Рубка управления тонула в полумраке, нарушаемом лишь холодным свечением мониторов. Сергей, пристёгнутый к креслу, вполглаза следил за зелёными строчками логов, когда люк с лёгким шипением отъехал в сторону. В проёме замерла фигура Александра. Инженер не вплыл, а стоял, прилипший магнитами подошв к полу, и это было первым признаком чего-то неладного.
— Командир, — голос его был непривычно тихим, без обычной разболтанности. — Есть минутка?
— Да, слушаю, — Сергей не обернулся, но внимательно разглядывал лицо инженера в отражении чёрного монитора. — Что случилось?
— Случилась радиация. Рост не критичный, пока в пределах нормы. Но… Тенденция опасная. Я проверил датчики трижды. Они исправны. Пока никому не сказал, чтобы панику не сеять.
— Таааак! — это прозвучало как выстрел.
Сергей отстегнулся и резко рванулся из кресла, и на секунду его тело, привыкшее к микрогравитации, забыло про слабое ускорение. Его развернуло вокруг оси, он неуклюже оттолкнулся от панели, едва не задев головой «потолок». Выровнявшись, он вцепился в поручень, и его лицо, обычно маска олимпийского спокойствия, стало жёстким, как титановый сплав обшивки.
— Довольно конспирации. Саша, собери всех, разбуди, кто спит. Через пятнадцать минут в кают-компании проведём срочное внеочередное совещание.
Кают-компания «Велеса» напоминала зал суда после бессонной ночи. Алёна вплыла одной из последних, заспанная, с красными глазами, насколько причесавшая рыжую гриву, что торчала с одной стороны. Она бессознательно ухватилась за поручень у стола, словно ища опору. Евгений, напротив, был бодр, как будто его и не будил никто; его пальцы нервно барабанили по столу, отстукивая какой-то сложный ритм. Андрей, Елена и Александр молча наблюдали за Сергеем, который, подобно капитану на тонущем корабле, занимал центральное положение.
— Всем спасибо, что собрались оперативно, — начал Сергей, без предисловий. Его голос был ровным, но в нём слышался стальной стержень. — Ситуация очень сложная. Сводка за последние сорок восемь часов. Связи нет — даже служебные импульсы не пробиваются. У Алёны — массовая и необъяснимая гибель бактериальных культур. У Александра — зафиксирован устойчивый рост уровня радиации. Параллельно — отмечается небольшой, но стабильный нагрев обшивки с теневой стороны. И, как вишенка на торте, — участились мелкие сбои в работе оборудования. По отдельности — мелочи. Вместе — картина, которая мне не нравится.
Повисла тягостная, густая тишина, нарушаемая лишь гудением вентиляторов. Андрей смотрел на лица товарищей, освещённые холодным светом LED-панелей. «Вот он, наш маленький мирок», — пронеслось у него в голове. «Такой хрупкий. Горстка людей в жестяной банке, затерянная в чёрной, безразличной пустоте. И эта пустота начинает потихоньку, не спеша, на нас давить».
— На сколько... на сколько всё это опасно? — первая нарушила молчание Елена. Её обычно спокойный голос прозвучал особенно громко.
— В данный момент — ни один из показателей не достиг критических значений, — чётко ответил Сергей. — Опасно не то, что есть. Опасно то, чего мы не знаем. Мы не знаем причины. А поскольку причины неизвестны, потенциальная опасность — высшей степени.
— Про радиацию, — включился Евгений, его взгляд стал острым, цепким. — Какая именно тенденция? Скачок? Плавный рост?
— Мы не знаем и этого. Обычно подобные физические процессы проходят по гауссу или по экспоненте. Больше всего похоже на широкую гауссову кривую.
Александр развернул свой блокнот. Евгений взглянул на набросанную от руки кривую, и его лицо на мгновение осунулось. Он был математиком до кончиков пальцев и понимал язык графиков лучше слов.
— Это же самый низ, — пробормотал он, переводя взгляд на Сергея. — Только начало. Предположительная точка перегиба...
— ...где-то впереди, — кивнул Александр, забирая блокнот.
— Не хватало нам ещё и неизвестных проблем поверх известных. —Тихо выдохнула Елена, потирая виски.
Сергей медленно обвёл взглядом всех собравшихся. Его глаза задерживались на каждом, оценивая, ища хоть крупицу решимости.
— Что будем делать? — спросил он просто.
Ответом ему снова стала тишина. Даже Евгений молчал, вглядываясь в узор на столешнице.
— Что, сдаваться и помирать? — Сергей слегка подтолкнул их, и в его голосе впервые прозвучала не резкость, а почти отеческая суровость.
Это сработало.
— Нужны данные, — первым нашёлся Андрей. — Не разрозненные, а системные. Давайте составим детальную карту. Температура обшивки, уровень радиации в разных точках корабля, может, даже магнитное поле. Сведём всё в одну картину. Возможно, удастся найти связь, определить источник или хотя бы направление. Хотя бы будем знать, изнутри это или снаружи.
— Хороший план, — без колебаний одобрил Сергей. — Займитесь с Евгением, пройдитесь по кораблю, измерьте всё, что сможете. Создайте 3D-модель аномалий.
— Есть, — кивнул программист, уже мысленно уходя в модель.
— Медицинский мониторинг нужно усилить, — подхватила Елена. — Всем — развёрнутый анализ крови. Ищем любые отклонения, следы радиационного воздействия или... — она взглянула на Алёну, — возможных биологических агентов.
— Согласен, — Сергей перевёл взгляд на биолога. — Алёна, ты с Леной. Мониторинг состояния экипажа не реже двух раз в сол. Малейшие изменения — докладывайте незамедлительно.
Алёна, наконец полностью проснувшись, кивнула с мрачной решимостью.
Александр театрально вздохнул, разводя руками.
— Ну, а я, видимо, пойду менять фильтры. Опять.
На его лице была такая комичная гримаса покорности судьбе, что Сергей не удержался и коротко улыбнулся. Но улыбка мгновенно сошла с его лица.
— За работу, — он оттолкнулся от стола, принимая свой обычный, командирский вид. — В случае любых изменений — положительных или отрицательных — докладывать незамедлительно. Координацию и попытки связи оставляю за собой.
Люк один за другим покидали сосредоточенные, молчаливые фигуры. В опустевшей кают-компании воцарилась тишина, густая, как сироп. Алёна, последней плывя к выходу, горько буркнула себе под нос, подводя черту под всем происходящим:
— Вот не было печали... Как же я устала от этих космических загадок.
Её слова повисли в воздухе, безответные. Корабль продолжал свой бег, унося их всё дальше — в зону, где правила писались не ими.