Пунктуация в психоанализе — момент, когда аналитик останавливает движение речи анализанта, делая слышимым то, что не в фокусе. Но разные школы акцентируют разные уровни психического. Поэтому и различие между пунктуациями разных психоаналитических подходов — онтологическое.
Иными словами даже если у аналитиков в арсенале останется только «угу» и «хм», то полотно речи пациента, исходя из задач подхода, раскроят по разному.
Иногда путают интервенцию и пунктуацию (каждая пунктуация это интервенция, но не каждая интервенция это пунктуация).
Пунктуация — это когда аналитик ничего не добавляет от себя. Он просто размечает речь пациента: «угу», «хм», намеренная пауза, эхо. Всё внимание остаётся внутри пациента и его материала. Пациент внезапно слышит себя самого по-другому — как будто кто-то прибавил громкости его собственным внутренним процессам.
Это - не хаотичные «угу-хм», но легко могут стать хаотичными, если аналитик успокаивает-убаюкивает себя. Шутка в пандан: количество «угу» в речи аналитика обратно пропорционально его опыту. Хотя, разве это шутка?
Интервенция — это когда аналитик вводит свою речь в поле пациента: говорит целое предложение, выражает своё чувство, даёт интерпретацию, задаёт вопрос. Здесь вниманеи переключается на аналитика («а что он думает?», «а что он чувствует?»). Пациент теперь реагирует не на себя, а на аналитика.
Короче: Пунктуация = «послушай себя». Интервенция = «послушай-ка меня».
Ниже сравнение роли пунктуации во французской и в лакановской психоаналитических традициях.
Пунктуация в лакановской школе
У Лакана пунктуация — это жест разъединения, который работает в поле цепи означающих. Её задача — прервать автоматизм речи, открыть дыру в воображаемой конструкции, сделать означающее видимым иначе. Лакановская пунктуация адресована месту в цепи, где одно означающее цепляется за другое.
Она строится вокруг синкопы, вокруг того, что не проговорено, но «звучит» между словами. Синкопа — это смещение ритмического акцента с сильной доли на слабую. То, что звучит громко и ожидаемо, пропускается, а то, что было на слабой доли, внезапно обретает вес. Эта «слабая доля», становится центральной. Весь предыдущий плавный нарратив ставится под сомнение. Пациент вынуждена иметь дело не с манифестным содержанием, а с латентным, которое он сам озвучил, но не замечает.
Это знак желания, который всегда звучит между слов, в оговорках, в обрывах и в том, что повисает в тишине после внезапно поставленной «точки».
Цель — вызвать сдвиг позиции субъекта относительно его собственного высказывания. Такой разрез работает как разрез скальпеля: не объяснение, не эмпатическое сопровождение, а создание прорехи, через которую бессознательное может дать о себе знать. Пунктуация Лакана не несёт смысла — она создаёт место для смысла, который ещё только оформится.
Выстроенные особым образом вмешательства аналитика провоцируют работу бессознательного, разрушает иллюзорные нарративы "Я" (воображаемый регистр), обнажая символическую структуру желания. Пунктуация выхватывает из речи не случайные элементы, а те, вокруг которых кристаллизуется желание пациента (обмолвки, аффекты).
Лакановская пунктуация требует, чтобы аналитик был как чистая функция, «объект — причина желания», пустое место в структуре. Его «угу» — пространство для звучания голоса Другого. Он осуществляет пунктуацию, будучи сам вынесенным за скобки.
Пунктуация во французской школе
Французская школа чаще работает с не-невротическими пациентами, (доэдипальными). У не-невротических пациентов нет достаточной репрезентативной функции, чтобы выдержать лакановский разрез. Это объясняет онтологию различий.
Если лакановский аналитик умеет удивить, то французский — оберегает. Во французском предельно строгий сеттинг — гарант защиты пациента, что обеспечивает терапевтический регресс, как условие трансформации психики.
Поэтому здесь у пунктуации чаще другие цели — аналитик подсвечивает связи, делает их доступными для внутренней работы. Пунктуация позволяет сделать травматический опыт переносимым психически, не разрывает, а скорее сшивает, позволяя психике выстраивать новые связи на месте пустоты, вытесненной травмы, соматического симптома. Происходит восстановления психических функций (см. П.Марти).
Французская пунктуация — это разрез, направленный не на обнажение структуры, а на восстановление связности психической ткани. Французская пунктуация допускает, чтобы аналитик был «жив». Его присутствие — уже контейнирующий факт. Его «угу» — это знак узнавания, кивок, подтверждающий существование пациента в поле Другого. Здесь аналитик — не всегда пустое место, а иногда и «объект-опора», чья собственная психическая целостность служит рамкой для собирания психики пациента.
Есть и общие общие для всех подходов задачи
— Прервать автоматизм речи. Пациент часто говорит «на автомате», воспроизводя привычные нарративы.
— Выделить ключевой элемент (ключевые означающие). В потоке слов пациента всегда проскальзывают «знаки» — оговорки, обмолвки, странные повторения, непонятные для самого пациента слова.
— Создать «ретроактивный смысл» (après-coup). Смысл любого события или слова не фиксирован, а постоянно пересматривается. Пунктуация аналитика придает новое, иное значение всему тому, что было сказано пациентом до этого.
Но разница не только в том, как прерывают речь, но и в том, кто, из «какого места» это происходит. Хороший аналитик знает, какую именно пунктуацию он предлагает, а главное когда и кому. И этот выбор определяет динамику процесса.
Хотя если аналитик, позиционирует себя как «собеседника», то есть легимитизирует свое присутствие как реальной личности в контакте, то все тонкости про пунктуации не имеют такого важного значения. Здесь аналитик перестают быть вписан в сцену фантазма пациента, а остается лишь партнером по диалогу. Тогда идет другая работа, ближе к поддерживающей психотерапии, что тоже неплохо, но не для сложных случаев (имхо).
(Далее будет: Почему позиция аналитика как «собеседника» превращает анализ в терапию и к чему это приводит…).
Спрашивали - отвечаем:
(Ответы на вопросы к тексту «знаки препинания»)
1. Поле цепей означающих — это мир нашего языка и смыслов, устроенный как бесконечная сеть или цепочка символов-слов-связок. Означающее — это не предмет, а его ярлык. Например, само слово стол — это означающее. Оно не имеет смысла само по себе, пока не свяжется с другими означающими: деревянный, обеденный, работа.Цепь означающих — это поток речи или мысли, где эти ярлыки выстраиваются в линию.Поле — это вся сеть таких мы всегда находимся внутри этого поля, когда думаем или говорим.
2. Воображаемая конструкция? Это устойчивый, но часто ложный образ себя и своей истории, который человек носит в голове.
Этот сценарий помогает психике поддерживать иллюзию целостности и понимания себя. Эта конструкция создана самим человеком через его восприятие, отношения с другими и отождествление с образами.
3. Место в цепи, где одно означающее цепляется за другое? Ключевая точка в речи, где происходит важное, но неосознанное соединение смыслов. Аналитик слушает речь и ищет именно такие моменты. Жест разъединения — это целенаправленное прерывание автоматической речи, чтобы нарушить её привычный ход. Его цель — не оборвать речь, а создать паузу для осмысления в том месте, где человек говорит не задумываясь.
Автор: Инна Чинилина
Психолог
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru