В 1954 году на московской Солянке открылось первое заведение, где советский рабочий мог выпить 50 грамм водки с бутербродом, стоя у высокого стола, без официантов, за считаные минуты. Через двадцать лет по Москве работало около 50 таких рюмочных, и они вписались в городской ритм так же естественно, как трамваи и очереди за колбасой.
Зашёл после смены, опрокинул стопку, закусил килькой с яйцом — и дальше по делам, к семье, в театр. Но почему государство вдруг решило открыть тысячи питейных заведений и как они работали на практике?
Политический расчёт: зачем Хрущёву понадобились рюмочные
7 марта 1953 года умер Иосиф Сталин, и новому первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущёву требовалось быстро завоевать народную любовь. Репрессии ослабли, железный занавес начал приоткрываться, но массовые послабления давались с трудом. Между тем проблема пьянства стояла остро: граждане выпивали в подъездах, на детских площадках под раскрашенными грибками, в скверах — антисанитария, шум, милицейские рейды. Кто-то из окружения Хрущёва предложил идею, которая казалась гениальной: дать народу легальное место для «культурного отдыха» с рюмкой водки, но так, чтобы человек не задерживался и не спивался.
В 1954 году в Москве открылись три первые рюмочные: на Солянке, в Копьёвском переулке недалеко от Большого театра и на Тишинском рынке. Московский историк Александр Васькин называл это политическим ходом Хрущёва, рассчитанным на быстрый эффект. По народной легенде, к открытию рюмочных приложила руку Екатерина Фурцева — с марта 1954 года первый секретарь Московского горкома КПСС, «хозяйка Москвы».
Впрочем, документальных подтверждений её прямой инициативы историки не нашли, зато известно, что Фурцева любила пропустить рюмочку и иногда позволяла себе лишнего. Возможно, именно поэтому молва приписала ей создание рюмочных — образ яркой женщины-руководительницы располагал к таким домыслам.
Идея оказалась востребованной. К началу 1970-х годов в Москве работало около 50 рюмочных, а по всему Союзу их число росло. Заведения располагались на первых этажах жилых домов, рядом с рынками, вокзалами, заводскими проходными — там, где люди двигались потоками, где можно было забежать на минуту между делами.
Правила игры: стоя, быстро, с бутербродом
Рюмочные относились к категории «закусочных специализированных второй категории», что на языке советского общепита означало самообслуживание и отсутствие официантов.
Внутри стояли высокие барные столы без стульев — типичная вместимость составляла 25 человек, хотя в час пик туда набивалось чуть ли не вдвое больше. Никаких сидячих мест не предусматривалось по принципиальным соображениям: как только человек садится, он задерживается, а задача рюмочной была прямо противоположной — быстрый заход, быстрый выход.
Минимальная порция водки составляла 50 граммов, но большинство брало сразу 100. Главное железное правило гласило: к каждой рюмке обязательно полагалась закуска, без неё спиртное не продавали. Государство таким образом пыталось минимизировать вред для здоровья и поддерживать видимость цивилизованности.
Посетитель подходил к стойке, заказывал водку и бутерброд, получал всё на подносе и шёл к свободному столику. Советский писатель Даниил Гранин в романе «Картина» описал атмосферу так: «Славное это заведение — запах водочки, сигарет, одни мужики и без насиженной пьяности пивных, без приставаний, липких тягучих разговоров. Опрокинул стопочку, закусил бутербродом, культурно, коротко».
Именно «коротко» было ключевым словом. Рюмочная не предполагала долгих посиделок — это был транзитный пункт на пути домой, к друзьям, в филармонию. Впрочем, некоторые завсегдатаи умудрялись «зацепиться языками» с единомышленниками и оставались надолго, выпивая рюмку за рюмкой, пока буфетчица не намекала, что пора освободить место.
