На стене висела большая карта мира, утыканная флажками в тех местах, где мы мечтали побывать. А в центре, над диваном, висела наша свадебная фотография. Мы с Андреем, молодые, счастливые, смотрящие в будущее с такой наивной уверенностью.
Я сидела на кухне, листая журнал, когда вошел он. Мой Андрей. Высокий, светловолосый, с той самой мальчишеской улыбкой, которая когда-то заставила мое сердце пропустить удар. Он подошел сзади, обнял за плечи и поцеловал в макушку.
— Доброе утро, солнышко, — пробормотал он сонно.
— Доброе, — улыбнулась я, откладывая журнал. — Кофе будешь?
— Да, сейчас. Слушай, Лен, тут такое дело… — он замялся, прошел к кофеварке и отвернулся, делая вид, что ужасно занят процессом. Его плечи были напряжены.
Странно. Он никогда не мнется, когда что-то хочет сказать. Говорит прямо, иногда даже слишком.
— Что случилось? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно.
Он налил себе кофе, повернулся ко мне, но в глаза не смотрел. Его взгляд блуждал по стенам, по потолку, куда угодно, только не на меня.
— Я тут подумал… Маме надо отдохнуть. У нее давление скачет, да и вообще, устала она. Хочу сделать ей сюрприз. Отправить в хороший пансионат на юг. К морю, на пару недель. Как думаешь?
Я почувствовала укол. Не ревности, нет. Скорее, недоумения. Тамара Павловна, моя свекровь, никогда не отличалась слабым здоровьем. Это была крепкая, властная женщина, которая скорее отправит на отдых кого угодно, но сама с места не сдвинется. Она любила контролировать все и вся, и особенно — жизнь своего единственного сына.
— Это… неожиданно, — осторожно произнесла я. — Конечно, идея хорошая. Маме и правда нужен свежий воздух. А ты уже присмотрел что-то?
— Да, там друзья посоветовали одно местечко, — он говорил быстро, будто боясь, что я начну задавать лишние вопросы. — Уже почти договорился. Прямо сегодня вылет, вечером. Горящая путевка, представляешь? Такая удача!
Горящая путевка? Сегодня? Почему он мне ничего не говорил раньше? Мы ведь обсуждаем каждую мелочь, каждую крупную покупку… А тут — целый отпуск для его мамы.
— Здорово, — сказала я, выдавив из себя улыбку. — Она будет рада.
— Вот и я думаю! — он наконец посмотрел на меня, и в его глазах блеснуло что-то похожее на облегчение. — Только есть один момент. Она одна лететь боится. Старенькая уже, сама понимаешь. В общем, я ее провожу. Полечу с ней, помогу там разместиться, дня три-четыре побуду и вернусь.
Мое сердце упало куда-то в район желудка. Три-четыре дня. Это значит, что он тоже улетает. Сегодня.
— Ты… полетишь с ней? — переспросила я, чувствуя, как улыбка сползает с моего лица. — Андрей, но у тебя же работа, проекты…
— Я все уладил! — он отмахнулся, будто это была сущая ерунда. — Взял несколько дней за свой счет. Это же для мамы. Святое дело. Ты же не против?
Что я могла сказать? Что я против? Что это выглядит как-то странно и неправильно? Он бы тут же обвинил меня в эгоизме, в нелюбви к его матери. Тамара Павловна и так считала, что я недостаточно хорошая партия для ее «сокровища».
— Конечно, нет, — тихо ответила я. — Раз надо, значит, надо.
— Вот и умница! — он подошел и снова обнял меня, на этот раз крепче. — Я быстро. Даже соскучиться не успеешь!
Он начал собирать вещи. Я ходила за ним по квартире, пытаясь отогнать липкое, неприятное чувство тревоги. Что-то было не так. Все было не так. Он достал большой чемодан, хотя говорил всего о трех-четырех днях. Складывал туда не только летние шорты и футболки, но и лучшие рубашки, дорогие брюки, новый джемпер, который мы купили на прошлых выходных.
Зачем ему все это в пансионате? Он будто на светский раут собирается, а не с мамой у моря сидеть.
Позвонила Тамара Павловна. Андрей включил громкую связь.
— Сыночек, ну что, все в силе? — ее голос был сладким, как мед, но с ядовитой ноткой, которую я научилась различать за годы нашего брака.
— Да, мама, все в силе. Я как раз собираюсь. Скоро за тобой заеду.
— Леночке привет передавай, — пропела она. — Скажи, чтобы не скучала без нас. Пусть домом занимается, хозяйством.
