Аркадий Борисович отодвинул от себя клавиатуру и зажмурил уставшие глаза. «Так нельзя, перерывы надо делать чаще, - подумал он и, поднявшись с кресла, встал и вышел из-за своего массивного стола. Он прошёлся по кабинету, разминая затёкшее тело, подошёл к окну и скользнул взглядом по стоянке. – Хм, Крапивин приехал…, - перевёл он свой взгляд со стоянки на настенные часы. – Уже всё, что ли? Всех по домам развёз? Быстро он. Похоже, в следственный изолятор он их не возил. Не видели они дочь. Не позволили им с ней увидеться. Ну, а чё? Правильно Роман Андреевич делает. Зачем ему лишняя утечка информации, когда и так неизвестно почти ничего, - подумал он. – Почти ничего…, - повторил он мысленно. - А в Илонкином телефоне полно информации. Может передать его ему и пусть разбирается…»
Глава 105
Его мысли прервал стук в дверь.
- Да, - властно произнёс Хайман.
- Аркадий Борисович, Крапивин…, - Ксения не договорила, он перебил её.
- Пусть войдёт, - сказал Аркадий Борисович и направился от окна к столу.
- Приветствую, Аркадий Борисович, - сказал Крапивин.
- Здравствуйте, Сергей Михалыч, проходите, - указал он ему на стул за приставным столом.
- Зашёл доложить. Родители в шоке. Молчали всю дорогу. С дочерью не виделись. У Романа Андреевича были после меня. О чём говорили, не знаю. Роман Андреевич был несколько удивлён и просил передать, что благодарен, за переданный материал по Самойлову.
- А чему удивляться? Следствие ведёт он со своей командой. Пусть работают, - сказал Аркадий Борисович.
- Да и ещё…, Ангелина Владимировна…, вот я ей «разжёвываю» всё, а она…
- Что опять выкинула? – насторожился Аркадий Борисович.
- Ну, обед заказала им…, ладно. Так она им решила свою визитку всучить. «Звоните, если что-то будет нужно», - передразнил Крапивин Ангелину. - Хорошо, что Антоновы не взяли визитку из её рук.
- Мм-да, - вздохнул Аркадий Борисович.
- Я ей сказал, за что Илону задержали…, - опустил свой взгляд в пол Крапивин. - Пришлось сказать, когда объяснял, почему у неё не должно быть никаких контактов с родителями Илоны Георгиевны, а так же с ней лично. Сказал, что её миссия на этом закончилась. Она расстроилась…
- Переживёт, - махнул рукой Хайман. – А как дела обстоят с «Тёркой»? На телевидение уже ездили? – сменил тему он.
- Не ездил ещё, планирую завтра после обеда к ним поехать и поговорить с руководством…, - ответил Крапивин.
**** ****
- Ёпрс…, - тихо выругался Геннадий Евгеньевич, убирая телефон в карман.
- Что вы сказали? Я не расслышала…, - спросила стоящая с ним рядом дама в очках.
- Да, Людмила Садыковна, - махнул он рукой, - напоминание пришло, что позвонить надо. Мы ж сейчас без телефона, как без рук, всё на нём завязано.
- Так позвоните. Время есть…, до заседания ещё десять минут.
- Нет. Не получится…, цифры не помню, - уклончиво ответил Геннадий Евгеньевич и выдавил из себя лучезарную улыбку.
- Ой, цифры, цифры…, всем только их и подавай. Не успеваем собирать, округлять и отчитываться…, - качала она головой, поддерживая с ним незамысловатый разговор.
- Что поделать, сами сделали этот выбор…, - усмехнулся Геннадий Евгеньевич. – Сидим, считаем чужие цифры, а могли бы свои считать…
- Ну, да, могли бы. Вы за эти годы как бы развернулись, а? – заискрились глаза у Людмилы Садыковны.
- Что поделать…, видно не судьба, - развёл он руками.
Она думала, что он скажет ещё что-нибудь, но в этот момент открыли двери в зал заседаний, и они вместе со всеми поспешили занять свои места.
«Привязалась! Позвоните, а я подслушаю. Да, иди ты со своими советами…, умная нашлась, - мысленно отмахнулся Геннадий Евгеньевич от Людмилы Садыковны. Он сел на своё место, пробежавшись пальцами по клавишам, отметил своё присутствие и, откинувшись на спинку кресла, вновь погрузился в свои мысли. – Где эта дура? Куда подевалась? Она что, думает ей всё позволено? Не выйдет! Будет так, как я хочу! И она будет делать только то, что я скажу…», - злился он на свою протеже и медленно закипал.
Его мысли прервал подошедший к своему месту и протянувший ему руку Ринат Рафаилович. Они пожали друг другу руки, перекинулись словами приветствия, Ринат Рафаилович уселся рядом…
Началось пленарное заседание. И Геннадию Евгеньевичу пришлось мысли об Илоне отодвинуть на задний план.