Меню: от икры до «пыжа»
В первые годы работы рюмочных, в середине 1950-х, на бутербродах лежала красная икра — ястычная или паюсная. Это был своеобразный знак советской роскоши, но рабочий класс икру не жаловал: во-первых, дороговато выходило, во-вторых, хотелось просто водки, а не деликатесов.
Некоторые посетители демонстративно сбрасывали икру пальцем и закусывали одним хлебом. К началу 1960-х икра исчезла из меню, её заменили более демократичные варианты: колбаса, сыр, селёдка, варёное яйцо.
Самым знаменитым стал «пыж» — бутерброд, на котором лежали четыре кильки и половинка варёного яйца. Название, видимо, происходило от слова «пыжиться» — то есть важничать, хотя ничего особенного в этой закуске не было. «Пыж» стоил копейки, быстро насыщал и не перебивал вкус водки, поэтому завоевал народную любовь.
Иногда в меню встречались бутерброды с колбасой или сыром, но и здесь качество оставляло желать лучшего: сыр «загибался» по краям, колбаса сохла на витрине — писатель Аркадий Райкин высмеивал эти бутерброды, которые «хоронить пора».
В некоторых рюмочных предлагали горячее: сосиски с консервированным зелёным горошком, котлеты, чебуреки, пельмени. Завсегдатаи считали такую еду сытной и даже вкусной, особенно если голоден после смены. Но главная проблема заключалась в другом: выпив 100 граммов водки, человек чувствовал, что неплохо бы повторить, а вот бутербродами к тому моменту был сыт по горло.
Писатель Леонид Репин вспоминал: «Стоят мужички, рюмку за рюмкой заглатывают, а из бутербродов Пизанскую башню складывают». Закуска оставалась на столах, её уносили, выбрасывали — неэффективность системы была очевидна, но правило оставалось незыблемым.
Помимо водки в рюмочных наливали портвейн, ликёры, иногда коньяк или вино. Портвейн был особенно популярен у пролетариата, его пили стаканами — дешёво, градус приличный, настроение поднималось быстро.
Пиво или вино со стороны приносить запрещалось, персонал строго следил за этим и пресекал попытки. Впрочем, ассортимент интересовал посетителей меньше, чем сама возможность зайти, выпить и встретить знакомых — рюмочная была не просто точкой общепита, а особым социальным пространством.
Социальный срез: кто приходил и о чём говорили
Рюмочная была мужским клубом. Женщин там почти не встречалось — во-первых, негласный запрет общества, во-вторых, атмосфера располагала к мужским разговорам. Но контингент был разнообразным: рабочий завода, инженер НИИ, журналист газеты, сантехник, актёр — все могли оказаться за одним столом. Александр Васькин называл рюмочную местом, «где сравнялись рабочий завода и журналист, инженер и сантехник». Это был не просто мужской клуб по интересам, но и срез советского общества, где можно было проводить социологические опросы и наблюдать за настроениями.
Государство это понимало и действительно изучало. Историк Лев Лурье отмечает, что в 1950-е годы чуть ли не половина политических дел возбуждалась из-за вольномыслия в рюмочных. Язык развязывался после рюмки, критика власти звучала громче, шутки про начальство становились острее. Сотрудники КГБ регулярно заходили в рюмочные «на прослушку», фиксировали разговоры, выявляли крамольников. Для многих рюмочная стала местом, где можно было пожаловаться на жизнь, обсудить несправедливость, покритиковать систему — и именно за это потом отвечать перед органами.
Впрочем, большинство посетителей приходило не за политическими дискуссиями, а просто снять усталость, поговорить с коллегами, обсудить футбол или семейные дела. Атмосфера балансировала на грани веселья и мордобоя, но драки случались нечасто — буфетчицы и дежурные у входа быстро пресекали конфликты. Зато у рюмочных традиционно дежурил «козелок» — так называли сотрудников милиции или санитаров, которые доставляли переборщивших с выпивкой в вытрезвитель. Система работала слаженно: выпил лишнего — получил путёвку на койку с решёткой, штраф и позор на работе.
