К вечеру небо затянуло белёсой пеленой, подул прохладный ветерок, а через некоторое время заморосил мелкий дождь. Наташа сидела у каменистой гряды возле песчаной косы где было поменьше народу. Она не обратила внимания на начавшийся дождик, который как сквозь мелкое сито разбрызгивал прозрачные слезинки, оседая цветными, янтарными капельками на изумрудных листьях и свежей траве. Ей было плохо, горько, больно... От одной мысли, что она из-за своих глупостей может потерять самого родного человека, её колотила нервная дрожь, сводя судорогой всё тело. Как теперь выпутываться из этой ситуации, что делать? Глаза защипала непрошенная слеза...
Надя уже пришла домой. Она понимала, что все эти необдуманные Наташкины страхи и поступки - результат её недавней болезни, от которой совсем оправиться не так-то легко. Она решила ничего пока не рассказывать брату, но сердце болело, Наташа неизвестно куда могла сбежать. Надя вышла в коридор, сняла трубку с телефона и позвонила в УВД на Загорянку. Ей ответил дежурный, который пояснил, что сотрудники находятся на опросах, майор Терещенко в порту, Егорова ещё не вернулась с очередного рейда. Надя повесила трубку, такие ответы её не могли удовлетворить, и она быстро собравшись, отправилась пешком на Загорянку, 18.
В это время ничего не подозревающий Терещенко продолжал разговор с участковым и начальником четвёртого отделения, уточняя некоторые важные моменты. Он читал заявление некоего Сячина недельной давности, попутно слушая рассказ участкового с Отрадной.
- Мой участок включает эти две улицы - Отрадная и Ольховская, вот Сячин, проживающий там, ко мне и пришёл с заявлением. Но по вашему запросу о всякого рода несостыковках, я вас вызвал сюда, - обращался он к майору.
- Я понял, что этот Сячин работает береговым контролёром, проверяет наличие опознавательных знаков в нужных местах на воде. В его заявлении сказано, что катер на котором он выходит в свой сектор, был угнан в прошлый понедельник и разбит неизвестным, но потом он своё заявление почему-то забрал...
- Да, именно этот момент не понятен до конца, - ответил начальник отделения. - Потому что не просто разбит, а уничтожен вчистую... Угнавший его на всех парах врезался в бетонный волнорез на косе, сам уцелел, выпрыгнул на ходу, а катер превратился в дым. Сячин был вне себя, когда пришёл писать это заявление. Видели бы вы его! Ведь возмещать весь ущерб в материальном плане, если мы не найдём этого наглеца, предстоит ему самому. Но уже через два дня он является сюда же и заявляет, что дело семейное, что узнал, мол, это его собственный сын угнал катер покататься, не рассчитал и ткнулся в волнорез. Был выпивши!..
- Я специально сходил на Ольховскую, - продолжал участковый, - опросил жителей, соседей, узнал, что пятнадцатилетний Антон Сячин не мог этого совершить, по причине водобоязни. То есть он боится заплывать на дальние расстояния, и в катер садился всегда только с отцом. Его никогда не видели выпившим, он обычный подросток. А тут такое заявление от его отца... Мы насторожились после вашего запроса, потому что Ольховская рядом с Отрадной, на которой жила убитая женщина. Мало ли что?
- Вот именно, - кивнул Александр, - давайте выяснять до конца!
В само здание УВД Надя пройти не решилась, она всё ещё не знала, стоит ли рассказывать брату про Наташкин фортель. Женщина потолкалась у входа, выяснила у сотрудников, что Егорова ещё не вернулась с опроса, поняла, что Наташка сюда сегодня, возможно совсем не придёт.
- Где же тебя искать-то? - с тревогой шептала Надежда, оглядываясь по сторонам. - Сашка говорил, что она любит в библиотеке сидеть на Морской, пойду туда схожу, может быть застану.
Надя кинула взгляд на окна второго этажа напоследок, и ринулась к остановке трамвая, обгоняя прохожих, переходивших дорогу от парка Ленина.
На вечернем совещании подводили итоги дня с протоколами допросов свидетелей, приехали все сотрудники, которые были задействованы по двум делам особого отдела, Егорова с опроса так и не вернулась.
- Наташа где-то задержалась, - докладывал Зайцев. - Поехала на опрос отца сестёр Цветковых во вторую погрузочную секцию порта, и не приехала ещё. Водитель, с кем она была, сказал, что высадил Наташу по её же просьбе на углу Азовской и Сазонова у телефонной будки. Возможно, что-то после опроса у неё назрело... Подождём!
- Сюда она звонила? - поинтересовался у него Султанов.
