Огромное поле. И на 360 градусов обзора - сплошные васильки. Залитые солнцем, облизанные солнцем, поцелованные солнцем в каждый лепесток синего цвета. Отражается в них небо и песнь жаворонка, а может другой какой птички.
Не птички, даже. Песнь ангелов, которые тебя осторожно поставили на это поле. В крохотную точку, умещающуюся под твоими маленькими босыми ножками. А затем шаги. Твои. Твоими ножками. Куда? - не важно. Поле вокруг одинаковое. На 360 градусов счастливое. Солнцем залитое, васильковыми волнами качающееся. Пошагал вперед. С восторгом. С визгом беззубым. Со счастьем безмерным.
А потом вдруг у тебя появляются мысли.
Осознанность шагов появляется. А с ними вопросы: почему я иду туда? Почему не в другую сторону – правее? А может – левее? А может – назад пойти? А потом появляется осознанное, лично твоё решение: ура! Пойду назад! Там поле такое же. Васильки такие же. Солнце в зените. Тени нет. И всё равно куда шагать. Главное – шагать!
И вот уже появилась тропинка за твоими ножками. И васильки примяты. И ножки уже не босые и не маленькие. И мысли уже серьезные. И знания, которые породили первую печаль, резко ограничив прошлую свободу: шагать надо вот туда. Нет, конечно, можно побегать по полю васильковому, солнцем облитому, но надо бегая туда-сюда обязательно в итоге вот туда. И ориентир появился. И солнце удивилось. И подстроилось под тебя – уходить и приходить.
И первая взрослая мысль: васильков стало меньше, а твоя тропинка – шире.
И васильки, наполнявшие когда-то счастьем, уже не вокруг тебя, а строго на обочине. Справа и слева. А позади их не стало. Вытоптал. И впереди нет – потому как ты на дороге. Чужой дороге, где всё давно вытоптано задолго до тебя. И мысль уже в инстинкт превратилась: «Идти надо по дороге, которую тут до тебя аккуратно вытоптали миллионами ног. Ну, не дураки же эти миллионы обладателей правильных ног были, натаптывая вот эту дорогу?!».
И страх – первый твой страх – «Главное, не сойти с дороги!». И васильки кивают понимающе и сочувственно по обе стороны твоего пути. А внутри тебя какое-то странное чувство обиды и даже отчаянья: «А почему мне в васильки нельзя?». И безоговорочный ответ от подсознания и твоего окружения: «А потому, что нельзя! Нельзя и всё!».
А на дороге твои следы.
Еще видны. А на васильки по обочинам уже не смотришь – некогда, досадно, страшно и стыдно «перед людьми» смотреть на какие-то пустяки. Назад смотришь. На следы свои любуешься. Не нарадуешься. Гордишься: «Вот как я на дороге общей наследил! Вот какой я был!». И думаешь про то, какие же глупости – эти следы. И смеёшься над собой и этими следами. Но не так, как в васильковом поле: беззубым ртом – безмерно счастливо. Хихикаешь как-то подленько по отношению к себе тому – босому, беззубому и страшно счастливому. И бежишь быстрее по дороге, и уже некогда на следы смотреть.
А тут глянул под ноги и обомлел – так ведь уже не дорога под ногами, а рельсы!
Блестящие, ровные, бесконечные впереди и позади. И, что главное, следов ты уже не оставляешь. Ни-ка-ких… И васильков уже не видно, ибо бежишь с такой скоростью, что рассмотреть их просто невозможно. Синие, ярко-синие пятнышки проносятся, и нет ни времени, ни желания лепесточки васильковые как в детстве рассматривать.
И совсем уже забыл, что стоял когда-то в поле безграничных васильков и мог идти, не торопясь, в никуда из ниоткуда. В любую сторону, в каждый из 360 обозначенных геометрией градусов. И, что самое неприятное, солнца нет. Совсем. Луна, рельсы и постоянная ночь.
А сегодня, минувшей, настоящей, природной ночью, я приснился себе сам. Крохотный, босой, в васильковом поле. И счастье нахлынуло ярко-синей рекой с подробностями в каждом лепесточке. Бывает еще у меня такое, слава богу.