Рюмочная отличалась от пивной не только ассортиментом. В пивных можно было сидеть, задерживаться, беседовать часами, там собиралась другая публика — более степенная, склонная к долгим разговорам. Рюмочная же требовала динамики: пришёл, выпил, ушёл. Это была форма быстрого «культурного отдыха», которую государство пыталось привить массам.
Цены и масштаб: сколько стоила рюмка
В 1970-е годы самая дешёвая водка в СССР называлась «Московская особая» и стоила 2 рубля 87 копеек за поллитровую бутылку. Чуть дороже шла знаменитая «ВоДкА», прозванная в народе «коленвалом» из-за характерного оформления этикетки — 3 рубля 62 копейки. Именно эта цифра, 3,62, осталась в памяти большинства советских граждан как символ эпохи.
«Столичная», считавшаяся одной из лучших марок и шедшая на экспорт, стоила 4 рубля 12 копеек. Средняя зарплата в те годы составляла около 120–150 рублей, так что бутылку водки можно было купить без особого ущерба для бюджета.
Впрочем, в рюмочных продавали не бутылками, а порциями — 50 или 100 граммов. Точные цены на разлив в источниках разнятся, но понятно, что стопка обходилась значительно дешевле, чем покупка целой бутылки. Это и было главным преимуществом: не нужно брать поллитра, когда хочется просто «пропустить одну». Питерский историк Лев Лурье подчёркивал, что именно поэтому рюмочные стали местом сбора интеллигенции в Ленинграде и Киеве — можно было взять 100 граммов, а не тащить домой целую бутылку.
В 1981 году произошёл резкий скачок цен: «Московская особая» подорожала до 5 рублей 30 копеек, «Столичная» — до 6 рублей 20 копеек. К концу 1980-х цены взлетели ещё выше — до 9–10 рублей за бутылку. На фоне стагнирующих зарплат это был серьёзный удар по карманам, но люди пить меньше не стали.
Рюмочные были рассредоточены по районам так, чтобы каждый житель мог найти заведение неподалёку от дома или работы. В других крупных городах — Ленинграде, Киеве, Минске, Свердловске — тоже открывались десятки таких точек. Общее количество рюмочных по СССР точно не подсчитано, но масштаб был внушительным: это был массовый формат, рассчитанный на миллионы посетителей.
Конец эпохи: как рюмочные исчезли
В мае 1985 года Михаил Горбачёв инициировал антиалкогольную кампанию, известную в народе как «сухой закон». Началась вырубка виноградников, сокращение производства водки, введение талонов на алкоголь, повышение цен. Рюмочные попали под удар одними из первых: их стали закрывать, перепрофиловировать в кафе или чайные, сокращать часы работы. Очереди за водкой в магазинах выстраивались на сотни метров, а рюмочные либо пустовали, либо работали урывками.
Кампания провалилась к концу десятилетия, но рюмочные уже не вернулись в прежнем виде. В 1990-е годы, когда железный занавес окончательно рухнул и в Россию хлынула западная культура, начали открываться бары, пабы, кафе с посадочными местами и разнообразным меню. Формат «стоя, быстро, с бутербродом» оказался невостребованным — новое поколение хотело комфорта, разнообразия, статуса. Арендные ставки росли, старые рюмочные закрывались одна за другой.
Сегодня в России встречаются заведения с вывеской «Рюмочная», но это, как правило, стилизованные кафе или рестораны, которые эксплуатируют ностальгию по СССР. Там можно посидеть за столиком, заказать не только водку, но и изысканные закуски, насладиться атмосферой. Настоящие советские рюмочные с высокими столами, самообслуживанием и запахом водки вперемешку с сигаретами почти исчезли. Те немногие, что сохранились в регионах, влачат существование с узкой аудиторией пожилых завсегдатаев, для которых рюмочная осталась не заведением, а частью биографии.