Я сжала кулаки. Без «нас». Будто они — это единое целое, а я — так, временное приложение к их жизни. Обслуживающий персонал.
Андрей быстро закончил разговор. Он избегал моего взгляда, суетливо застегивая молнию на чемодане. Этот звук показался мне похожим на скрежет металла по стеклу. Он резал слух и нервы.
— Ну все, я поехал, — сказал он, прокатывая чемодан к выходу. — Буду звонить. Люблю тебя.
Он быстро чмокнул меня в щеку и выскользнул за дверь. Запах его одеколона еще витал в прихожей, а мне уже казалось, что из квартиры ушел не просто муж, а весь воздух. Я осталась стоять посреди комнаты, оглушенная тишиной и своими собственными, разрастающимися подозрениями. Этот день определенно переставал быть обычным.
Я пыталась занять себя делами. Вымыла посуду, пропылесосила, переставила книги на полке. Но все валилось из рук. Квартира, еще утром казавшаяся уютной крепостью, теперь ощущалась пустой и холодной. Каждый предмет напоминал о нем, о нас, и это напоминание было пропитано тревогой. Почему он так спешил? Почему не дал мне даже времени осознать все? Почему не предложил поехать всем вместе, позже, когда уладим дела?
Я подошла к нашему общему ноутбуку. Открыла его. На экране была заставка с фотографией того самого домика у озера, на который мы копили деньги. Наша мечта. Мы договорились, что к сорока годам у нас будет этот дом. С большим камином, террасой и собственным пирсом. Ради этого мы экономили на всем. Отказывали себе в отпусках, в дорогих вещах. Все шло на наш общий счет, который мы так и называли — «счет на мечту».
Каждый месяц мы с какой-то детской радостью смотрели, как сумма растет. Это было наше общее дело, символ нашего будущего.
Может, он взял деньги на путевку оттуда? Нет, он бы сказал. Он должен был сказать. Мы же договаривались…
Я зашла в приложение банка. Руки слегка дрожали. Открыла наш общий счет. Сумма была на месте. До копейки. Я выдохнула с облегчением.
Ну вот, дура. Накрутила себя. Человек просто решил сделать доброе дело для матери, а ты уже придумала себе невесть что.
Но облегчение было недолгим. Червячок сомнения продолжал грызть меня изнутри. Я вспомнила, как в последние недели Андрей стал каким-то скрытным. Часто выходил в другую комнату, чтобы поговорить по телефону. На мои вопросы отвечал уклончиво: «Это по работе». Его телефон, который раньше спокойно валялся где попало, теперь всегда был при нем, экраном вниз. А несколько раз я замечала, как он быстро сворачивал какие-то окна на ноутбуке, когда я входила в комнату.
Тогда я списывала это на усталость и напряженные проекты. Теперь же эти мелочи складывались в уродливую мозаику.
Я начала бродить по квартире, прислушиваясь к своим ощущениям. Что-то было не так. Интуиция, которую я так часто игнорировала, сейчас кричала во весь голос. Я зашла в нашу спальню. Машинально поправила покрывало на кровати, и моя рука наткнулась на что-то твердое под его подушкой. Я засунула руку глубже. Папка с документами.
Зачем ему прятать документы под подушку?
Я открыла папку. Это были копии наших с ним документов: паспортов, свидетельства о браке, свидетельства о рождении. И еще… документы на квартиру. Нашу квартиру, которую мои родители подарили нам на свадьбу.
Сердце застучало быстрее. Зачем ему все это? Особенно сейчас, перед отъездом.
Я стала лихорадочно вспоминать все странности. Пару недель назад Тамара Павловна обронила в разговоре фразу, которой я не придала значения: «Настоящий мужчина всегда должен иметь свой собственный, надежный тыл. И думать в первую очередь о себе и о матери, которая дала ему жизнь». Тогда я подумала, что это очередная ее шпилька в мой адрес. А что, если это был не просто намек?
Я снова подошла к его столу. Все было чисто, убрано. Слишком чисто. Будто он специально заметал следы. Я открыла ящик стола. Бумаги, ручки, скрепки. Ничего необычного. Но в самом дальнем углу, за старым ежедневником, я нащупала маленький клочок бумаги. Это был чек из магазина электроники. Покупка была совершена три дня назад. Простой кнопочный телефон. Самый дешевый.
Зачем ему еще один телефон? У него же новый, дорогой.
И тут меня осенило. Второй телефон. Тайные разговоры. Собранные документы. Внезапный отъезд с матерью под предлогом заботы о ее здоровье. Все это складывалось в одну картину, и картина эта мне совсем не нравилась.
