — мягко парировал Андрей. — Штатная система не видит аномалии, она регистрирует лишь общий рост. А нам нужно понять, откуда дует ветер. Пусть грязный, пусть приблизительный, но вектор. Другого варианта у нас нет.
Евгений молча посмотрел на схему корабля, потом на упрямое лицо пилота. Он вздохнул, смирившись с неизбежным.
— Ладно. Любые данные лучше, чем ноль. Но я заранее снимаю с себя ответственность за всё, что из этого получатся. Берусь за анализ и визуализацию. Ты — за этот... археологический промысел.
Пять часов они двигались по кораблю, словно призраки, замеряя фон в десятках точек. Андрей, с упрямой сосредоточенностью прикладывая дозиметр к стенам, полу, потолку, зачитывал показания. Евгений, плавая рядом, вносил их в планшет, параллельно собирая данные с температурных датчиков и магнитометров. Работа была монотонной и утомительной: в каждой точке нужно было выполнить несколько измерений, каждая экспозиция не меньше полминуты.
— Хм, — Евгений поднял руку, изучая свежие данные. — Интересно. Переборка между грузовым отсеком и жилой зоной. Фон за ней падает почти на пятнадцать процентов. Как будто она его экранирует.
— Значит, есть неоднородность в конструкции, — кивнул Андрей, делая пометку в своём полевом блокноте. — Уже что-то.
— Ещё интереснее, — продолжил Евгений, прокручивая модель. — Со стороны «Сварога», со стороны стыковочного узла... ничего. Фон как был в норме, так и остался. Никакого всплеска.
— Значит, буксир нас не фонит. Это хорошая новость.
— Иллюминатор с солнечной стороны. Ожидаемый всплеск, солнечный ветер. Вроде, как всегда. Не он является нашей главной проблемой.
— Не лучшая новость. Значит, наша проблема в другом.
Наконец, все данные были внесены. Евгений, ворча на «нерепрезентативную выборку», взялся за алгоритмы обработки. На экране схема «Велеса» начала окрашиваться в цвета тепловой и радиационной карты. Пятна температуры и радиации поначалу казались хаотичными. Но когда Евгений наложил один слой на другой и построил векторные поля градиентов, картина проступила с пугающей чёткостью.
— Вот чёрт, — тихо выругался программист. — Смотри.
Из глубин космоса, через обшивку корабля, шёл слабый, но совершенно однозначный поток. Градиент излучения был не хаотичным, а структурированным, указывая на внешний источник где-то в противоположной стороне от Солнца.
— Это не наш реактор, не Солнце и не какая-то наведённая активность, — голос Андрея стал глухим. — Это что-то извне. Целенаправленный поток. И за время наших замеров он, как будто бы усилился.
Сергей слушал их сжатый доклад, не перебивая. Его лицо было каменным.
— «Где-то с другой стороны» — это не направление. — Сказал он в ответ. — Можно определить точнее?
Андрей с сожалением развёл руками.
— Наш метод... он очень приблизительный. Точность — плюс-минус тридцать градусов, не лучше. Источник где-то там, — он махнул рукой в сторону одного из иллюминаторов, — в районе созвездия Ориона. Но это, Сергей, очень и очень грубо.
Командир молча смотрел на проекцию, где алым веером расходился поток частиц, бьющий в его корабль. Он не выглядел испуганным. Он выглядел сосредоточенным, как шахматист, увидевший неожиданный ход противника.
— Понял. Вы оба — молодцы. Спасибо. Работа сделана блестяще, учитывая обстоятельства, — его похвала прозвучала сухо, но искренне. — Теперь идите спать. Оба. Пора отдыхать. Вы свое отработали.
Когда они уплыли, Сергей остался один перед мерцающей картой. Он приблизил участок с градиентом, мысленно продолжая линию в глубь космоса. Орион... Плюс-минус тридцать градусов. Огромный сектор. И там что-то есть. Что-то, чего там быть не должно.
Он откинулся назад, и его взгляд упал на показания общего фона. Несмотря на внешний поток, внутри корабля уровень радиации всё ещё был ниже допустимой нормы. Пока.
«Не опасно в данный момент», — вспомнил он свои же слова. Но теперь он понимал: отсчёт пошёл.