- Нет, не доложилась...
- Странно, не похоже на неё, - Евгений Петрович взглянул на сидевшего возле Александра. - Ничего она тебе не говорила?
- Нет, мы с утра распределились. Я поехал с Истоминым, после отправил его к ГАИшникам на переезд, а сам - в порт поехал. Вот сейчас и доложимся о результатах. Она с Виктором отправилась на Отрадную, - был ответ майора.
- Так, давайте к делу, опоздавших ждать не станем, время дорого, - полковник нацепил очки, подвинул к себе папку с протоколами. - Что выяснили? Саша, по делу Цветковой, есть подвижки? Что тебе в четвёртом отделении рассказали?
- Там показали заявление некоего Сячина по поводу угнанного и разбитого казённого катера, на котором он выезжает инспектировать опознавательные знаки на воде. Последний раз это было в прошлый понедельник, он выезжал проверять дальние буйки, после прохода баржи из Новороссийска. Их сносит иногда далеко в сторону, надо поправлять... Так вот, он вернулся в семь часов на пристань, поставил катер недалеко от ремонтных мастерских, а кто-то ночью его угнал кататься, и разбил о волнорез на косе. Степан Сячин написал на следующий день заявление в четвёртое отделение своему участковому, но через два дня его забрал, сославшись на то, что узнал кто угонщик - это его сын Антон. Но дело в том, что вчера утром он возместил материальный ущерб, полностью оплатил стоимость катера, а это не маленькая сумма для его зарплаты и для жены, кастелянши пансионата "Уют". Я взял справку с выпиской из бухгалтерии инспекционной портовой службы - это две с половиной тысячи рублей! - Терещенко протянул справку через стол Зайцеву. - Вопрос, где он взял такие деньги за неделю? Понятно, чтобы выгородить сына, которого могли подвести под статью, мог и одолжиться. Но у кого? Этот законный вопрос задал себе участковый четвёртого отделения, который ко мне и обратился сегодня.
- Сячин?! Вы говорите, Сячин?! - вскочил с места Богуславский. - У нас в опросе по Ольховской улице он тоже фигурирует, как знакомый Аллы Фалиной.
- Сын, ты имеешь в виду? - вскинул Зайцев на него удивлённые глаза.
- Да, пятнадцатилетний подросток, к которому последнее время странный гость шастает. Мы тут всё в протоколе указали, Наталья со мной была, вместе опрашивали. Ходили на Ольховскую улицу, потому что по рассказу дочери Дарьи Цветковой, Алла там гуляла с мальчишками. Выяснили, что тесные контакты у неё были с двумя парнями - это Малыгин и Сячин. Вот протокол!
Папка с протоколом была передана старшему следователю Зайцеву для ознакомления. За столом тут же засуетились, задвигались, обсуждая неожиданные итоги дня. Султанов поглядывал на часы, он ждал Егорову.
- Вот она, эта самая зацепочка, - проговорил он. - Совпадение исключено, не может быть таких совпадений. Антон Сячин дружил с Аллой Фалиной, проживает на Ольховской улице, что рядом с Отрадной, где проживала погибшая Цветкова, а отец его заплатил кругленькую сумму вчера, неизвестно откуда взявшуюся. Только опять же, где тут связь с Агатой Цветковой? Ведь с Фалиными она знакома не была, так же как и её сестра, - он подвинул к себе протокол опроса дочери Дарьи Фёдоровны. - Вот и девочка не знает эту Аллу, хоть и видела на спортплощадке, но никогда не общалась, - произнёс он в задумчивости прочитав ответы девочки.
- Где Наташа? Куда она могла пойти? - Зайцев привстал на стуле, прикрывая штору на окне от вечернего солнца, вышедшего из-за тёмных, низких туч и бившего в открытую форточку. Он попутно выглянул в окно и озадачился ещё больше: - Саша!.. Что это Надежда твоя стоит у ворот? Глянь-ка!.. Выйди к ней, что-то случилось!..
Все повскакали с мест и бросились к окну. Александр выскочил за дверь, Султанов снял очки, положил их в карман пиджака, поднимаясь из-за стола. Его тоже взволновало появление Надежды, потому что Наташа не пришла на совещание. Он посмотрел в окно на брата и сестру Терещенко, на то, как Александр быстро увёл Надю во внутренний двор, о чём-то по дороге с ней нервно разговаривая.
- Саш, ты прости, что я пришла опять... Я была уже тут, но вернулась, прошлась по библиотекам, как ты мне рассказывал, что Наталья там прячется, когда хочет побыть одна, а тут как раз такой случай... Но там нигде её нет, а я волнуюсь.
