Жили-были два охотника — Елистин и Пашка. Охотились они глубоко в тайге, в старой избушке на заимке, куда даже зверь лишний раз не наведывался.
Однажды ночью раздался звук — шаги. Не быстрые, нет. Медленные, размеренные, тяжёлые — как будто кто-то высокий идёт по насту, и снег под ним пружинит.
Пашка выглянул через щель между брёвен. И увидел силуэт: высокий, почти до нижних веток сосен, серый, сутулый.
Шагал он так, будто ноги у него длиннее, чем нужно человеку, и колени сгибались как-то… не совсем по-человечески.
Елистин шёпотом сказал:
— Это не зверь. Это Шагальщик. Если он идёт — никто не выходит.
Но Пашка был упрям — схватил ружьё, распахнул дверь и крикнул:
— Эй, стой!
Силуэт остановился. Повернул голову — медленно, как будто напрягался при каждом движении. Глаза у него были два жёлтых круга, без век, без выражения.
Пашка прицелился… но не успел выстрелить. Потому что Шагальщик одним шагом оказался ближе — так быстро, что снег даже не успел взлететь.
И прошипел голосом, словно ветер говорил через трубу:
— Не ходи за мной… Я хожу за тобой.
Пашка упал на снег, оцепенел. Елистин вытащил его, дверь захлопнул. Всю ночь они сидели у печи, а снаружи — скрип шагов, кругами, вокруг избушки… медленно… без остановки.
Утром вышли — и увидели: вокруг избушки следы огромных ступней, уходящие далеко в лес.
Но сам Пашка с того дня больше нормально не ходил. Сначала нога «тянулась», потом начал прихрамывать. А через год — стал шагать так же, медленно, недочеловечно, будто ноги перестали слушаться.
Старики шепчут: кто встретил Шагальщика, тот потихоньку становится его отражением.