Я снова ощутила приступ паники. Что делать? Позвонить ему? Устроить скандал? Он бы все отрицал, назвал бы меня истеричкой, а я бы снова осталась в дураках, извиняющейся за свое недоверие.
Нет. Нужно действовать по-другому.
Я снова открыла ноутбук. Мой взгляд опять упал на фотографию домика у озера. Наша мечта. Или уже только моя?
А что, если… что, если их план касается не только отпуска? Что, если они задумали что-то с нашими деньгами?
Мысль была настолько дикой и страшной, что я помотала головой, пытаясь ее отогнать. Андрей не мог так поступить. Мой любящий, заботливый Андрей. Мужчина, который клялся мне в вечной любви.
Но потом я вспомнила холодные глаза его матери. Ее вечные намеки на то, что я ему не ровня. Ее фразу про «надежный тыл». И я поняла, что Андрей — не такой уж сильный и независимый. Он всегда был под сильным влиянием своей матери. Она могла убедить его в чем угодно.
Страх сменился холодной решимостью. Я не знала точно, что они задумали, но чувствовала, что должна защитить себя. Защитить наше будущее. Или то, что от него осталось.
Я снова вошла в банковское приложение. Сумма на счете «Мечта» смотрела на меня, как немой укор. Почти два миллиона рублей. Годы нашей совместной жизни, нашей экономии, наших надежд.
Рядом была вкладка с моим старым личным счетом. Я открыла его еще до замужества, и на нем лежало несколько тысяч рублей, про которые я давно забыла.
Что я делаю? Это же безумие. Я рушу все своими руками. А если я ошибаюсь? Если он и правда просто повез маму отдохнуть?
Я сидела перед экраном минут десять. В голове проносились сотни сценариев. В одном он возвращается с цветами, смеется над моими страхами, и мы снова счастливы. В другом — он исчезает навсегда, оставив меня ни с чем. Какой из них реальный?
И тут я снова посмотрела на папку с документами, лежащую на кровати. Копии всего, что у нас есть. Зачем? Ответ был только один: для каких-то юридических действий. Возможно, для продажи квартиры без моего ведома? Нет, это невозможно без оригинала… Или он готовил документы для развода и раздела имущества, в котором хотел оставить меня ни с чем?
Мои пальцы сами потянулись к мышке. Дрожащей рукой я нажала на кнопку «Перевести средства». Выбрала наш общий счет. Ввела сумму — всю, до последней копейки. И указала получателем свой личный счет.
Система запросила подтверждение. «Вы уверены, что хотите перевести…»
Я зажмурилась.
Прости, Андрей. Если я не права, я все верну и буду вымаливать прощение. Но если я права… то ты мне этого никогда не простишь. И слава богу.
Я нажала «Подтвердить».
Экран на мгновение замер, а потом высветилось сообщение: «Операция выполнена успешно».
Я посмотрела на баланс счета «Мечта». Ноль рублей, ноль копеек. Пустота. Такая же, как у меня внутри. Я закрыла ноутбук. Руки больше не дрожали. Внутри поселился ледяной покой. Я сделала то, что должна была. Теперь оставалось только ждать.
Прошел час. Или, может, два. Время тянулось, как расплавленная резина. Я сидела на диване, уставившись в одну точку. В голове было совершенно пусто. Я не строила планов, не думала о будущем. Я просто ждала. Ждала приговора. Или оправдания.
И тут мой телефон завибрировал.
Я вздрогнула. На экране светилось сообщение от Андрея. Сердце пропустило удар, а потом бешено заколотилось. Я медленно открыла его.
Всего несколько слов, написанных с какой-то издевательской небрежностью.
«Выживай как хочешь, дурочка, я оставил тебе 500 рублей».
Воздух вышел из моих легких с тихим свистом. Я перечитала сообщение еще раз. И еще. Слово «дурочка» пульсировало в мозгу, обжигая, как клеймо. Так вот оно что. Вот и все. Конец нашей любви, наших мечтаний, нашей семьи. Он даже не посчитал нужным позвонить. Просто сообщение. Дешевое, унизительное сообщение.
Меня затрясло. Не от горя, а от ярости. Слезы хлынули из глаз, но это были злые, горячие слезы. Слезы обиды и унижения.
Дурочка? Это я-то дурочка? Тот, кто верил каждому твоему слову? Тот, кто строил наше будущее, пока ты за моей спиной готовил предательство?
Я заставила себя снова взять телефон. Дрожащими пальцами вошла в банковское приложение. Открыла наш общий счет.
Баланс: пятьсот рублей ноль копеек.
Он не соврал.