**** ****
А в небольшом провинциальном тихом городке жизнь текла своим чередом. Владимир, ожидая, когда будут готовы все его документы, ну, те, кроме паспорта, сидел дома и писал свои воспоминания. Лариса Васильевна читать начала их с того места, когда его перевезли в другую клинику. Она, конечно, была удивлена, прочитав, как его там лечили…, задавала столько вопросов. Владимир старался, как мог объяснить, что за деньги всё что угодно могут там разрешить. Но больше всего Ларису Васильевну удивляло поведение Ангелины.
- Ну, какая же хитрая эта третья жена Василия, - то и дело восклицала она.
- Мам, почему ты постоянно говоришь, что Ангелина хитрая? - спросил Владимир, когда она в очередной раз назвала её так.
- Володь, а ты чё, сам не видишь?
- Ну, сейчас-то я вижу, а тогда…, тогда мне и в голову не могло прийти, что она хитрит.
- Вот смотри, про Екатерину рассказала всё, про Инессу тоже, причём и плохое и хорошее…, а про себя – молчок. Даже как вы познакомились, и где, не сказала. А ведь у Васьки только Ромка родился. Инессе с маленьким ребёнком на руках было не до Васьки…. Ты вспомни, как Тома крутилась, когда Серёженька маленьким был.
- Мам, там полный дом прислуги. Няньки водились с малышами..., - возразил Владимир.
- Вов, какие няньки? Малышу мама нужна. А тут Ангелина! Инессе, как и Кате, «от ворот поворот». Малыш в плаче заливается. А эта хвостом крутит, папе к малышу подойти не даёт. И сейчас, наверное, метит к Ваське в постельку прыгнуть…
- Ну, да. В этом ты права, - согласился Владимир. - Но тогда я смотрел на всё совсем другими глазами. И мне нравилась Васькина жизнь.
- А сейчас? – спросила Лариса Васильевна.
- А сейчас мне нравится моя, и я не променяю её ни на что, - смеясь, ответил Владимир матери.
**** ****
Георгий Петрович весь вечер убеждал Алевтину Максимовну, что им срочно надо ехать домой. Алевтина Максимовна на все его доводы твердила одно и тоже:
- Юр, да пойми, ты, наконец, оклеветали нашу дочь. Не могла она сделать ничего подобного. Её спасать надо. Вот мы уедем, кто о ней заботиться будет? Кто ей передачи будет носить? А ей там ой как нелегко, среди этих уголовниц.
- А нам? Нам легко? Ты подумай о себе, мать. Подумай обо мне. Ну, останемся мы здесь, промотаем все накопленные деньги. И чё? Кто о нас с тобой подумает? Кто? Она? Кто и на какие шиши нас с тобой хоронить будет? Закопают, как собак. Ты этого хочешь?
- Но я не верю, что её осудят. Разберутся и выпустят, как тогда, - возражала Алевтина Максимовна. – В прошлый раз же всё обошлось. За три дня всё решилось.
- Ну, да, тогда за неё вступился один хороший человек…, но в этот раз я сомневаюсь, что он будет руки пачкать. И кстати, ты помнишь, тогда речь шла о больших деньгах. И сумма там была не с шестью нулями, - прищурив глаз, говорил Георгий Петрович. - И где эти деньги? Илонке досталось что? Нули! Вот что досталось ей тогда. – сказал он и замолчал. «А потом она нашла Хаймана…, или ей его нашли…, - промелькнула у него в голове мысль. – Ё-моё, - выругался он мысленно, - как же я об этом не подумал раньше. Она ж мне сама говорила, когда я к ней приезжал ещё в ту квартиру, что этот хороший человек её устроил на работу в холдинг к Хайману. Бежать отсюда надо…, и чем быстрее, тем лучше для нас».
- Юр, ты меня не слышишь, да? – трясла Алевтина Максимовна его за рукав.
- Ааа? Чё?
- Я говорю, нам нельзя уезжать.
- Ты как хочешь, можешь оставаться. Но денег от меня не жди. Не пришлю. Я завтра встаю, и на вокзал, - Георгий Петрович встал с дивана. – Где моя сумка? – спросил он.
- Вон, возле балкона стоит, - махнула рукой Алевтина Максимовна.
Георгий Петрович поставил сумку на стул и начал скидывать в неё свои вещи.
- Постой, дай, уложу, не закроется же, - Алевтина Максимовна принялась помогать супругу. А закрыв его сумку с вещами на молнию, она поставила на другой стул свою сумку и суетливо принялась складывать в неё свои вещи. Так вопрос с отъездом был решён. Им оставалось дожить в этой квартире до утра.
Утром они уехали на такси на вокзал, а ещё через пару часов покинули Москву.
Всю дорогу Алевтина Максимовна молчала, она обдумывала план мести.
«За дочь буду бороться до конца. Такой скандал закачу…, мало никому не покажется», - думала она…