- Ты мне можешь толком объяснить, что произошло? Наташка не пришла на вечернее совещание, хоть должна была доложиться о проделанной работе. Я тоже ничего не знаю, она и мне не доложилась, - волновался Александр.
- Я не хотела тебе говорить, - опустила голову Надя, - но всё-равно узнаешь... Она из порта ехала, а там... стояла Массальская у кассы. Ну и она подумала, от своей недалёкой премудрости, что ты её встречаешь из Новороссийска с букетом. Приехала к нам во двор, когда я с работы шла... мы с ней вместе на Сажина ходили, к Елене домой... Ну, понял? - она взяла брата за рукав форменки и стала в подробностях рассказывать, что же произошло на самом деле.
- Какой порт? Какой букет?! - горячился Александр.
Султанов наблюдал, как майор, уперев руки в бока, слушал сестру, а потом бросился обратно к зданию. Он быстро залетел на второй этаж, всунул голову в кабинет, где шло совещание:
- Евгений Петрович, очень срочно!.. Мне надо отойти, - произнёс он, нервно подёргивая больным плечом.
- Что?! - Султанов ринулся к нему в установившейся тишине. Сотрудники сейчас во все глаза смотрели на них обоих.
- Я не могу при всех, прошу вас выйти ко мне в коридор, - попросил Терещенко.
Зайцев покраснел до ушей, он что-то понял, но признаваться в этом не хотел самому себе, но когда он услышал нечётко сквозь запертую дверь имя Массальской, тут до него стала докатывать мысль, о том, что Наташе уже известно про её появление в городе. Возможно, тут скрывается вся интрига дня.
- Не горячись, Саш, не надо делать поспешных выводов, - тихим голосом говорил Султанов, стоя у лестницы. - Она просто такая же порывистая, как её отец, Алексей... Вся в него!.. Честная девочка, решила не ждать, пока её поставят перед фактом. Не обижайся за её горячность, просто она очень сильно к тебе привязана, чтобы равнодушно пройти мимо...
- Я и не думал обижаться, - улыбнулся Александр, - я за неё волнуюсь. Где она теперь? Где гасит этот свой нервный порыв? Вы там, - он кивнул головой на кабинет, - объясните, как-нибудь моё отсутствие. А я пойду, поищу эту маленькую беглянку... Надеюсь, что в Фёдоровский монастырь ехать не придётся! - он задорно рассмеялся, а глаза при этом были тревожные.
Наташа долго бродила берегом моря. Прохлада вечера, омытого робким, несмелым дождиком, была приятной после жаркого дня. Белая пена нагонной волны окатывала берег, отходя по песку, оставляя на нём свои размытые следы. Наташа шла босиком, наступая в эти пенные лужицы. Как теперь идти домой, а на работу, как? И это она была такая дура, это она могла так неоправданно, так легкомысленно подумать на родного ей человека?! Ужас! Именно ужас своей леденящей волной подкидывал сердце к горлу, не давая свободно дышать. Она остановилась на миг, потом взобралась на высокий откос, нависший над каменистым берегом, села на остывший песок. "Он же ведь подумает, чёрте что теперь!.. Что я ему не доверяю, раз так себя повела. А я... Я никогда в нём не сомневалась. Я лишь посчитала, что не могу его держать силой, если он... мысленно с другой женщиной. А с чего это я взяла?! Вот, дурища-то!.. Чего подумала? Как я могла?! Ведь Елена Сергеевна взрослая, умная тётка, и она один раз приняв решение, уже не могла от него отступить. Если она выбрала отца когда-то, то значит так ей было нужно, и теперь бросить, всё изменить в один миг, это не в правилах такой серьёзной женщины. Да, я ещё не умею тонко анализировать ситуацию и всё по полочкам разложить... И мне обидно за Сашу! Как же я так могла?! Бейте меня, ругайте... не достойна я такого уважения и любви, какие он мне оказывает!.. Что делать-то теперь?!"
Её бередили тягостные мысли, пока на Загорянке, 18 продолжалось совещание, а Саша вместе с Надей искали её по всему городу.
Султанов решил отпустить данную ситуацию: "Сами разберутся!" - подумал он, приступая к анализу сложившейся обстановки в ходе расследования. Сейчас нужно было найти свидетелей угона моторного катера, а они были эти свидетели. В протоколе участкового Ремизова, значился некий Глебов, проживающий рядом с ремонтной базой, к нему и отправились на ночь глядя в первую очередь Истомин с Богуславским.