Но потом я посмотрела на историю операций. И увидела то, что заставило меня рассмеяться сквозь слезы. Это был истерический, жуткий смех.
Прямо под моей успешной транзакцией на всю сумму была другая запись, сделанная всего на минуту позже.
«Отклонено. Недостаточно средств».
Попытка снятия почти двух миллионов рублей. С его телефона. Они прилетели, добрались до банкомата, уверенные в своей победе, в своей хитрости… И наткнулись на пустой счет.
Я представила его лицо в этот момент. Его растерянность, сменяющуюся яростью. Я представила визг Тамары Павловны. Эта картина принесла мне злорадное, мстительное удовлетворение.
Я сделала это. Я опередила его. Всего на несколько минут, которые решили все. Моя паранойя, моя интуиция, моя паника — все это было не зря. Это было мое спасение.
Телефон зазвонил. На экране высветилось его имя. Я смотрела на него несколько секунд, а потом нажала на кнопку сброса. Он позвонил снова. Я сбросила. Снова. Я сбросила и занесла его номер в черный список.
Тут же пришло сообщение от Тамары Павловны. Ядовитое, полное оскорблений и угроз. Я, не читая до конца, заблокировала и ее номер.
Пусть. Пусть они теперь сами выживают. Без денег, в чужом городе, со своей злобой и жадностью. Они думали, что устроили мне ловушку, а в итоге сами в нее и попали.
Внезапно телефон снова издал сигнал уведомления. Сообщение с неизвестного номера. Я напряглась, ожидая новой порции грязи от кого-то из их знакомых. Но текст был другим. Он был написан на ломаном русском и явно с использованием переводчика.
«Андрей, здравствуй. Это агент по недвижимости из города N. Подтверждаю просмотр виллы на побережье завтра в десять утра. Жду вас и вашу маму. Документы для оформления покупки на ее имя, как вы и просили, готовы».
Я читала и не верила своим глазам.
Вилла. На побережье. На имя его мамы.
Так вот, в чем был их гениальный план. Не просто украсть наши общие сбережения. Они собирались купить на них недвижимость и оформить ее на Тамару Павловну. Чтобы я, в случае развода, не могла претендовать ни на копейку. Они хотели не просто уйти. Они хотели вытереть об меня ноги, забрать все, что мы создавали вместе, и построить свою новую жизнь на руинах моей.
Меня накрыла вторая волна ярости, еще более сильная, чем первая. Это было уже не просто предательство. Это была подлость высшей пробы. Продуманная, холодная, расчетливая.
Я встала. Прошла на кухню и налила себе стакан воды. Выпила залпом. Посмотрела на свое отражение в темном стекле духовки. Бледное, заплаканное лицо. Но глаза… В глазах больше не было страха. Там была сталь.
Он оставил меня. Он обокрал меня. Он унизил меня. Но он просчитался. Он недооценил ту самую «дурочку», которая годами создавала для него уют и верила в его любовь. Он забыл, что даже у самого терпеливого человека есть предел.
Я села на диван и глубоко вздохнула. Впервые за весь день я почувствовала не страх или злость, а что-то другое. Огромное, всепоглощающее облегчение. Будто с меня сняли тяжеленный груз, который я тащила много лет, даже не осознавая этого.
Вся наша жизнь, казавшаяся мне такой настоящей, оказалась фальшивкой. Его любовь, его забота, его обещания — все было ложью. И сейчас, когда эта ложь вскрылась, мне стало не больно, а легко. Легко дышать.
Я посмотрела на карту мира на стене. На свадебную фотографию. Это все было из прошлой жизни. Жизни, которой больше нет.
Я встала, подошла к стене и сняла фотографию. Не разорвала, не разбила. Просто положила ее на стол, лицом вниз. Потом взяла свой телефон и открыла приложение с картами. Посмотрела на свой город, потом на соседние. Куда я хочу поехать? Я не знала. Но впервые за долгие годы у меня был выбор.
Деньги на моем личном счету — это был не украденный клад. Это был мой билет. Билет в новую жизнь, где не будет места лжи, притворству и людям, которые считают тебя дурочкой.
Я собрала небольшую сумку: паспорт, немного одежды, ноутбук. Выходя из квартиры, я не оглянулась. Захлопнула дверь и дважды повернула ключ в замке. Щелчок прозвучал в тихом подъезде как выстрел, отсекая прошлое. На улице светило солнце, и воздух после душной квартиры казался невероятно свежим и чистым. Я шла по улице, не зная точного маршрута, но впервые за долгое время я точно знала, что иду в правильном направлении — вперед.