Оперативники застали Глебова, коренастого мужика среднего роста с редкими русыми волосами на голове и сильно загорелым лицом, под абрикосовым деревом, сидящим за столом вместе с друзьями-доминошниками. Он долго соображал чего от него хотят милиционеры, потом встал, отошёл с ними в сторонку к сараям, где стояла длинная, обветшалая скамейка, уселся на неё, сложив перед собой руки:
- Ну, слушаю! Задавайте свои вопросики, молодёжь!
- Про вечер тот, расскажите, о котором участковому своему доложились, - предложил Виктор, раскрывая блокнот для записей.
- А чего говорить?! Играли, как сегодня в доминошку, потом слышим, как моторка резко отвалилась от берега, ушла в море, громко так завелась... Ну, думаю, что-то взбаламутило Сячина, его ведь лодка туточки стоит всегда. А после полуночи, как грохнет у пирсов... Мы ещё не расходились, все наши тут сидели, а выскочил один я посмотреть к берегу, что там стряслось-то!.. Вижу, дымища подымается от косы, а из воды Антоха вылазит, аккурат возле мастерских на приступке. Глядит куда-то, и я туда же вдаль поглядел, а там в воде кто-то колыхается. Антоха туда бежать, а уж опосля гляжу, они двое идут от берега, и тот второй весь мокрый, вода с него так и капает. Стало быть, в лодке они двое были, а Антоха потом один на себя вину-то взял.
- Второй тоже был подросток? - спросил Истомин.
- Не видать в темноте-то было... Но по фигуре, я бы так не сказал!.. Он коренастый такой, мускулистый, но росточка невысокого.
- Значит точно считаете, что был второй? - спросил Виктор.
- Точно, не может быть сомнений, что в лодке они были двое. Потому, как Антон один никогда бы не отважился катер угонять, да и не смог бы он, не осилил. Я его отца много лет знаю, работать в порту вместе начинали, а потом я на рыбзавод ушёл и разошлись наши пути-дороги, но как приятели, мы с ним по сей день дружим... Я его на следующий день увидал, и рассказал всё, как есть! Он на меня посмотрел, потом пошёл заяву свою забрал, так как не хотел, чтобы сына родного привлекли по малолетке.
- Он ведь деньги за разбитый катер все уплатил, там моторка не подлежала восстановлению. Все две с половиной тысячи! - вставил Истомин. - Как думаете, откуда у него такие деньги, у Сячина?
- Странно, - потёр висок Глебов. - Он не богатый, и жена получает гроши... Не знаю, хоть и приятели мы, а табачок врозь... Может быть копил на что, а тут отдать пришлось всё разом? А сам-то он что говорит?
- Он ничего не говорит, он только сумму всю внёс на работе, как возмещение материального ущерба, а проверку по его средствам не проводили. Но тут есть один момент, от которого надо оттолкнуться, и все же проверить, - Виктор встал со скамейки. - Проведёте нас к тому месту, откуда наблюдали всё это ночное происшествие? - попросил он Глебова.
Тот охотно согласился показать, и всю дорогу объяснял ребятам подробности.
Во дворе уже смеркалось, шёл одиннадцатый час вечера. Терещенко, уставший, измученный мыслями и сомнениями, решил вернуться домой, рассказать домашним про Наташу, переодеться, снять мокрый плащ, (потому что дождь целый день то моросил, то заканчивался, обратно внезапно начинаясь), и пойти за беглянкой снова, но как только он вошёл в арку, то увидел Егорову, сидящую на скамейки в своём дворе у детской песочницы. Он прошёл через двор, подошёл к ней и остановился в нескольких шагах. Она всхлипнув, подняла на него глаза. Он стоял перед ней с бледным лицом, молча опустив руки в мокром от недавно прошедшего дождя, чёрном плаще, и такой же влажной, блестящей от уличных фонарей фуражке. Терещенко переминался с ноги на ногу от внезапной боли в пояснице, но старался не показывать это всем своим независимым видом. Он просто молча стоял рядом, жалея Наташку. Всё сжималось внутри, он не мог видеть её слёз, а она, наклонив голову к самой земле, горько плакала. От жалости к нему, от того, что он, её любимый Александр Константинович вынужден был после утомительной работы, бегать по городу, её искать. Так было горько и обидно от этой жгучей совесть мысли! Так было стыдно за себя! Она всхлипывала, тёрла глаза кулаками, как маленький ребёнок, не смея посмотреть в его бледное лицо. Он постояв немного, сел рядом на эту низенькую детскую скамеечку:
- Ну, что же ты, Наташка! - притянул к себе Терещенко свою ненаглядную беглянку. - Пошли домой! - он взял её за руку, поднял с лавки и повёл в подъезд.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.